Слимпериада. Трилогия - Михаил Бабкин

– Сожжены, да не все, – Семён смотрел, как Хайк бесцельно роется в сумке и на душе у него отчего-то стало неуютно, тоскливо. Словно он друга чем-то незаслуженно обидел.

– Хайк, бросай вещи туда-сюда перекладывать, ну их! Пошли лучше кофейку выпьем, с коньячком, по чуть-чуть. Будешь? – Семён присел на корточки рядом с Хайком. Черепаховый боец грустно улыбнулся Семёну, оглянулся на Олию – та как раз отошла в сторону, заинтересовалась пролетающей мимо красивой бабочкой, пурпурной, шестикрылой, – и тихо сказал:

– Симеон, ты не думай ничего такого… Я… Олия ко мне относится как к товарищу, не более! Понимаешь? Не жди от меня подлостей, ладно?

– А я ничего и не думал, – рассмеялся Семён, дружески хлопнул черепахового бойца по спине и встал. – Кофе на дорожку выпьем или как?

– Можно, – Хайк поднялся, повесил сумку на плечо. – Только без коньяка, не люблю я коньяк…

– Мар, сделай нам кофейку, в трёх экземплярах, – Семён щёлкнул пальцами, – холодного, глясе. Сможешь? – Настроение у Семёна было замечательное, хотелось отчудить что-нибудь эдакое, необычное:

– И – музыку. Обязательно – хорошую музыку! Есть у тебя чего хорошего-то?

– Пошукаем, – серьёзно ответил Мар. – Почему бы и нет?

После они сидели и долго пили холодный кофе с кусочками сливочного мороженого, наблюдая, как тонет в неспокойном море звёздный венок – солнце за солнцем; как по небу пролетают, подгоняемые вечерним тёплым ветром, прозрачные замки и дворцы, принесло их откуда-то; как восходит неправильная многоугольная луна, громадная, белая, куда как больше похожая на семигранную гайку, чем на круг – и всё это время над равниной звучала музыка. Играл, судя по всему, симфонический оркестр, великолепно играл! А ещё пели двое, он и она. О чём они пели, Семён не знал, потому что песни исполнялись на незнакомом языке, но, судя по мелодии – о любви. О чём же ещё могут петь двое под столь дивную музыку?

Луна поднялась в небо; кофе больше не хотелось никому, напились вдоволь; закончился и необычный концерт – пора было двигаться в путь. Семён посмотрел по сторонам: луна светила настолько ярко, что, казалось, в Чокнутый Мир вовсе и не ночь пришла, а случился рядовой пасмурный день. Краски лишь поблекли, да и то не сильно.

– Пошли, что ли, – сказал Семён, вставая. – Идти вполне можно, не заблудимся, – они зашагали в указанном Хайком направлении.

– Симеон, а что это за музыка была? – поинтересовалась Олия, – красивая… а как твой медальон ухитрился её сохранить?

– О! – Мар обрадовался возможности потрепаться, – последняя новинка магоискусства от умельцев из Соснового Мира! Музыкальное консервирование называется… Ну, не очень-то последняя: всё же двести лет прошло с тех пор, как я те песни в Мире Перекрёстка слышал и консервировал… Мой тогдашний хозяин был жутким меломаном: он перед каждым серьёзным грабежом всегда ходил на какой-нибудь концерт, душой просветлялся. Заодно и музыку консервировал – чтобы, ежели в Исправительный Мир попадёт, было не так скучно… – Семён пересказывал то, что ему говорил Мар, иногда при этом вставляя в пересказ и свои комментарии, от которых Олия хохотала, а Хайк сдержанно улыбался.

Незаметно разговор пошёл о музыке вообще и Семён предложил спеть походную песню, но Олия не захотела – ночь была слишком тиха, зачем привлекать к себе лишнее внимание? Может, здесь кроме летающих дворцов ещё и летающие чудища существуют, с тонким слухом… Зачем рисковать зря? Семён подумал и согласился: чудища с тонким слухом действительно могут оказаться куда как опаснее некоторых музыкальных критиков, которым не нравится его пение – Мар покряхтел, но возмущаться не стал.

А чуть позже Олия вспомнила слова Симеона о невесть как сохранившейся книге первичных заклинаний. И об эпидемии, устроенной вором-Симеоном в Икс-Мире тоже вспомнила: Семён охотно взялся поведать о своих приключениях. О том, как он очутился в Хранилище, как подобрал Мара и что из этого вышло… Как он, Симеон, нашёл книгу первичных заклинаний, а спустя несколько Миров познакомился с Хайком, с Яной; о Слимпе великом и бородатом тоже рассказал – впрочем, Хайк эти похождения знал не хуже друга Симеона, порой даже поправлял его, ловя на неточностях.

Когда Семён перешёл к повествованию о том, как он искал подарок для королевы Яны, примолк и Хайк: многое из того, о чём говорил Семён, было новостью и для него. Например то, что друг Симеон – самый натуральный слимпер, помощник верховного жреца! Пусть и бывший помощник, но всё же.

Рассказ о том, как Семён по заданию Кардинала искал самого Кардинала, вызвал у Хайка негодование: почему Симеон не взял его, черепахового бойца, с собой в тот проклятый Икс-Мир? Он, Хайк, наверняка пригодился бы Симеону! Олия же всерьёз расстроилось – ей было жалко людей с насильно стёртой памятью, и успокоилась она лишь когда узнала, что практически все люди из Икс-Мира спасены и вылечены; дослушав рассказ, они оба – и Хайк, и Олия – сошлись на том, что Симеон правильно сделал, взорвав пентаграмму-матку двутелов да и самих главарей-чужих заодно…

Вот так, за разговорами, они шли, шли, пока не пришли к пустыне.

Оплавленная гора была хоть высокая и длинная, но не бесконечная – постепенно сойдя на нет, она сменилась бескрайней пустыней: серые барханы тянулись насколько хватало глаз. Над барханами висела неправильная луна, заливая унылый пейзаж бестеневым светом; где-то далеко выл одинокий шакал, тоскливо и безнадёжно.

– Хайк, доставай-ка шар, – Семён внимательно оглядел барханы. – Будем направление уточнять. Уточним и пойдём… эх, не люблю я по сухому песку ходить! Ноги вязнут да и вообще, – он протёр глаза, – вот, уже и пыли надуло. Непростое оно дело, богов искать… Утомительное.

– Нам – туда, – махнул рукой Хайк, заглянув в шар предсказаний, – во-он туда, – Семён посмотрел в том направлении: песок да песок, никаких ориентиров.

– Надо почаще в шар заглядывать, – решил Семён, – а то будем ходить-блуждать до потери интереса к реальности, – и зашагал по песку.

…Рассвет застал их в пути: как Семён и предполагал, идти по барханам оказалось трудно. Мало того, пару раз они уходили в сторону от маршрута и приходилось делать приличный крюк, чтобы вернуться на прежний курс; один раз сделали привал, позавтракали и немного вздремнули. И пошли дальше.

Солнца всплывали одно за другим, поднимаясь над серой пустыней и превращая её в золотую, горячую; когда над горизонтом встала солнечная дуга, половинка звёздного венка, Семён увидел под ней оазис: редкие зелёные пальмы вокруг синего озерца и лежащую на берегу человеческую фигурку.