Бог и философия - Этьен Жильсон

[1123]

Гомер. Илиада. Л. 1990. XIX, 91-92. С. 276.

[1124]

Это верно даже по отношению к теогонии Гесиода (ср.: Hack R.K. Op. cit., chap, iii, p. 23-32). Будучи гораздо более систематичной, чем теогония Гомера, «Теогония» Гесиода, по существу, еще остается теологией, т.е. религиозным объяснением мира при помощи определенных персонажей, а не философским его объяснением со ссылкой на одну или несколько природных стихий. Мифология - это религия, философия - это знание, и, хотя истинная религия и истинное знание в конечном счете согласуются между собой, они представляют два различных вида проблем, доказательств и решений.

[1125]

Цит. по: Nahm M.C. Jp. cit., p. 165, n. 44.

[1126]

Ср.: Burnet J. Op. cit., p. 59. Относительно Анаксимандра см. тексты в: Nahm M.C. Op. cit. p. 62, 63; о Левкиппе и Демокрите, op. cit., p. 160-161 или Burnet J. Op. cit., p. 338-339. Самая лучшая работа по этому вопросу: Dies Α., Le Cycle mystique (Paris, F. Alean, 1909).

[1127]

Теология Гесиода гораздо систематичнее тех несвязных теологических элементов, которые разбросаны по всему творению Гомера. В силу этого некоторые историки чувствуют сильное тяготение к тому, чтобы рассматривать ее как знамение переходного периода на пути от примитивной греческой мифологии к ранней греческой философии. Их основной аргумент - наличие рациональной тенденции, столь явной в «Теогонии» Гесиода и выражающейся в том, чтобы свести греческую мифологии к некоему виду систематического единства (см. Robin L. La Pensee grecque <Paris, 1923>, p. 33, в комментарии Р. К. Хака, op. cit., p. 24) Само по себе это правильно, но рационально трактуемая теология по-прежнему остается теологией; систематически организованная мифология представляет собой более рациональную теологию, нежели несвязная, однако она ни на йоту не приближается к тому, чтобы стать философией.

[1128]

Платон. Государство, 517.

[1129]

Festugiere A.J. О.P., op. cit. p. 191; того же автора: Contemplation et vie contemplative selon Platon (Paris, J.Vrin, 1936). Cp. «Le Dieu de Platon,» in Dies A. Autour de Platon (Paris, G.Beauchesne, 1927), II, 523-574; a также: La Religion de Platon, p. 575-602.

[1130]

Согласно Фестюжьеру, Идея Блага представляет собой «самое божественное из всего божественного», так что взбирающийся по лестнице существований, от чувственно постигаемых вещей до высочайшей из всех Идей, он в конечном счете постигает первое Существо, «он видит Бога» (L'ideai religieux des Grecs et l'Evangile, p. 44; ср. р. 54). В отрывках из «Государства» (508а- 509с, 517b-с), которые Фестюжьер приводит в поддержку своего утверждения, солнце и звезды названы богами, но не Идеями. Даже Идея Блага не названа богом. Этот же историк делает и другие ссылки: «Государство», 507b; «Парменид», 130 и след. «Филеб», 15а. Ни в одном из этих текстов я не смог отыскать имени «бога», которое Платон соотносил бы с какой-нибудь Идеей. В отрывке из «Государства» (508) сказано, что солнце, душа которого является богом, есть дитя Блага, однако не сказано, что Благо есть бог. В диалоге «Федр» Платон описывает «неосязаемую сущность... зримую лишь кормчему души - уму» (Платон. Федр. 247с).

[1131]

Платон. Законы. Кн. 4, 717. Историческую проблему, ставшую классической в платоноведении - является ли Идеей так называемый «Творец» (или Миросозидатель) из диалога «Тимей» (28 и след.), - не следует и поднимать. «Творец» - это бог, созидающий по образцу вечных Идей; он творит других богов, таких, как звезды, души и т.д. Ср.: «Законы», X, 889.

[1132]

Платон. Тимей, 27.

[1133]

Платон. Законы, X, 888. Ср. там же., X, 899-907. Вывод из этого текста таков: «Бытие богов, их промысл и полнейшая их неумолимость в отношении несправедливого» (там же. X, 907).

[1134]

Там же. VII, 804.

[1135]

Там же. X, 899. Ср. XII, 966-967. О критике легендарной мифологии Гомера и Гесиода см.: «Государство», II, 377-378.

[1136]

Аристотель, «фрагмент 12», в Aristotelis Opera (Berlin, 1870), V, 1475-1476. В снах и прорицаниях душа, по-видимому, ведет себя так, как будто она является богом; что же касается звезд, то их упорядоченное движение наводит на мысль о существовании причин этого движения и порядка. Каждая из этих причин есть бог.

[1137]

О самомыслящей Мысли Аристотеля см.: «Метафизика», Кн. XI, гл. VII и IX.

