Чм66 или миллион лет после затмения солнца - Бектас Ахметов

Гау не прочь воссоедниться. Мне не до воссоединения и вообще ни до чего и ни до кого дела нет.

У магазина "Россия" встретил однокурсника Кенжика Тахира

Избакиева. Он работает в КГБ, как на местах работают с жалобами знает.

– В газеты писать бесполезно. Что они могут? – сказал Тахир. -

Надо писать в ЦК.

– Яков Михайлович, Владимир Ильич просил передать… Фракцию левых эсеров на съезде арестовать.

– Уже…

– Что уже?

– Уже арестована…

Я с Кочубеем у ТЮЗа, в цветочных рядах. Пантелей сказал, что вчера видел Соскина. Доктора не видел. В том, что Доктор знает обо всем, Пантелей не сомневается: "Все, кому надо и не надо, знают, значит и Доктор знает". Знает, но домой не идет. Из-за Надьки?

– Ты Мастер? – я вплотную подошел к парнише тридцати пяти – сорока годков.

– Мастер.

– Уголовный розыск, – сказал я. – Пошли.

– Парни, вы меня зря забираете. – Мастер шел между мной и

Кочубеем. – Я на вас работаю.

– На кого ты работаешь? – я притормозил.

– На Аблезова.

– Разберемся.

Мы подошли к выходу из сквера. Куда вести Мастера? Кочубей предложил: "Может здесь ему п… дадим?".

– Ладно, – я повернулся к Мастеру. – Мы не из уголовного розыска.

– Кто вы? – Мастер остановился.

– Я брат Нуртаса. Сейчас ты мне расскажешь, что тебе обо всем этом известно.

– Нуртаса? Я ничего не знаю. – Мастер бросил удивленный взгляд на

Кочубея. – Я откинулся месяц назад.

– Какие-то разговоры в цветочном ты слышал. Рассказывай.

– Да никто ни о чем не говорит. Слышал, что ты и без меня знаешь.

Убил Мурик… Все. А Нуртасу я благодарен.

– За что?

– Когда я сидел, он мою жену спасал.

Я повернулся к Кочубею.

– От него толку нет.

Нужен Соскин. Я знаю, где он живет. Сходить к нему домой не догадался.

Сэм свел меня с Борей Питерским, Муржуком. Боря с виду мужик серьезный, но и он ничего не знает. Муржук бродовский вор, живет, как и Потап, в доме двадцатого магазина. Тоже ничего не знает.

Загадочного в убийстве Шефа, я это хорошо осознавал, ничего нет.

И как бы я не злился на людей, но окружающие справедливо видели в убийстве только бытовуху, пьянку. Они не в курсе подоплеки. Только к чему людям подоплека? Подтекст интересен только родным.

Безжалостно лгут люди, когда убеждают других, что ищут правду.

Что делать с правдой? Она никому не нужна. Если люди заняты поисками не правды, а лишь – самооправдания ради, тогда что я ищу?

Вчера на Джамбулке мне с Кочубеем повстречался Сарым Салыков.

Кочубей прошел немного вперед и остановился, пока я поговорю с соседом по старому двору. Тухлоротый с серьезной миной на лице согнулся: "Что там с Нуртасом случилось?".

– Что спрашиваешь? – я нахмурился. – Ты же знаешь.

– Знаю, – Салыков выпрямился. – Замочили? И правильно сделали! А то я видел Нуртаса с такими шарамыгами… – Сарым вновь согнулся. -

Как отец?

Что я за человек? Мне бы только крикнуть Кочубею и мы бы в два счета утопили тухлоротого в арыке. Но у меня опустились руки, подогнулись ноги, и я отпустил его без слов. Салыков одним махом раздавил меня, всех нас.

Салыков знает меня с детства, потому и бояться ему нечего. Я и за себя постоять не могу, а уж до того, чтобы за брата ответить, то здесь и подавно никуда не гожусь.

А тучи как люди…

Следователь Рыбина вызвала маму ознакомиться с делом.

Следовательша молодая, Иоська говорил, что муж у нее кореец, и что она отъявленная взяточница и ходит на цырлах перед прокурором района

Мухамеджановым.

Кто в наше время не берет на лапу? Тот, кому не дают. А что пресмыкается перед начальством, так на то оно и начальство, чтобы перед ним пресмыкаться.

– Вы кто будете? – спросила меня Рыбина.

– Мой сын, – ответила за меня мама.

– Нуртаса брат… Но с делом разрешено знакомиться только потерпевшей.

– Мама неграмотная. Она ничего не поймет, – сказал я. – Вы специально меня удаляете?

– Хорошо. Читать будете в моем кабинете.

"Из показаний свидетеля В. Каратлеувова (Короти): "27 февраля 1980 года утром, где-то в 10 часов, Н. Ахметов приехал ко мне на работу с М. Бисембаевым и еще одним, которого до этого я не знал. Я дал Нуртасу десять рублей…".

