Дурацкие игры магов. Книга вторая. - Анфиса Кохинор

"Я люблю тебя…"

- Вот только этого не надо! Я больше не верю вам!

Артём бросил тоскливый взгляд на оранжевое зарево, разгорающееся над макушками деревьев, и твёрдым, злым шагом направился к родному дому. Словно в пику ласковым словам Белолесья, он разбрасывал сапогами ровные круглые камешки, сходил с тропы и давил цветы, а лес лишь вздыхал, глядя на своего любимца, изнывающего от бессильной ярости. Чертыхаясь и костеря Диму на разные лады, маг пересёк ухоженную поляну, взбежал по каменным ступеням крыльца и ворвался в холл.

- Папа!

- Я здесь, сынок, - донёсся усталый голос наблюдателя, и Артём поспешил в гостиную.

Мирно потрескивали дрова в камине. Приглушённое пламя магических светильников освещало красочные пейзажи на стенах. Тяжёлые, плотные гардины - наглухо зашторены, отрезая обитель скорби от живого, цветущего леса. Арсений, сгорбившись, сидел в кресле и отрешённым взглядом смотрел прямо перед собой. Выглядел он так, словно тоска по умершей возлюбленной поглотила его целиком. Спутанные волосы блеклыми прядями падали на плечи, исхудалое, бескровное лицо с впалыми щеками покрывала сеточка морщин, карие глаза запали и потускнели.

- Папа… - протянул Артём, подошёл к отцу и опустился на ковёр у его ног.

- Тёма.

Наблюдатель протянул руку, вяло погладил сына по пшеничным волосам, и временной маг громко шмыгнул носом.

- Прости, что так долго тянул. Мне жаль, что мама…

- Знаю. Марфа очень любила тебя. Обидно, что в последние годы вы мало общались. Но она понимала… Она всё понимала.

Закрыв лицо ладонями, Арсений прерывисто вздохнул, уронил руки на колени и откинулся на спинку кресла. Артём, не мигая, смотрел на отца, отмечая, как тот постарел. Привычное, надёжное родовое гнездо разрушилось. Мать умерла, а отец, всегда весёлый, бодрый и жизнерадостный, превратился в разбитого старика. Стало страшно и невыносимо одиноко. Захотелось уйти, отыскать Диму и уткнуться в его плечо. Спрятаться в объятьях Смерти от всего мира, от реальности, бьющей по нервам и изматывающей рассудок. Но друг охотился в Камии… Без него! Тёма даже не стал смотреть, чем занимается сейчас Дмитрий. Наверное, потому, что боялся увидеть его довольным и счастливым. Этого он бы не перенёс.

Спасаясь от горечи, цепкими щупальцами оплетающей сердце, временной маг придвинулся ближе к отцу и склонил голову ему на колени. Сухие, чуть подрагивающие пальцы тотчас запутались в пшеничных волосах, поглаживая и успокаивая.

- Как она умерла?

- Не знаю. Меня не было в Белолесье, - тихо ответил Арсений. - А когда я вернулся, она лежала в этом самом кресле, словно на миг задремала. Такая красивая…

Временной маг всхлипнул, по щекам потекли горячие слёзы.

- Я всё пропустил, - прошептал он, сминая пальцами мягкую брючную ткань. - И Дима меня бросил.

- Вы поссорились?

- Он ушёл, ничего не сказав.

- Он вернётся.

- И сделает вид, будто ничего не случилось. А я не хочу так… Раньше мы никогда не лгали друг другу.

- Так поговори с ним.

- Разве он станет слушать? Дима считает, что должен ограждать меня от всего. Но ведь я тоже Смерть и могу справиться с чем угодно. А он не верит в меня!

- Ты преувеличиваешь.

- Нисколько! - Артём поднял голову и посмотрел в глаза отцу. - Я чувствую себя ненужным.

- У тебя есть друзья.

- Им плевать на мои сомнения.

