Ужасный век. Том I - Андрей Миллер

— О, сир Робин! Я так рада новой встрече…

Рыцарь и не знал, от чего чувствует себя более неловко и неуверенно: потому что без одежды — или потому что без меча. Наготы стесняться смешно, конечно. Но и рассчитывать на меч было бы не менее глупо.

— Вы будто не рады меня видеть, ммм? Это потому что не я теперь голая? Ну, я ведь тоже могу раздеться, если пожелаете. Одно ваше слово — и тотчас.

Робин, конечно, был бы не против — однако предпочёл о том умолчать.

— Я тебя не звал. Уйди!

— Фи! Меня и не призывают: сама прихожу, куда захочу. Мы как-то неловко начали. Может быть, вы расстроены из-за меча? Мне стоило прежде спросить разрешения? Наверное, стоило. Я очень сожалею. Просто у вас, знаете, такой… ммм… меч. Да. Меч у вас замечательный. Вернуть его?..

— Верни!

— Будь по-вашему. Хотя… — взгляд Геллы весьма выразительно скользнул вниз. — …вы вроде бы и так при оружии.

Как ни странно, она действительно бросила меч на мягкий песок у берега, к ногам Робина.

Сжав рукоятку и направив остриё на ведьму, Робин сразу почувствовал себя спокойнее. Наверное, по привычке или вроде того: ясно, что убить клинком Геллу почти наверняка не получится. Ей ведь не повредил огонь в Колуэе, если верить выжившим — а Робин не считал, что они лгут.

Но крест с молитвами тоже бесполезны против ведьмы — в том Робин убедился на собственном опыте. Так что уж лучше меч.

Всё-таки желай она убить Робина — сделала бы это давно. Ещё в том доме. Так что страх Робина и обретённая им вместе с мечом уверенность были одинаково иррациональны.

— Зачем ты пришла?

— Ммм, да вы и правда не рады. Это должно быть мне обидно, наверное, но я не обижена. Ну… почти не обижена. Причина моего прихода прежняя: хочу поговорить.

— А я не хочу с тобой разговаривать.

— Но вы и не убегаете, верно? Хотя на этот раз можете.

— Я вообще от врагов не бегаю.

Гелла рассмеялась. Её смех звучал не менее упоительно, чем голос.

— Несомненно! Присущая рыцарям особенность. Но вы напрасно считаете меня врагом.

— Ты сожгла Колуэй! Знаешь, сколько людей там погибло?!

— А вы знаете? Вы туда даже не поехали: предпочли горевать по бедняжке Мэри. Это правильный для будущего лорда поступок, как вам кажется?

Она поднялась — и Робин в ответ выше поднял меч на вытянутых руках. Если сталь ведьму убить и не может, то хотя бы способна не позволить приблизиться. А Робин не хотел, чтобы Гелла к нему приближалась. В основном потому, что вообще-то и очень хотел тоже.

— Не говори про Мэри. Не смей!

На безупречном бледном лице, обрамлённом угольно-чёрными локонами, мелькнуло что-то вроде виноватого выражения.

— Не хотела сделать вам больно. Простите, больше не буду. Хотела просто… чуть встряхнуть. Вы говорите, сир Робин, что я виновна в гибели жителей Колуэя. Но это не так.

— Да ну? И кто же его сжёг?

— Можно сказать, сами колуэйцы. Так вышло, что они пытались сжечь меня — а подобные вещи… они просто по кругу возвращаются. Помимо желания и нежелания тех, кто отмечен знаком Князя. Увы: нельзя причинить мне зло и не ответить за это. Так устроено. Порядок таков.

— Ты могла просто уйти оттуда, если бы захотела.

— Да, могла. А вы могли уйти от Мэри, бросить её с теми гвендлами. Но не захотели, ммм?

Робин стиснул зубы.

— Ты обещала!

— Ох, ну что я за негодница?.. Вы правы, обещала. Плохо нарушать обещания. Если уберёте меч и подпустите ближе — я очень… очень убедительно попрошу прощения.

Она шагнула вперёд — так, что остриё меча едва не оцарапало нос. Робин не шелохнулся. Гелла картинно вздохнула.

— Я не виновата в гибели Колуэя. Виноват Тиберий, не пожелавший меня слушать, зато велевший казнить. Вермилий тоже не хотел никого слушать — включая вашего отца, но зато охотно жёг тут и там костры. А уж Винслоу… сами понимаете. Колуэй — нечто вроде ясного примера того, как всё выходит, если никто никого не слушает. Сгорела лишь одна ваша деревня, а было время — целые королевства пылали по той же причине. Барон наверняка много о том рассказывал, ммм?

Как ни странно, в её словах был смысл. Зачем ведьме сначала убеждать Робина в своих благих намерениях — а потом, когда он даже не сказал ясного «нет», просто так жечь деревню? Глупо это. Может, она и правда хотела, чтобы вышло по-другому. Или хотя бы не хотела, чтобы вышло именно так.

Либо Гелла просто водит Робина за нос. Сама же признавала, что такова её природа: морочить род людской. В конце концов, погибли не только колуэйцы — но также Вермилий с братьями ордена Перекрёстка.

А ещё…

— Что ты сделала с Мартином?

— Ничего такого, чему он не рад… или не порадуется скоро.

— Он жив?

— Пока что не мертвее вас. Думаю, скоро вы о нём услышите.

— Я тебе не верю.

— О, я не впервые слышу это от Гаскойнов.

Вот как? Неужто она имела в виду отца? Тот часто вспоминал, что видел нечто в Восточном лесу — и никогда толком не рассказывал, что. А может, это просто ведьмина ложь, призванная поколебать Робина.

Гелла мягко шагнула в сторону — попыталась обойти меч, но рыцарь не позволил этого сделать.

— Вы удивлены? Странно. Гаскойны живут здесь очень, очень давно… и я тоже.

— Насколько давно?

— Вы плохо знаете историю своего рода?

— Прекрасно знаю! Как давно ты здесь?

— Гораздо дольше, чем вы думаете.

Робин давно уже понял, разумеется, что Гелла — не просто ведьма в том смысле, каковой вкладывает в это слово Церковь. Не обычная женщина, спутавшаяся с тёмными силами. Она вовсе не человек. И всё же — прозвучало интригующе. С насколько древним существом Робин имеет дело? Так ли уж безумны языческие суеверия о Ведьмином Круге?

А что, если она и есть та самая Сибилхин?

Страх имеет одинаковую суть, да разную форму. Страшно и крестьянину, бегущему в лес при виде вражеских знамён на горизонте — и рыцарю, скачущему навстречу захватчикам. Боятся все, но ведут себя по-разному.

Робин всё-таки был рыцарем, не крестьянином. И