Дозоры: Последний Дозор. Новый Дозор. Шестой Дозор - Сергей Лукьяненко

Но приглашение Конклава было очень конкретно и никаких иных толкований не допускало. Антон Городецкий и его дочь Надежда. Все.

В итоге времени на то, чтобы добраться до Австрии каким-либо человеческим видом транспорта, не оставалось. А ближайшие окрестности отеля, где собрались на свой Конклав ведьмы, оказались заблокированы от открытия порталов. Я еще никогда не видел Гесера и Завулона столь раздраженными и смущенными одновременно, чем в тот момент, когда спросил их, откроют ли они портал прямо в отель.

Они не могли. Инквизиция тоже не могла. Ведьмы использовали какие-то свои заклинания и артефакты – и пройти напрямую к их шабашу было невозможно.

В итоге все стало напоминать какую-то сюрреалистическую «бондиану» – нам с Надей привезли горнолыжные костюмы и снаряжение, после чего открыли портал на склоне горы, километрах в пяти от отеля. Трасса была несложной, «светло-красной» по местной классификации, ухоженной и размеченной, а мы иногда ездили кататься на лыжах.

Но все же ехать просто так я не рискнул. Покатился вслед за Надей, просчитывая вероятности и с легким испугом осознавая, что тело успело подзабыть горные лыжи. Вот тут я катился бы кубарем, вот здесь меня, неуклюжего и медленного, подрезал бы и сбил молодой отвязный сноубордист, а здесь я расхрабрился бы, стал бы что-то вспоминать, рискнул бы увеличить скорость и снова закувыркался бы…

Так что я спускался вслед за Надеждой неспешно, будто новичок, тормозя «пиццей», меряя склон змейкой и постепенно втягиваясь в забытые ощущения. Как жаль, что мы уже пару лет не ездили в горы! Как это все-таки здорово… и как здорово было, когда Надя спускалась позади, маленькая, смешная и сосредоточенная…

Мы скатились со склона почти к самому отелю, где проходил Конклав. До этого момента я то ли не всматривался, то ли отель накрывал какой-то ведьмовской морок, а тут – в глазах просто зарябило от аур.

Иные. В большинстве своем – Темные. Ведьмы.

Отель назывался «Winter Hexerei», что было по-старомодному мило и вызывающе. Темные Иные вообще любят такие провокационные демаскирующие штучки – вампиры шутят о крови, зубах и высасывании, оборотни острят про волков, шерсть и полнолуние. Ведьмы обожают говорить про колдовство.

Плакат у входа был столь же ехиден и вызывающ.

«Приветствуем участников DCLXV традиционного съезда феминисток, работающих в сферах геронтологии, косметологии, ботаники и межличностных отношений».

Это, конечно, было длинновато, особенно в версии на немецком языке, но довольно хорошо передавало суть того, чем занимаются ведьмы. Я бы еще про зоологию добавил – масса ведьмовских эликсиров содержит субстанции животного происхождения. Но звучало бы уж совсем громоздко.

– Я хорошо катилась? – спросила Надя, останавливаясь.

– Очень, – искренне сказал я, тормозя рядом. – Смотрела вероятности?

Надя секунду колебалась, потом призналась:

– Ну… чуть-чуть. Я на серединке испугалась, посмотрела. И правильно сделала, если бы не затормозила – упала бы. Нам сюда?

Я кивнул. Мы были рядом со входом в отель, мимо нас двигался неторопливый поток – в большинстве своем ведьмы, в большинстве своем – старые, в большинстве своем – в горнолыжных костюмах, с лыжами в руках.

– Лыжи куда девать? – сбрасывая их, спросила Надя.

Я показал на стойку возле открытой площадки ресторана. Днем тут оставляли лыжи обедающие, сейчас, к ночи, похолодало, и открытая площадка пустовала, только кто-то курил у дверей. Небо уже потемнело – стремительно, как всегда в горах. По всей долине загорались фонари – у отелей, у дороги, у лыжных трасс.

– Бросим тут, – сказал я. – Довольно нелепо будет с ними таскаться, правда?

