Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные. - Константин Радов

Ничто не благоприятствует коммерции сильнее, чем дружба с властями. Штатгальтером южных Нидерландов считался Евгений Савойский (впрочем, не покидавший Вену), а фактически правил глубоко ему преданный Эркюль-Луи Туринетти, маркиз де При. В Брюсселе я не упустил представиться маркизу и намекнуть в беседе, что графским титулом более всего обязан принцу Евгению.

Подписка имела успех: шесть миллионов собрали за полдня. Де При, услышав о моем участии, недовольно поморщился: его патрон с самого начала противился прожекту, не желая обострять отношения с морскими державами. Однако император на сей раз поддержал другую партию. Предвестие немилости? Истинное отношение Карла к лучшему фельдмаршалу империи ни для кого не было секретом, однако до сих пор коронованный педант терпел стареющего героя, не желая прослыть чудовищем неблагодарности.

В ожидании несчастного Луки и его команды, добиравшихся из Ливорно, стоило воспользоваться случаем и свести дружбу как с новыми компаньонами, так и с чинами имперского правления сей отдаленной от Вены провинции. Брюссель для меня, в некотором смысле, город не чужой: когда-то, давным-давно, я его сжег. Не в одиночку, конечно - в составе французской артиллерии, по приказу маршала Виллеруа. Это был мой дебют на военном поприще: немало времени прошло с той поры, когда шестнадцатилетний артиллерийский ученик снаряжал мортирные бомбы, а потом с детским жестоким любопытством разглядывал пылающие здания. Впрочем, городская ратуша на Гран-плас устояла, а расчищенным французами пространством горожане воспользовались, чтобы пристроить к ней два дополнительных крыла.

Атмосфера не благоприятствовала светским досугам. Маркиз де При, утверждая в новоприобретенных землях власть императора, стяжал открытую ненависть аристократии, избалованной слабым правлением испанских королей. Даже некоторые из его подчиненных заняли сторону местной знати; самый видный из них - генерал-фельдцейхмейстер граф де Бонневаль, великолепно себя показавший в последней войне с турками. Обе партии я интересовал лишь как потенциальный рекрут в междоусобной борьбе; убедившись в моем нежелании принимать чью-либо сторону, они почти перестали замечать пришельца. Единственное исключение - Бонневаль, с коим мы сдружились на почве обмена военными воспоминаниями. Он не оставлял попыток наставить приятеля на верный путь.

- Пойми, Александр, - внушал собеседник (мы обращались по-солдатски, на 'ты') - права благородного сословия святы! Устанавливать произвольные налоги даже Его Императорское Величество не вправе...

- Клод, вы тут привыкли к вольностям и льготам в своей Европе: царя Петра на вас нет! Поверь, после многих лет службы ему - то, что здесь именуют несносным тиранством, кажется детскими шалостями.

- Если не сопротивляться угнетению, мы скоро превратимся в таких же рабов, как царские подданные. Сколько славы стяжал принц Евгений воинскими подвигами, столько же позора принесут ему нынешние попытки уравнять дворян с сервами...

Мой новый друг обладал прекрасным даром убеждения - но его аргументы годились для тех, кто родился во дворце. У меня слишком хорошая память, и слишком многое в этих краях побуждало вспомнить бесприютную юность. Вспомнить привилегии высокорожденных задниц перед нетитулованною головой. Вставши на позиции простолюдинов - можно найти у тирании множество достоинств. Знаете, кого из прежних русских царей народ до сих пор помнит и любит? Ежели не знаете, легко догадаться: Иоанна Васильевича, кого же еще!

Судя по некоторым последующим шевелениям вокруг, Бонневаль оказался не единственным слушателем резких суждений о царе. Поговорку о стенах, имеющих уши, иногда стоит понимать буквально. Иначе непонятно, с какой стати мне в единомышленники стали набиваться явные мерзавцы. Некий аббат, с именем столь же невзрачным и незапоминающимся, как и его внешность, беспрестанно отиравшийся в приемных важных людей, испросил у меня аудиенцию и зашел издалека, начав толковать о благотворительности. Моего терпения хватило ненадолго.

- Святой отец! Я приехал из страны, которая многократно беднее Брабанта или Фландрии. Не вижу причин раздавать деньги, добытые для меня русскими работниками, здешним нищим. Если даже мной овладеет mania religiosa, жителям Нидерландов не стоит вставать в очередь на раздачу милостыни.

- Ваше Сиятельство, можно сделать и так, чтобы ваши пожертвования достались русским, гонимым несправедливой властью...

- О-о-о! Вот это уже интересно...

Первая мысль была о староверах - хотя вообразить, чтоб они приняли иезуитское покровительство, трудновато. Теряясь в догадках, я из чистого любопытства попросил аббата устроить встречу с его подопечными.

Это оказались мазепинцы. Точнее, орликовцы - по избранному в турецких владениях новому гетману. Ходили слухи, что некоторые из них перебрались в Швецию, другие в Саксонию. Теперь вот и до Брюсселя добрались.

- И почему ж вы думаете, панове, что я стану вас кормить?

- Ясновельможный граф, вы ведь тоже за европейскую вольность, против московской кабалы...

- Ах, вот оно что! Теперь понятно, зачем пан Орлик татар на Украину водил: чтоб малороссиян из оной кабалы в Европу вытащили! На аркане. Добром-то, глупые, не желают! А их там ждут, в Польше особливо... Хлопами величают, быдлом...

- Неправда, иных и офицерскими чинами жалуют...

- Только главных иуд. А говорить от имени Европы... Будь у Искариота столько наглости, как у вашего гетмана - купил бы на свои сребреники пергамента и написал еще одно Евангелие. Ступайте вон, пока целы.

Хреновый выбор, но между изменой и деспотизмом я предпочту деспотизм. Свобода ничего не стоит без чести. Лука Капрани, прибывший наконец во Фландрию, наверняка бы со мной согласился. На него жалко было смотреть.

- Ваше Сиятельство, прикажите умереть за вас...

- Не надо умирать. И каяться не надо. Вернешься из Индии - прощу. Принимай 'Савватия', он в Амстердаме. Матросов перетасуем: вместе решим, кто с тобой пойдет, а кто здесь останется.

- Из Индии?

- Или из Китая. Директоры будут решать: корабль у новой восточной компании в аренде. Может и купят, по рассмотрении. Так или иначе, идти за мыс Бона Эсперанца.

- Если 'Святой Савватий' будет их - не поставят своего капитана?

- Мое слово имеет вес. К тому же хороших моряков не хватает катастрофически. Генеральные Штаты грозят всем голландцам, которые будут иметь дело с соперниками, публичной поркой; а осмелившимся ходить в страны Востока на чужих судах - смертной казнью. Британское правительство тоже приняло меры.

- Ну, эти всегда вели себя по-свински. Считают своими все моря от Зунда до Гибралтара...