Арсений вздохнул, положил ладонь на плечо сына и чуть сжал пальцы:

- Попробуй изменить свою жизнь. Забирай Диму, Валю с Ричардом, Кевина и перебирайся сюда, в Белолесье. Этот дом пуст, верни ему жизнь, Тёма. И, уверяю, всё наладится. Хочешь, я поживу с вами немного, поговорю с Димой и остальными…

- Нет! - Временной маг отшатнулся и замотал головой. - Ничего не наладится! Ты не понимаешь! Никто не понимает! Дима меня не простил! Он любил Марусю, и я обещал, что с ней всё будет в порядке. Я сделал её наложницей принца Камии, но она всё равно умерла! И Стасю я выкинул в Лайфгарм! Мог же убить или в тюрьму посадить, так нет же - вышвырнул в Керон! Откуда я знал, что она к врагу переметнётся?!

- Успокойся, Тёма! - испуганно воскликнул Арсений, но сын не услышал его.

Артём вскочил на ноги и заметался по гостиной, то вцепляясь пальцами в волосы, то хлопая себя по щекам, а то и вовсе останавливаясь и сгибаясь пополам, точно у него начинались колики. И при этом без умолку говорил:

- Всё правильно. Дима хороший. Это я плохой. Я всё время его обижал и требовал сладкого. Вот он и не выдержал! Он бросил меня, потому что не в силах больше терпеть рядом недоумка. Ещё бы! Я же всё время делаю всё не так. Хотел показать величие Олефира, а напоролся на обезьяну. И она всё испортила! Я точно выглядел глупо. А потом, в лесу, нужно было самому прибить гвардейцев. И Диме не пришлось бы втыкать в себя кинжал. И со Стаськой… С ней особенно гадко вышло… А Маруся?.. Он не простил… Он только говорит, что простил… А на самом деле… У-у-у… Никчемное глупое существо… У-у-у… Он терпит меня из… из…жалости… У-у-у…

Временной маг стал запинаться, перемежая слова жалобным подвыванием, и по гостиной пополз тяжёлый, удушающий аромат безумия. Вжавшись в кресло, наблюдатель испуганными глазами следил за сыном, понимая, что ни уйти, ни прекратить его истерику он не в состоянии. Артём медленно, но верно, скатывался в пропасть, и удержать его было некому.

"Дима!" - мысленно воззвал Арсений, и, конечно, Смерть не услышал.

Зато услышал Артём. Резко замерев на месте, временной маг развернулся к отцу и шальными глазами уставился сквозь него.

- Не зови! - истерично взвизгнул он и вжал голову в плечи. - Он опять станет возиться со мной, а я этого не заслуживаю. Я обуза! Я делаю ему больно! Мешаю жить! Я хочу, чтобы он был только со мной! Всё время! А он не хочет! Но он будет стараться, потому что правильный. А я так не могу! Не хочу!

Шоколадные глаза стали совсем безумными. Арсений стиснул подлокотники, изо всех сил стараясь не отводить взгляда от перекошенного лица сына. Он чувствовал, что если отвернётся, Артём перестанет видеть в нём слушателя и мгновенно убьёт. На лбу и висках наблюдателя выступил пот. Холодные бисеринки стекали по щекам, щипали глаза, но маг упорно смотрел на сына, стараясь даже не моргать лишний раз.

Внезапно временной маг осел на пол, словно ноги перестали держать его, и срывающимся голосом, тихим и обречённым, забормотал:

- Я должен его отпустить. Я умру, исчезну, растворюсь во Времени, как вилины, и он будет счастлив.

Тёма замолчал, глубоко вздохнул и неожиданно улыбнулся, отчего Арсений едва не потерял сознание. Наблюдатель решил, что пришёл его смертный час, но временной маг легко поднялся на ноги, отряхнул плащ и, прошептав: "Скажи Диме, что я люблю его", исчез.