– Хорошие лыжи, – вздохнула Надя. Но безропотно поставила их рядом с моими. – Так здорово было снова прокатиться…

– Сейчас закончится этот кризис – и поедем в горы, – сказал я. – Честное слово.

Надя мимолетно посмотрела на меня, кивнула. Но я видел, что она мне не верит. Я и сам себе не верил.

– Герр Городецкий? Юная фройляйн Городецкая?

К нам подошла пухленькая немолодая женщина в ярком бело-оранжевом комбинезоне.

– Да-да, конечно, – ответил я.

Мы видели ауры друг друга, и вопрос, конечно же, был риторическим. Женщина была ведьмой, Высшей Иной.

– Этта Сабина Вальдфогель, – протягивая руку, сказала ведьма. – Я много о вас наслышана, герр Городецкий.

Я отчаянно вспоминал.

– Фрау Вальдфогель… – Кивнув, я спросил: – Не ошибусь ли я, если предположу, что вы – автор «Наставления о путях и путниках»?

Во взгляде Этты Сабины появилось любопытство.

– Вы читали, герр Городецкий?

– Нет, – признался я. – Мне не удалось достать экземпляр.

– Оно довольно редкое, – небрежно сказала Вальдфогель. – И я не уверена, что могу выносить «Наставление» за пределы нашего круга… и что вам действительно пригодится эта весьма специальная литература… Но я могу дать вам «Краткую трасологию фрау Этты». Она более популярна и доступна…

– Я бы с удовольствием почитала, – сказала Надя.

– С удовольствием, милая, – проворковала Этта. – Ну, пойдемте, пойдемте же в тепло!

Вслед за Эттой мы вошли в холл отеля. Людей почти не было – только ведьмы. Даже на ресепшене ведьмы. Даже официантка, разносившая по холлу кувшинчики с горячим глювайном, была ведьмочкой, и не последнего ранга. В отличие от нашей сопровождающей они все носили личины молодых и красивых женщин.

– Как же мне приятно видеть Абсолютную, дитя! – приобнимая Надю за плечи, проворковала Этта. С мороза она стала совсем уж румяной, добродушной, обаятельной пожилой дамой.

Владелица пряничного домика, где гостили Гензель и Гретель, была, наверное, точно такой. А может быть, они с Эттой даже были знакомы и захаживали друг к другу на ужин.

– Спасибо, Бабушка, – мило потупившись, отозвалась Надя. – А уж как мне приятно, что такие мудрые женщины позвали меня, глупую и неразумную, приехать, ума-разума набраться…

Вальдфогель засмеялась.

– О, какой острый язычок! – Она потрепала Надю по щеке. – Да ты ведьма, девочка!

– Я не ведьма, – ответила Надя. – Вы ошиблись, Бабушка.

– Ведьма-ведьма! – бодро отозвалась Этта. – Все мы, настоящие волшебницы, ведьмы…

Надя повела плечом, сбрасывая руку Этты. Я с любопытством смотрел на дочь – она очень долго терпела. Вообще-то Надя с детства не любит таких вот телесных контактов с дружелюбными незнакомцами – погладить по головке, потрепать по щечке… Нет, ничего совсем уж дурного она в людях не подозревает. Просто не любит панибратства.

– Я не ведьма, Этта Сабина Вальдфогель, – произнесла Надя негромко. Но голос ее каким-то образом зазвенел, наполняя собой весь немаленький холл. Ведьмы застыли. – Я не ведьма, не оборотень, не вампир, не волшебница. Я нечто большее. Я – Абсолютная. Запомни это, Мать этих гор.

На миг Вальдфогель изменилась – словно по ней провели мокрой тряпкой, смывая магический грим. Вместо обаятельной пожилой тетушки с легкой полнотой рядом с нами оказалась древняя расплывшаяся старуха. Бусинки глаз тонули в покрытых красной сеточкой складках кожи. Полуоткрытый рот был абсолютно беззуб, и я совершенно не к месту вспомнил, что одним из традиционных ведьминых грехов в