Из показаний свидетеля Н. Котова: "27 февраля Н.Ахметов,

М.Бисембаев, А. Шматко (Соскин) около 12 часов дня пришли к нам домой с тремя бутылками вина. Я был с братом Василием. Ахметов надел боксерскую перчатку и один раз ударил по лицу Бисембаева.

Потом Ахметов, за ним Шматко ушли. Вскоре ушел и Бисембаев…После обеда снова пришел Бисембаев…Он ничего не сказал и жил у нас несколько дней. 5-го марта утром пришел М. Омаров. Он и

Бисембаев обнялись и отошли к забору. Разговаривали они минут десять. Потом Омаров ушел и через час или полтора приехала милиция".

Из показаний свидетеля А. Шматко: "Н. Ахметов надел боксерскую перчатку и нанес несколько ударов по лицу М.Бисембаева. Я ушел домой… Н.Ахметова я знаю с детства. Могу характеризовать его только с отрицательной стороны, как пьяницу и дебошира. М.Бисембаева я тоже знаю. Человек он не драчливый, спокойный, уравновешенный…".

Из показаний свидетеля Н.Аблезова: "Н.Ахметова я знаю…

Тунеядец, пьяница и известный в городе хулиган".

Из показаний подследственного М. Бисембаева: "Н.Ахметов надел боксерскую перчатку и жестоко избил меня… Обзывал козлом вонючим и другими нехорошими словами. Жил я в квартире М. Омарова после освобождения два месяца… Н. Ахметов три или четыре месяца нигде не работал, пил, знал я и том, что у него имелся пистолет системы

"Вальтер".

Из акта вскрытия в присутствии студентов медицинского института: "Нам предстоит установить степень тяжести ранений потерпевшего, их прижизненность; находился ли потерпевший на момент убийства в состоянии опьянения… Прижизненность травм очевидна и не вызывает сомнения… В моче убитого обнаружено присутствие спирта содержанием… промилле…".

Из акта судебно-психиатричекой экспертизы: " М. Бисембаев показал, что нанес удары газовым ключом в затылочную часть…

Удары ножом нанесены в область груди он нанес, с его слов, потому что боялся мести со стороны потерпевшего. Сомнений вменяемости М. Бисембаева на момент совершения убийства и на момент совершения экспертизы нет".

Я листал дело, мама сидела рядом молча и вертела головой. Сейчас я открою листы с фотографиями. Может не надо ей показывать? Нет, надо.

– Мама, вот Нуртас… – я придвинул к ней скоросшиватель.

Матушка глядела на фото и молчала.

Я захлопнул дело. Она спросила: "Узнал, что-нибудь новое?".

– Все они, кроме Короти, с ног до головы обосрали Нуртаса.

Соскин… Ну и… Что с ним сделать? Не выходи из себя, не торопись. Для начала надо заставить его изменить показания на суде.

С сабантуем для него пока подожду. Кто покалечит Соскина? Пожалуй, только Коротя. Вовка заводится медленно, но если заведется, то ухайдокает любого. Нет, так не пойдет. С Соскиным должен разобраться я сам. Уделать его легко. Круглосуточно пьяный, напою его в сраку, возьму трубу и переломаю на кусочки. Сядет у меня он на веки вечные в инвалидную коляску. Или… Не-ет… Убить его я не смогу.

Я перестал доверять Большому. Что-то темнит взрывник. На кого можно положиться? На Мурку Мусабаева и Коротю. Больше никого у нас и не осталось. Мурка, хоть и помнит, кем был для него Нуртасей, но он не воин. Коротя воин, но воин открытого боя. Боя по правилам.

Кук совершил три кругосветных путешествия… В каком его съели?

Иржи Холик Большого знает давно, с тех пор как прибился в начале

60-х в компанию Бека и Сани Баша. Ближе с Большим по кизовским делам общались Валей и Кирилл. Валей и Кирилл кенты Иржика, живут по соседству. Тот и другой по разу сидели в тюрьме и сейчас у них на хвосте все тот же участковый. Местный деловар Кук строит коровники в

Петропавловской области и обещает со дня на день забрать их с собой.

На бутылку Валей и Керя (Кирилл) деньги находят случайными заработками. Кому-то во дворе сарай починить, побелить квартиру – для них пара пустяков. Случаи такие выпадают редко, потому чаще они отсиживаются дома, и если прибегают к Иржику, то непременно с банкой краски, или ящиком кафеля, которые Магда тут же идет предлагать по соседям.

Валей рекомендует не яшкаться с Большим.

– Эдька скользкий… – говорит друг Иржика.

Земля, поклонись человеку…

Мама ходит не только по инстанциям. Зашла пожаловаться на милицию и к Олжасу Сулейменову.

– Зачем ты ходила к Олжасу? – возмутился я.

– Олжас твоему отцу не посторонний человек. И ты Олжаса совсем не знаешь… Мен барлык оган айтпердим… Олжастын козынан жас шыкты. У него великое сердце…

– Ты врешь! На фиг мы ему нужны?

– Э-э… Олжас любит твоего отца.