Хроники Сиалы: Крадущийся в тени. Джанга с тенями. Вьюга теней - Алексей Пехов

На несколько секунд над площадкой разлилась тишина.

Маленький Фонарщик юркнул под клинком слишком увлекшегося давлением Мейло и резко оттолкнул противника от себя. Мейло провалился вперед, превратился в размытое и едва различимое глазу пятно, крутанулся похлеще, чем шаман гоблинов, переевший на завтрак мухоморов. Росчерк молнии, тоненький взвизг меча…

Фонарщик сумел разгадать уловку и подпрыгнул.

— Мама! — Шут закрыл глаза руками, продолжая смотреть на бой сквозь растопыренные пальцы. — Скажите, что он жив!

— Жив! — Халлас, сам того не замечая, сжимал побелевшими пальцами рукоять боевой мотыги.

Гном был прав, Мумр твердо стоял на ногах, хотя на его лице появилось выражение злости и досады. Едва не попался.

— Счет не в нашу пользу, — буркнул Медок. — Мумру пора прекратить играть с ним.

Дзанг! Тса-а-анг! Дза-анг! — пели клинки.

Тик-так-тик-так, — отсчитывали секунды жизни часы богов.

Мейло резко распрямил руки и нанес укол в шею Мумра. И вновь мои глаза не успевали следить за тем, что происходило на судебной площадке. Миг — и левая рука Фонарщика в перчатке уже лежит на середине клинка. Словно в руках у него обычный шест, воин оттолкнул от себя жало вражеского меча и попытался поразить острием биденхандера горло противника. Мейло, не ожидавший такой наглости, отпрянул, но Мумра это не остановило. Держа свой меч, словно боевой посох, он попытался ударить Мейло навершием, метя в лицо. Удары Мумра были «неправильными», отчаянными, и смущенный Труг отступал, едва успевая уклоняться.

Х-ха! Х-ха!

Широкие размашистые движения «посоха» Дикого ни на секунду не давали его противнику расслабиться. Казалось, сам воздух стонал от звона сталкивающихся клинков. Пот катился по лицу Труга.

Мумр пошел на хитрость — перенес на клинок, где уже лежала его левая рука, на правую, положил ее недалеко от гарды и, превратив меч в крест, ударил, посылая тяжелый эфес в голову.

— Р-р-р-а-а-а! — волной прошло по рядам зрителей.

То, что случилось дальше, произошло очень быстро…

Фонарщик подался назад, Мейло тут же оказался рядом, собираясь атаковать… Следующий удар я пропустил, понял только, что Мумр оказался быстрее и ударил навершием меча в грудь врага.

Зрители ахнули, загудели. Клянусь Саготом, даже я услышал, как хрустнула кость!

— Есть! — выдохнул Халлас, не отрывая взгляда от боя.

Мейло вскрикнул от боли, попятился и прижал левую руку к груди. Фонарщик шагнул вперед, подхватил его за лодыжку выставленной вперед ноги и резко дернул вверх, применяя борцовский прием.

Рывок за ногу заставил противника потерять равновесие. Фонарщик отбросил клинок в сторону и освободившейся левой рукой нанес сильный толчок в грудь соперника, ускоряя его падение.

Труг всем весом рухнул на утоптанную площадку, стукнувшись спиной и затылком о землю. Кажется, боец Балистана Паргайда на миг потерял сознание, по крайней мере, он лежал без движения, хотя и продолжал сжимать правой рукой меч.

Мумр подобрал свой клинок, наступил на вражеский биденхандер, бросил быстрый взгляд на Альгерта Далли и с силой вонзил оружие в грудь попытавшегося встать соперника, пригвоздив его к земле. Тот дернулся и затих. Под воином стала растекаться кровавая лужа.

Фонарщик с усилием вырвал меч, отошел на несколько шагов от тела проигравшего, поклонился, покачнулся, но на ногах устоял.

Альгерт Далли встал с места, и его голос разнесся над двором:

— Сталью, огнем, кровью и волей богов подтверждаю — суд свершился и виновный наказан! Да будет так!

— Что значит наказан?! — взревел взбешенный Балистан Паргайд.

— Вы сомневаетесь в суде богини, милорд? — Бровь Альгерта Далли удивленно поползла вверх.

— Нет. Не сомневаюсь, — пересилил себя граф.

Кем-кем, а дураком Балистан Паргайд не был.

— Хорошо, тогда я приглашаю вас на праздничный пир по поводу свершения суда.

— Благодарю, — скорчил рожу граф Паргайд. — Но у меня слишком много дел. Я и мои люди уедем немедленно.

— Как вам будет угодно! — Альгерт Далли не собирался его задерживать. — Удачной дороги.

Граф Балистан Паргайд ответил на эти слова раздраженным кивком и, даже не посмотрев на тело Мейло Труга, покинул площадку.

Вокруг Мумра суетились Дикие. Халлас вообще был доволен так, будто победа над соперником была только его заслугой.

— Ты знаешь, Гаррет-баррет, — Кли-кли задумчиво откусил от морковки, — меня немного беспокоит наш общий друг — Балистан Паргайд. Две недели гнаться за нами — и так отступить. Он слишком легко сдался, не находишь? Да и Лафреса куда-то запропала… Ой чую, готовят нам какую-то гадость!

— Жуй свою морковку, Кли-кли, и помалкивай. Пусть Алистан с Миралиссой беспокоятся, — сказал я ему.

Но и у меня на душе отчего-то было тревожно…

Глава 13

Перекресток

В этот день Фонарщик стал героем замка. Не секрет, что жители Пограничного королевства больше всего ценят в человеке умение владеть оружием, а Мумр сегодняшним утром доказал, что обращаться с мечом он умеет. Так что весь день воины замкового гарнизона ходили перед нашим героем на цыпочках, словно тот был сделан из тончайшего низинского фарфора.

Вечером милорд Альгерт Далли устроил пир, где собрались все воины замка. Мумра посадили на самое почетное место, навалили вокруг него еды на целый полк, да и мне с Дикими перепало от славы Фонарщика.

Сидели мы рядом с ним, за одним столом с высокородными. По мне, уж лучше забраться в самый темный угол зала, за дальний стол, а то чувствуешь себя как на еже. Кажется, проще всех было Халласу и Делеру, эта парочка, не смущаясь, пожирала и выпивала все, до чего могли дотянуться их руки, оглушительно рыгала и ежесекундно лезла в спор друг с другом.

От многочисленных тостов за милорда Альгерта, его прекрасную дочь, милорда Алистана Маркауза, славных эльфов, мастера Фонарщика, смерть оркам, Пограничное королевство и прочая и прочая и прочая уже кружилась голова.

Делер раскраснелся от выпитого, Халласа тянуло в сон, Сурок еле ворочал языком и, к вящей радости Кли-кли, под визг высокородных барышень норовил запихать Непобедимого в кувшин с вином. Гоблин радовался жизни и делился этой радостью с окружающими. Недовольны его выступлением были лишь личные дураки Альгерта Далли, смотрящие на маленького шута с плохо скрываемой завистью и ненавистью. Так, чего доброго, к концу праздничного вечера Кли-кли могут крепко отмутузить.

Одно блюдо сменялось другим, песня шла за песней, и, когда сидение за столом стало просто невыносимым, меня толкнул локтем Медок: