Научная фантастика. Ренессанс - Дэвид Хартвелл

— Отлично, — сказала я. — Понимаю. Придется мне купить вам новую.

Она обалдело уставилась на меня.

— Купить новую… Клара, вы хоть представляете, сколько это стоит?..

Тут она оборвала фразу и послала мне долгий взгляд.

— Ну да, — сказала она, не столько смутившись, сколько успокоившись достаточно, чтобы смириться с жизненной реальностью. — Вы, надо думать, представляете. Если вы на это готовы, что ж, вам решать.

И я, как всегда, решила.

Так что никто не оспаривал моих приказов. Я снова собрала всех в столовой и объяснила, что мы покидаем корабль. Я пригласила Терпл к себе вместе с Ибаррури и Звездомыслой.

— До Земли всего несколько дней пути, вы втроем сможете устроиться в гостевой спальне. Мэйсон-Мэнли и Кекушкян отправятся с Биллом и Дени. Им будет тесновато, но как-нибудь выдержат.

— А как же мы с Гансом? — озадаченно спросил Рорбек.

Я радушно предложила:

— О, вы устроитесь у меня. Место найдется.

Он мог бы выказать и побольше восторга перед перспективой бороздить пространство в обществе красивой и не связанной обязательствами женщины вроде меня. Он даже заинтересованности не проявил!

— Я не только о себе говорю, Клара, — хмуро напомнил он. — Речь обо мне и моем корабельном мозге. Я много вложил в Ганса и не позволю его погубить.

Меня его реакция тоже не вдохновляла, но мне нравится, когда мужчина любит свою работу.

— Не волнуйтесь, — успокоила я его. — Я уже спросила Ипатию. У нее полно свободной памяти. Мы его скопируем и возьмем с собой.

Глава 11

Я еще ни разу не видела сверхновой в реальном времени, а многие ли видели, и хотя бы она меня не разочаровала. Шоу превзошло все ожидания. Мы зависли на своих двух кораблях в нескольких миллионах километров от главного фокуса. Ганс теперь принимал распоряжения Кекушкяна, а тот совсем забросил планету крабян и сосредоточился на звезде.

Ипатия шепнула мне на ушко, что Билл Тарч на своем кораблике стонет и бесится, так ему не нравится это решение. Ему хотелось бы запечатлеть в подробностях все ужасы последней трагедии, вплоть до выражения лиц крабян при виде солнца, обрушивающегося им на головы. А мне не хотелось. Я насмотрелась на крабян, надолго хватит.

В моем салоне развернули двойной экран. Ипатия настроила корабельную оптику так, чтобы видеть зеркало и крошечный «Феникс» — в размере игрушки в одном уголке комнаты, но центральное место принадлежало звезде Краба, в том ракурсе, как она видна со станции «Феникс». Это было безопасно, по словам Ипатии. Ганс притемнил изображение, к тому же мы воспринимали только видимый спектр звезды, отсекая все остальные типы излучений, которые вот-вот собирались хлынуть из нее. И все равно звезда была громадной: два метра в поперечнике, и такой яркой, что все щурились, глядя на нее.

Я мало разбираюсь в том, как должны выглядеть звезды, но эта звезда казалась мне больной. По всей окружности топорщились протуберанцы, а поверхность пятнали уродливые пятна. Все началось внезапно. Звезда вдруг стала сжиматься, как будто Ганс включил удаление. Только он был ни при чем. Сама звезда сжималась, схлопывалась в себя, и происходило это очень быстро.

— Коллапс, — шепнула мне в ухо Ипатия.

На наших глазах звезда сжалась от двух метров до полутора, потом до метра, еще меньше…

И снова начала разбухать почти так же быстро, как сжималась, и стала гораздо ярче. Ипатия шептала:

— А это отдача. Я велела Гансу уменьшить яркость. Будет еще хуже.

И стало хуже.

Она разрасталась в величине и в яркости — и в ярости, — пока не заполнила комнату целиком, и как раз когда мне чудилось, что меня сейчас поглотит звездный ад, картина начала распадаться.

Терпл простонала:

— Вы на зеркало посмотрите!

И тогда я поняла, что происходит с изображением. Маленький игрушечный «Феникс» и зеркало попали под удар излучения сверхновой. Ни фильтров, ни предохранителей. Сама станция «Феникс» пылала в отраженном потоке слепящих лучей, сливающихся в гравитационной линзе. На моих глазах зеркало начало сворачиваться. Тонкие пластины зеркального металла стекали с него, взрываясь яркими кистями плазмы, словно фейерверк в ночь 4 июля[149]. На минуту стала видна сетчатая основа тарелки. Потом и она растворилась, оставив только раскаленный докрасна мощный скелет опор.

Я думала, представление окончено, но нет. Мгновение спустя перед нами снова возникло изображение сверхновой. Далеко не такое колоссально огромное или пугающе яркое, как раньше, но смотреть на него все еще было жутковато.

— Что?.. — начала я, но Ипатия предвосхитила мой вопрос.

— Сейчас мы видим звезду благодаря маленькой камере в центре антенны, Клара, — объяснила она. — Зеркало больше не дает увеличения. Оно разрушено. Я и за камеру немного беспокоюсь. Гравитационная линза сама по себе достаточно мощная, и камеры скорее всего не хватит… — Она замолкла, когда изображение звезды пропало окончательно, просто мигнуло и пропало, а потом договорила: — …Надолго.

Конечно, она была права.

Я глубоко вздохнула и обвела взглядом свой салон. У Терпл слезы стояли в глазах. Ибаррури и Звездомысла прижались друг к другу и ошеломленно молчали, а Марк Рорбек шептал что-то своему корабельному мозгу.

— Вот и все, — резко сказала я. — Шоу окончено.

Рорбек заговорил первым. Голос его звучал довольно бодро.

— Ганс записал все данные, — сказал он. — С ним все в порядке.

Терпл подняла руку.

— Клара, как насчет корабля? Его сильно обожгло, но тарелка выгорела довольно быстро, и корпус мог уцелеть. Если послать туда ремонтную команду…

— Хоть сейчас, — пообещала я. — Вернее, почти хоть сейчас. Сначала надо побывать дома.

Я взглянула на Рорбека. Он смотрел едва ли не весело, но веселость быстро поблекла. Поймав мой взгляд, он слегка дернул плечом.

— Куда это? — мрачно осведомился он.

Мне хотелось потрепать его по плечу, но время еще не пришло. Я просто добродушно сказала:

— Ты ведь скучаешь по своим ребятишкам, да? Так вот, есть место, где их полным-полно. А поскольку ты там окажешься единственным взрослым мужского пола, придется тебе стать папой для всех.

Глава 12

Вспышка сверхновой все-таки не уничтожила станцию «Феникс». Зеркало, конечно, можно было списать начисто, но корабль просто немножко обварило. Джун Терпл покрутилась вокруг него, пока он остывал, а потом вернулась с остатками экипажа. Осталось их не так уж много.

Мэйсон-Мэнли, как только Дени исчезла из виду, снова добился благосклонности Джун; Кекушкян обещал вернуться через восемь лет, к настоящему взрыву, если доживет; ну и конечно, у нее остался несокрушимый Ганс, возвратившийся в собственное, изготовленное по спецзаказу железо. Остальных сотрудников ей пришлось заменить. Звездомысла отправилась в Ядро, к семье, и я оплатила — Ибаррури поездку с ней в качестве почетного гражданина-посланца.