[1138]

Относительно отголосков Аристотеля в понятии богов у Эпикура см. превосходное исследование Фестюжьера, op. cit., р. 63.

[1139]

Марк Аврелий Антонин. Размышления. СПб., 1993. С. 36. Ср. Кн. VII, 9 и Кн. IV, 23.

[1140]

Там же. Кн. IX, 29. С. 52.

[1141]

Там же. Кн. VII, 75. С. 42.

[1142]

Там же. Кн. VII, 21. С. 37. Даже у Марка Аврелия боги все еще присутствуют как дружеские силы, которые заботятся о людях и делают все возможное, чтобы защитить их от зла (см., например, кн. II, П.); однако боги Марка Аврелия не играют в его учении почти никакой роли; их добрая воля даже не вдохновляет его никаким радостным чувством, оставляя одно лишь почти безнадежное смирение.

[1143]

Втор 6:4.

[1144]

Ис 3:13-14.

[1145]

Св. Иустин, философ и мученик. Увещание к эллинам // Творения. М., 1995. С. 426: «Спрашиваю, эллины, тех, кто может разуметь: не одно ли то же в словах Моисея и Платона, с разницею только в члене? Моисей сказал: Сый (о on), а Платон: сущее (to on). To и другое выражение, очевидно, приличествует Богу всегда-сущему». Ср. Gilson E. L'Esprit de la philosophic medievale (Paris, J.Vrin, 1932), I, 227, n. 7.

[1146]

Muller-Thym J.B. On the University of Being in Meister Eckhart of Hochheim (New York, Sheed and Ward, 1939), p. 2.

[1147]

Хорошее введение ко многим истолкованиям этого исторического факта дает Шарль Буайе, см.: Boyer, Charles S.J., La Formation de saint Augustin (Paris, Beauchesne, 1920). Совершенно противоположной точки зрения придерживается П.Альфарик: Alfaric P. L'Evolution intellectuelle de saint Augustin (Paris, Nourry, 1918). Сама природа этой проблемы влечет за собой выдвижение психологических гипотез, которые с исторической точки зрения нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Я лично убежден, что воззрения, которых придерживается по этому вопросу Шарль Буайе, весьма и весьма основательны, но никто не должен соглашаться с ними до тех пор, пока тщательно не проанализирует доводы, которые Альфарик приводит в поддержку своей собственной интерпретации.

[1148]

Блаженный Августин. Исповедь. М., 1992. Кн. VII, гл. ix, 13. С. 184.

[1149]

Плотин. Эннеады. - Избранные трактаты. В 2-х томах. М., 1994. Т. 2. VI, 7. 37. С. 88.

[1150]

Ин. 1:7-9. Ср.: Августин. Op. cit, кн. VII, гл. ix, 13. С. 184. Текст св. Иоанна имеет прямое отношение к проблеме спасения человека через Христа.

[1151]

Платон. Алкивиад 129е- 130с: «А что иное пользуется телом, как не душа?»; Saint Augustin. De Moribus ecclesiae, Bk.I, chap. XXVII, p. 52; Patrologia Latina, Voi.XXXII, col. 1332. Ср.: Gilson E. Introduction a l'etude de saint Augustin (Paris, J.Vrin, 1929), p. 55.

[1152]

По этой проблеме см. чрезвычайно важные исследования Марселя де Корта: Corte Μ. de. Aristote et Plotin (Paris, Desclee de Brouwer, 1935), chap.iii, «La Purification de Plotin», p. 229-290; chap, vi, «La Dialectique de Plotin», p. 229- 290. Оба эссе, по-видимому, представляют собой самые глубокие из существующих введений в метод и дух Плотинова учения.

[1153]

Позволю себе обратить внимание на слова «метафизически говоря», дабы пояснить существенное различие между сферой метафизики и религии. Будучи христианином, каждый человек может «обожиться» благодатью, ибо благодать представляет собой причастие Божьей жизни. Осмысляемая таким образом, благодать сама по себе сверхъестественна. Таков и весь порядок принятия Святых Тайн, как недвусмысленно явствует из хорошо известной молитвы чинопоследования литургии, которую я осмелюсь привести полностью, так как она показывает это предельно ясно: «Боже, творением человеческого естества чудным образом возвеличивший его и еще более чудным преобразивший; благодаря таинству этой Воды и Вина мы соделываемся причастниками Его божественного естества, - Того, Кто благоволил соделаться причастником нашего естества человеческого - Иисуса Христа, Господа нашего, Сына Твоего, с Тобою сопребывающего и соцарствующего, в единстве Святого Духа, Бога, мира нескончаемого». Человек Платона совсем не испытывал необходимости стать причастником Божества, ибо сам являлся богом; отсюда у Августина возникает необходимость совлечь с этого человека все, что его обожествляло, а именно способность познавать истину. Позднее мы увидим, что Фома Аквинат столкнулся с противоложной трудностью - превратить в высшей степени естественного человека, каковым тот предстает у Аристотеля, в существо, склонное к обожению.