Мы дрались на истребителях - Артем Драбкин

Пока меня не было, командир полка Новожилов 12 марта 1943 года угробил почти всю мою эскадрилью. Немножко вернусь назад в своем рассказе. В самом начале войны полком командовал Николай Иванович Шмельков, но он у нас пробыл недолго, и командиром стал Георгий Александрович Рейфшнейдер.

Он сам летал не часто, но умел организовать боевую работу. Он первый стал проводить разборы каждого боевого вылета, вырабатывать вместе с летчиками тактику действий. Он не указания давал, а позволял летчикам принимать решения. Поэтому при нем полк здорово поднялся. В середине 1942 года Рейфшнейдера, сменившего фамилию на Калугин, забрали командиром дивизии штурмовиков. Ходил тогда такой анекдот. Один говорит: «У нас командир дивизии Калугин, такой толковый». Второй: «До чего ваш Калугин похож на нашего Рейфшнейдера». Мы просили поставить командиром полка Кутахова, но назначили Новожилова. Это был «колхозник», уже в то время практически пожилой дед. Он страшно боялся начальства, и если что скажут сверху, так спешил выполнять, не думая. В тот день ему позвонили на командный пункт, приказали поднять эскадрилью. Он дал ракету в воздух, не глядя, что кругом немцы ходят. На взлете сбили четверых. Вот говорят, что немцы были рыцарями. У меня ведомым был Ивченко, такой высокий, симпатичный парень, я из 20-го полка его забрал. Так он сел вынужденно на озеро. Как сядешь – надо за самолет прятаться, а он от самолета побежал. И фашисты расстреляли его на земле. Вот какое рыцарство!

После того как меня сбили, я долго не летал, по госпиталям валялся. Тогда медкомиссий особых не было – если сам не заявишь, что летать не можешь, так и будешь летать. Я, подлечившись, приехал в полк и начал потихонечку летать. Поначалу тяжело было. Я на боевые вылеты не летал, два раза ездил в Красноярск перегонять «кобры». А потом начал летать, снова воевать, и все было нормально. Через некоторое время меня назначили инспектором по технике пилотирования дивизии, а затем командиром 152-го полка.

– Звездочки когда начали рисовать?

– Не помню. Вначале никто не рисовал. У нас всегда летчиков было больше, чем самолетов. Редко когда самолет был закреплен за кем-то. Сегодня ты на одном летишь, завтра на другом.

– Когда перешли на четырехсамолетное звено?

– Где-то в середине 1942 года стали летать парами. Даже по одному летали – самолетов не хватало. Помню, подняли меня на прикрытие войск, лечу один, больше никого нет. А Туркин, командующий авиацией, наслышался про Покрышкина и его этажерку и с командного пункта кричит: «Ходите в два эшелона. Один вверху, второй внизу». Я отвечаю: «Да, да. Я сейчас крен сделаю, одно крыло будет вверху, а другое внизу! Вот и будет два эшелона!» Начальства во время войны не стеснялись.

На построении 19-го ГИАП. Командир полка Новожилов, начальник штаба, инженер полка Фома Журавлев, Иван Гайдаенко стоит со знаменем полка, летчик Кутаков

– Максимальное количество вылетов в день?

– По-разному было. Летом 5-6 вылетов, день большой. Зимой солнца нет, только 2-3 часа сумерек. Выполняли один-два вылета.

– Что вы можете сказать о немецких летчиках?

– Это были очень хорошие, подготовленные летчики. Да и техника у них была на уровне. Хотя, наверное, раз мы их сбивали, значит, и у них были недостатки. Одно замечу: воевали они не так, как мы. Мы могли, если нам поставлено задание, вшестером ввязаться в бой против тридцати их самолетов. А немцы при таком раскладе ни за что не вступили бы в бой. Я не знаю, как на других театрах, но у нас стабильно: если их меньшинство, они поворачиваются и уходят. Точно так же, если ты сверху, а у него высота меньше. Но воевать они умели. К сожалению, о немцах, против которых мы воевали, у нас сведений практически не было и с их сбитыми летчиками нам общаться не давали.

– Случаи трусости у вас в эскадрилье, в полку были?

– Наш Петр Авксентьевич Хижняк[146] был трусоват. Такой пример. Когда мы переучились на «кобры» в Африканде, он полетел на Алакуртти. И вот он летит на большой высоте. Никого нет, радио на «кобре» хорошее. Он говорит: «Мессера», выходите, Петр Авксентьевич над вами!» А Кутахов в это время стоял с микрофоном на старте и возьми да скажи: «Сзади 109-е!» Петр Авксентьевич затих. А минут через 20 на малой высоте пришла его «кобра». Его потом решили убрать из полка.

– Что вы можете сказать о Кутахове?

– Он как летчик был отличный, но характер у него был жесткий. Помню, 837-й полк на «харрикейнах» прислали («харрикейны» – поганые самолеты. Просто гадость). Мы их называли зверинец, поскольку у них самолеты были разрисованы тиграми, львами, медведями. Они сели в Мурмашах, а мы были в Шонгуе. Кутахов считался опытным, и командующий приказал ему вылететь в Мурмаши и рассказать летному составу вновь прибывшего полка о театре военных действий. Кутахов полетел. Там собрали летчиков. Говорят: «Вот, местный командир эскадрильи Кутахов вам расскажет, как тут идут бои». Некоторые зашикали: «Подумаешь, что, мы сами не знаем?» Кутахов услышал это: «Ах, так?! Да пошли вы к едрене матери!» Поворачивается, за шлемофон, сел и улетел обратно. Через два дня от их полка ничего не осталось. Расколошматили их в пух и прах. Ребят, оставшихся из того полка, отдали нам уже без самолетов. Один Кутаков был у нас в эскадрилье. Он сам москвич, интеллигентный. У нас летчики все грубоватые, матом могут послать. Он вначале даже краснел. Потом обтерся, летал нормально, жив остался.

Ну, а Кутахов – он мог послать и даже в морду дать, если что. Но, когда воевали, он был, безусловно, боец настоящий и умел руководить полком. А это умеют немногие. У нас с ним были нормальные отношения, но нельзя сказать, что он мне давал какие-то поблажки. После войны, когда он стал заместителем, а затем и главкомом, у него стали проявляться крайне неприятные черты – обостренное самолюбие, любовь к подхалимам. Но главком он был хороший.

– Что для вас война?

– Это была тяжелая обязанность. Конечно, я был рад, когда она закончилась. Тем более что никакого удовольствия от ведения боя я не испытывал. Когда я сбивал, было приятно, но я бы не сказал, что мне хотелось часто это повторять. А вот летчиком оставаться хотелось.

СПИСОК ДОКУМЕНТАЛЬНО ЗАФИКСИРОВАННЫХ ВОЗДУШНЫХ ПОБЕД И.Д. ГАЙДАЕНКО В СОСТАВЕ 145-ГО ИАП (19-ГО ГИАП), НА САМОЛЕТАХ ЛАГГ-3 И «АЭРОКОБРА»

Источники: