«Если», 2001 № 12 - Журнал «Если»

— Спасибо за подсказку, — сказал Ти-4-Эс. — Вы правы, пока дети с вами, вы не создадите ничего взрывоопасного. Я открою лабораторный шкаф.

Касси заглянула в освещенное чрево шкафа, принадлежавшего, как и многое другое в лаборатории, Владу. Она не знала толком, что искать. Последние несколько недель она, поселившись в «замке», работала над проектом белкового укладывания, для которого было достаточно содержимого холодильника. Перед этим она была поглощена переездом, хотя лабораторное оборудование ей не пришлось ни упаковывать, ни распаковывать — этим занимались профессионалы перевозки. Впрочем, для получения кислорода не требовалось ничего экзотического. Пропустить электрический ток через раствор сульфата меди — и получить на одном полюсе медь, на другом кислород.

Она взяла колбу с этикеткой и заметила на той же полке пузырек с надписью почерком Влада: «Паттон в бутылке». Влад дал созданному им микроорганизму множество шуточных имен, как будто ему было мало дурацкого названия, придуманного компанией. Работникам, занимавшимся переездом, было велено не упаковывать лабораторные материалы Влада, а ограничиться одними приборами, но работников было слишком много, и все слишком молоды…

В обоих генераторах, главном и запасном, могли оказаться компоненты, состоящие из длинных углеводородных цепочек; большая часть пластмасс, полученных при переработке нефти, — просто длинные полимеры из коротких углеводородных цепочек…

«Пласт-терминатор», «Бак-Азраэл», «Злобная рептилия» — как он только ни называл свое детище!

Но добраться с пластицидом до генераторов было невозможно. Главный находился в противоположном конце подвала, в особом запертом помещении, запасной — где-то за южной стеной лаборатории, тоже под замком…

Пластицид был безвреден для октанов и любых веществ с относительно короткими углеродными цепями, поэтому не представлял опасности для людей, зато нес гибель любым пластмассовым отходам, к тому же в бактериях после двух дюжин воспроизводств срабатывал ген-убийца, а это — оптимальная скорость воспроизводства, на которую требуется меньше двенадцати часов.

«Пласти-смерть», «Тряпка для микробов», «Последняя затяжка для длинных цепочек».

Но блестящее изобретение стало для Влада смертельным.

Прошло от силы секунд пять. На экране Пранополис по-прежнему напевал песенку компьютерному клону Дженни. Касси заслонила собой шкаф от двух камер наблюдения. В голове теснились мысли одна сумбурнее другой. Смысл был только в одной: «Бактериям не добраться до генераторов».

Но она на всякий случай спрятала пузырек без этикетки под рубашку.

Эли охрипла, повторяя текст, продиктованный Боллманом, но ИИ пока не отозвался ни единым словечком.

Боллман, как ни странно, не выглядел разочарованным. Он то и дело поглядывал на часы и на горизонт. Когда Эли самовольно, не спросив его разрешения, прервала бессмысленный «переговорный процесс», он не обратил на это внимания, просто отпустил ее в палатку со съестным.

— Спасибо, мисс Шеритова. Вы сделали все возможное.

— Что теперь?

Вместо ответа он снова вгляделся в горизонт. Эли посмотрела туда же, но ничего не увидела.

День клонился к закату. Вскочив в четыре утра, Эли натянула джинсы и свитер, и теперь ей было в этой одежде, неуместной в августовский день, жарко и неприятно. Но свитер она надела на голое тело, так что раздеться было невозможно. Долго ли будет тянуться эта канитель, скоро ли Боллман пустит в ход свой танк?

И как чувствуют себя взаперти Касси и дети? Под контролем у ИИ находились все средства связи, бытовые приборы, замки, вода, тепло (в августе это лишнее), но он не мог воздействовать на людей физически, разве что лишить их еды и питья. Максимум вреда от него — устройство короткого замыкания, грозящего пожаром; но именно этого он и не сделает, так как заложники нужны ему живыми.

Надолго ли?

Она услышала слабый, но быстро нарастающий гул. Скоро из-за горизонта появился вертолет, за ним еще один.

— Черт! — проворчал Боллман. — Джессоп, кажется, у нас появилась компания.

— Пресса? — предположил агент Джессоп. — Вечно эти журналисты во все суют нос! Скоро здесь ступить будет некуда.

Эли насторожилась. Реакция Боллмана показалась ей искренней, но в интонации Джесеопа послышалась фальшь: этот оказался не слишком изощренным актером.

Ее осенило: нашествие прессы — инсценировка, роли репортеров поручены агентам ФБР, полицейским, еще кому-нибудь, чтобы ИИ решил, что добился огласки, и отпустил людей. Сработает ли этот замысел? Или Ти-4-Эс догадается, что его водят за нос? Было трудно представить, где хитроумный план способен дать сбой. Да, Эли уловила в голосе агента фальшивую ноту, но такая чуткость — удел культурного человека, а не ИИ, никогда не видевшего пьесы, ни хорошей, ни дурной.

Эли опустилась на изуродованную танком траву, обхватила руками колени и приготовилась ждать.

Касси добывала кислород и всякий раз, когда Донни становилось трудно дышать, давала ему дохнуть из бутылки. Она не знала, помогает ли это средство. Ей самой оно помогало: у нее появилось занятие. Дженни, пообедав хлопьями и хлебом с сыром и подвергнув такую трапезу безжалостной критике, задремала перед экраном, потому что не выспалась толком за ночь. Касси знала, в каком плаксивом состоянии дочь проснется, и заранее боялась ее пробуждения.

— Какие новости, Ти-4-Эс? Прискакала наконец твоя пресса на белом коне?

— Не знаю.

— Как это — не знаешь?

— Появилась новая группа людей.

В голосе ИИ была слышна перемена. Касси еще не разобралась, какая и почему.

— Что за люди?

— Утверждают, будто они из «Нью-Йорк Таймс» и «Линк-Нэт».

— Это же хорошо!

— На их месте я бы первым делом прибег к мистификации.

Дело было в интонации. Ти-4-Эс по-прежнему говорил голосом Дома, но теперь его речь, в отличие от речи Дома, была окрашена чувством. Касси улавливала в ней недоверие и разочарование. Как сумел ИИ овладеть такими тонкими нюансами? Или он всего лишь копирует интонационный рисунок речи людей, собравшихся снаружи? А может, он действительно ЧУВСТВУЕТ, потому и в его речи теперь есть эмоции?

Стокгольмский синдром! Она заставила себя отбросить дурацкие гадания.

— Ти-4-Эс, если бы ты опустил на две минуты клетку Фарадея, я бы пригласила прессу сюда.

— Стоит мне опустить клетку Фарадея даже на две секунды — и ФБР попытается убить меня направленным импульсом. Один раз они уже попытались это сделать, а сейчас отлаживают приборы для автоматического включения в тот момент, когда исчезнет защита.