Пища Мастеров - Евгения Горац

А на следующее утро, при входе в свой офис, я ощутила удивительную чистоту и прозрачность воздуха. Все ладилось в этот день, все получалось, настроение было прекрасным, и несмотря на то, что в этот день мой офис посетило довольно много народу, но очередные яблоки и груши принесенные мной для эксперимента, ничего не впитали кроме небольшого количества абсолютно безвредных для фуэрзы бледных и полурастворившихся обломков эмоций. Разгадку я обнаружила позже, найдя под ножкой письменного стола закатившийся разломанный грецкий орех, который умудрился впитать в себя всю сегодняшнюю информацию, сжал ее и уничтожил. Заинтересовавшись все ли орехи такие или же мне попались особенные, я сбегала в магазин и купила целую упаковку. Разломала… в них была своя информация, которую я к большому своему огорчению не могла прочитать- как будто она была на неизвестном мне языке или специально зашифрована.

В течение последующих экспериментов, я убедилась, что любой разломанный пополам грецкий орех всегда успешно очищает помещение от негамоций, а так же дурных мыслей и неприятного осадка, оставшегося от тяжелых снов, однако есть его после этого было нельзя- следовало выбросить.

Свежую апельсиновую и лимонную кожуру я теперь держала в своей спальне, на кухне, на полке рабочего кабинета и в ящике рабочего стола. Грецкий орех разламывала и прятала в укромном уголке офиса, а вечером выбрасывала.

Но от полосы невезения ничего не помогало.

Раз так, укроюсь потеплее и буду пережидать под одеялом пока она не кончится.

Я согрелась, веки стали слипаться, но стоило мне задремать, как сон реальный вновь совпал со сном в Демонете, в обоих мирах мне снилось, что я катаюсь на карусели с Русланом, но мне не весело, а почему-то невероятно грустно, а Ахх тормозил ее изо всех сил, пока, наконец, совсем не остановил и заставил меня сойти с нее.

***

В доме на Южной я проснулась, наконец, с головной болью и противным привкусом во рту. Окно было заперто- и верно от духоты голова разболелась, и еще - тяжесть на сердце и чувство безысходности- фуэрза моя будто тонула в море тоски. Неужто из-за того, что я вина вчера столько выпила? Шея затекла от того, что я спала в неудобной позе… и песня пронзительно печальная доносилась откуда-то. Я села на кровати, головой помотала, - вот так уснула, белье даже не постирала вчера и мое платье потеряло свежий вид. Даже непонятно- какое время суток и сколько я спала - от низких, висящих в небе туч, небо кажется совсем темным, ветер в стекла бьется - сейчас опять хлынет ливень. Как же я в Амаполь пойду? В прихожей как раз есть два зонтика, но можно ли их взять с собой? И в чем пойду? В Амаполе все нарядные такие, элегантные, а у меня платье единственное и то требует стирки.

Ага, вот откуда песня печальная! Куколка на шкафу пела на незнакомом мне языке, я прислушалась, -на немецкий похож вроде. Да еще и ключ из кармана моего платья насвистывал ей в такт, ну прямо переливы горестные издавал, аж захлебывался плачем.

- А ну прекрати!- я крикнула кукле,- чего ты тоску навеваешь? Рот закрой!

Она замолкла на мгновенье, будто испугавшись, а потом опять песню завела, только тише немножко и на другом языке. Я узнала белорусский. Мне очень хотелось ее схватить и шмякнуть об пол, но я побоялась, демонстративно заткнула уши и направилась сначала на кухню, где жадно выпила два чашки воды, потом в ванну. От душа немного полегчало, головная боль прошла, но от странной беспричинной печали хотелось просто рыдать. Я сделала несколько глубоких вдохов, и чтобы отвлечься, постирала белье и платье обычным банным мылом, повесила все сушиться там же на веревку,ключ повесила на шею рядом с ложечкой с дырочкой, завернулась в банное полотенце и вышла на веранду. Тоска усилилась. И тут я увидела источник ее: Руслан сидел на пригорке, под гнущимися от ветра кривыми соснами и играл на флейте,- и такая грусть разливалась вокруг от этой музыки! Вот же горе мое! Ну что мне с ним делать?

- Руслан!- я закричала ему с веранды и помахала рукой.

Он вздрогнул и тут же прекратил играть, побежал к дому так быстро как мог, но пока бежал, хлынул дождь. Остановился под навесом и смотрел вверх на меня несчастными глазами. Я попросила его перестать тоску наводить своей музыкой, но он не слышал моих слов, я и сама не слышала их - так сильно дождевые капли стучали по навесу. Я показала ему жестами: перестань играть и показала рукой на горло- мол, тошно от музыки, не знаю понял ли, но кивнул согласно. Навес не укрывал его от дождя, порывы ветра будто специально задались целью облить его холодными потоками, а он, казалось, их вообще не замечал, стоял и смотрел на меня как завороженный.

Я жестами показала ему, чтобы он попробовал влезть на веранду и он с готовностью подтянулся на руках, чтобы запрыгнуть, но тут будто лбом о стекло ударился и отскочил. В дверь войти ему тоже не удалось- опять наткнулся на невидимую стену. Дом не пускал его сегодня ни в подвал, ни на чердак, - неужели от того, что я сказала ему вчера что-то резкое? Похоже, он даже не ложился, - всю ночь играл на флейте, - вид у него совсем измученный.

И тут не знаю, что меня дернуло, - я просто не могла больше вид его несчастный выдерживать, - выбежала под дождь. Мое полотенце намокло в тот же момент. Я велела ему немедленно играть что-нибудь веселое или хотя бы нейтральное. И он послушался. Вытащил флейту из-под мокрой рубахи и заиграл, прямо под дождем. Мелодия не была веселой, но сообщала окрестностям, что сейчас любимая с ним рядом и он сделает все, чтобы продлить этот момент как можно дольше и ему наплевать даже на то, что флейта может испортиться от воды- любимая с ним, а остальное - будь, что будет.

Пока он играл, дождь постепенно затихал, тоска отступала, солнце выглянуло и птицы запели, белки деловито поскакали по своим делам - и тогда Руслан опустил флейту.

Еще один- странный и нелепый момент связывающий меня с этим мальчишкой. Наверно- это последний. Сейчас он успокоится и я как можно мягче скажу, что нам придется расстаться.

Он сам заговорил, первый:

- Полина, я должен сказать тебе что-то важное, только ты сначала в сухое переоденься, а то простудишься.

- Смешно, но ничего сухого пока нет, могу, впрочем, в простыню завернуться или в скатерть. А ты ведь тоже мокрый.

-Разве?

Ну как это можно выдержать? Он вообще ничего вокруг не замечает, даже то, что вымок насквозь.! Что же мне делать? Как это прекратить? А может не надо прекращать? На меня никто никогда так не смотрел как он, - все были слишком циничны, чересчур осторожны или расчетливы, но это не значит, что я не заслуживаю, чтобы на меня смотрели именно так!