Сержант милиции. Обрывистые берега - Иван Георгиевич Лазутин

Валерий упал как подрубленный. И этот неожиданный и рассчитанный удар боксера–спортсмена был нокаутирующим. Некоторое время Валерий, потеряв сознание, скорчившись, лежал неподвижно.

В Яновском проснулся зверь. Он хрустел пальцами, метался по комнате, с трудом сдерживая в себе ярость, чтобы не ударить в лицо Валерия ботинком.

Дождавшись, когда Валерий зашевелился, Яновский, кусая губы, надсадно проговорил, склонившись над ним:

— Поднимайся, подонок!.. Спускайся вниз и на коленях собирай то, что ты разбросал по двору!..

Валерий, пошатываясь, с трудом встал и дрожащей рукой потянулся к шпаге, висевшей на ковре. Яновский уловил намерение Валерия и сильным ударом в подбородок бросил его на диван.

— Не выйдет, сударь!.. — Яновский сорвал со стены шпагу, на эфесе которой было выгравировано: «Победителю московских соревнований В. Воронцову». — Не держать тебе больше в руках это почетное оружие! — Высоко взмахнув руками, Яновский сильным ударом о спинку стула сломал шпагу пополам и с хохотом бросил обломки на пол. — Приятно?

На какое–то время в припадке ярости и злобы Яновский забыл, что на дворе, на мокром асфальте, Оксана и дети собирают листы его диссертации. Он выскочил на балкон. Темный асфальт двора пестрел белыми пятнами бумажных листов.

— Оксана! Ты позвонила? — крикнул он вниз, поднеся ко рту сложенные рупором ладони.

— Позвонила!.. Сказали, что выезжают! — раздался в колодце двора звонкий голос Оксаны.

Достав из кармана пятирублевую бумажку, Яновский сунул ее в спичечный коробок и крикнул вниз:

— Оксана!.. Бросаю в коробке деньги! Дай их детям на мороженое. После того как все будет собрано! — Дождавшись, когда Оксана поднимет спичечный коробок, упавший прямо в стайку детей, Яновский ушел с балкона.

— Ну, что ты скажешь теперь, мерзкая тварь?.. — Лицо Яновского исказила гримаса брезгливости.

Валерий, опустив расслабленно руки, бледный, сидел на стуле и остановившимися глазами смотрел на Яновского. Так смотрит человек, которого только что с трудом разбудили и он еще не совсем отключился от мучившего его кошмарного сновидения. Это продолжалось с минуту, пока Валерий окончательно не пришел в себя.

Яновский с трудом сдерживал в себе бешеный приступ ярости. Он забыл, что перед ним шестнадцатилетний подросток, сын его любящей преданной жены, который за все годы совместной жизни не сказал ему грубого слова. Диссертация… Диссертация… «Он пытался уничтожить труд пяти лет, в котором заключено все мое будущее!.. Он даже пытался уничтожить рукописный оригинал!..»

— Проси прощения, мерзавец, иначе я снова законопачу тебя в тюрьму! Ведь я знаю, что из тюрьмы тебя взяли на поруки!.. За ограбление квартиры ты все равно будешь осужден и наказан. Твоя участь уже решена. Всякое групповое преступление, совершенное в стадии опьянения, по закону карается строже.

— Просить прощения у вас?.. — Валерий, опираясь на спинку стула, встал. — То, что вы замыслили против мамы, я вам никогда не прощу! — Он не решился сказать, что ему известен текст письма Яновского к своей матери, в котором отчим пишет о том, что после защиты диссертации он сразу же подаст на развод и что он встретил более достойную женщину. — Прошу вас только об одном: главу «Ложь во спасение» выбросьте из своей диссертации и из книги, которую вы стотысячным тиражом будете печатать в издательстве «Знание».

Лицо Яновского передернула судорога, и весь он сжался как пружина, готовый растерзать Валерия.

— Как?! Ты посмел залезть и в ящик моего письменного стола?!.

— Да, я видел договор.

— Ах, даже так?! — И снова, потеряв контроль над собой, Яновский нанес Валерию сильный удар в солнечное сплетение.

Валерий, хлебнув воздуха, икнул и упал к ногам Яновского, уткнувшись лицом в его колени.

Яновский бросился в кабинет, выдвинул ящик письменного стола, дрожащими руками достал из конверта договор и, озираясь по сторонам, подбежал к книжным стеллажам, вытащил из нижней полки первый попавшийся том энциклопедии, вложил в него договор, сделал на томе заметку и только теперь обратил внимание, что к конверту, в котором лежал договор, была пришпилена скрепкой, записка. На записке красным фломастером было написано: «Альберту Валентиновичу». Он развернул ее и прочитал. Тут же, держа записку в руках, кинулся в комнату Валерия, который, едва оправившись от нокаута, с трудом поднялся на ноги и, заложив правую руку за спину, левой опирался о спинку стула. В приступе бешенства Яновский не заметил, что в правой руке Валерия был зажат обломок шпаги.

Тряся перед его носом запиской, Яновский истошно завопил:

— Как?!. И твоя паскуда лазила в мой стол?!.

— Эльвира не паскуда, — отрывисто дыша, глухо проговорил Валерий и пригнулся, словно для прыжка. — Она прекрасная чистая девушка…

— Твоя Эльвира дешевка! Я этой сучонке еще покажу, как лазить по чужим столам!.. — Яновского всего трясло.

— Она не дешевка! А за сучонку получайте!

В удар, который Валерий мстил в грудь, он вложил остатки своих сил. Но промахнулся. Яновский успел увильнуть, и острие обломанной шпаги вошло в мякоть левого плеча. Яновский взревел не столько от боли, сколько от страха. Отскочив от Валерия, он ладонью правой руки зажал колотую рану. Между его пальцев хлынула кровь на белую сорочку.

— Что ты наделал?! — со стоном проговорил Яновский.

Клацая зубами, бледный как полотно, Валерий сдавленно сказал:

— Если вы хоть пальцем дотронетесь до меня, я заколю вас!..

Яновский выбежал на балкон, склонился над перилами, истошно заорал:

— Оксана! На помощь!.. Я ранен!..

Оксана подняла голову, увидела окровавленную рубашку Яновского и, бросив собранные ей листы на асфальт, кинулась к подъезду.

У Валерия кружилась голова, перед глазами все плыло, его тошнило, на лице и на лбу выступил холодный пот. Малейшее движение нижней челюстью причиняло нестерпимую боль. Чувствуя, что он вот–вот упадет от бессилия, Валерий опустился на стул, положил руки на стол, припал к ним головой. Словно во сне слышал он, как в коридоре послышался громкий хлопок дверью и тут же прозвучал визгливый голос Оксаны:

— Нужно звонить в «скорую»! Ты истекаешь кровью!..

Слышал Валерий, как Оксана звонила в «скорую» и сообщила, что на Яновского совершено нападение, что он тяжело ранен в грудь. Запаленно глотая воздух, обрывочно, словно она бежала с ношей в гору, сообщила адрес, куда должна прибыть «скорая помощь», потом запричитала:

— Бинты!.. Где у вас аптечка?!.

Расслабленным поверженным голосом Яновский ответил, что аптечка в кухне. И шаги, дробные частые шаги по паркету комнат и коридора звучали