Священная охота - Буджолд Лоис Макмастер

— Вещие сны, — наставительно проговорила Халлана, — могут быть пророческими, содержать предостережение или указание. Как тебе кажется, твой сон из таких?

— Нет. Он был совсем кратким — я уже об этом говорила. Правда, очень напряжённым…

— Что ты чувствовала? Не когда уже проснулась, а во время сновидения? Ты боялась?

— Не то чтобы боялась… Во всяком случае, не за себя. Скорее я испытывала ярость… досаду. Я как будто пыталась догнать кого-то и не могла.

Некоторое время в комнате стояла тишина. Потом Йяда спросила:

— Просвещённая… что мне делать?

Халлана, чьи мысли явно были очень далеко, заставила себя улыбнуться.

— Ну, молитва никогда не помешает.

— Разве это ответ на мой вопрос?

— В твоём случае, возможно, как раз ответ. Твой сон не кажется мне утешением.

Йяда потёрла лоб, словно у неё болела голова.

— Не хотела бы я ещё увидеть подобные сны.

Ингри тоже хотелось спросить: «Просвещённая, что мне делать?» — но какой ответ, в конце концов, мог он от неё услышать? Оставаться на месте? Но если он не явится в Истхом, Истхом явится к нему, со всеми положенными церемониями. Ехать дальше, как предписывает ему долг? Ни одна жрица храма не могла бы дать ему иного совета. Бежать и заставить Йяду бежать? Согласится ли она? Он однажды, в лесу у реки, уже предлагал ей это, и она вполне разумно отказалась. Но что, если организовать всё более ловко: ночью и так, чтобы никто не догадался, кто обеспечил ей коня, деньги, одежду… охрану?

«Об этом нужно будет ещё поговорить».

А может быть, можно поручить её покровительству жрицы, её подруги, — тайком переправить в Сатлиф? Будь такое убежище доступным, Халлана наверняка уже предложила бы… Готовые сорваться с языка слова Ингри превратил в кашель, опасаясь, что получит указание удалиться и молиться.

Херги помогла своей госпоже подняться из кресла.

— Да будет твоё путешествие благополучным, просвещённая, — сказала Йяда, криво улыбнувшись. — Мне очень не хотелось бы думать, что из-за меня ты подвергаешься опасности.

— Не из-за тебя, дорогая, — рассеянно ответила Халлана. — Или по крайней мере не из-за тебя одной. Всё это оказалось гораздо более сложным, чем я ожидала. Мне необходимо посоветоваться с моим дорогим Освином. У него такой логический ум.

— Освином? — переспросила Йяда.

— Моим супругом.

— Погоди, — глаза Йяды сделались круглыми от изумления, — это ведь не тот… не тот Освин? Наш Освин, просвещённый Освин из пограничной крепости? Тот надутый сухарь? С руками и ногами, как палки, и шеей, как у цапли, проглотившей лягушку?

— Тот самый. — Супругу Освина ничуть не смутило такое нелестное описание; выражение её лица смягчилось. — Уверяю тебя, с возрастом он исправился. И он теперь почти лысый. И я тоже… ну, надеюсь, я тоже немножко исправилась.

— Ну и чудеса творятся на свете! Не верю своим ушам! Ведь вы же непрерывно спорили и ссорились!

— Только по поводу теологии, — мягко возразила Халлана. — Понимаешь, нам обоим это очень важно. Ну… Всё-таки по большей части мы расходились во мнениях насчёт богов. — Губы волшебницы дрогнули от какого-то невысказанного вслух воспоминания. — И раз мы разделяли одну страсть, со временем за ней последовали и другие. Освин отправился за мной в Вилд, когда срок его службы в храме закончился, — я ещё сказала ему, что он делает это, чтобы оставить за собой последнее слово. Таких попыток он не оставляет до сих пор. Освин теперь преподаёт в семинарии, а что касается споров — они для него величайшее блаженство. Я поступила бы жестоко, если бы лишила его такой возможности.

— Просвещённый господин здорово управляется со словами, — подтвердила Херги, — и мне представить страшно, что он мне скажет, если я не доставлю вас домой в целости и сохранности, как обещала.

— Да, да, дорогая Херги. — Улыбаясь, волшебница наконец заковыляла из комнаты под бдительным присмотром служанки. Проходя мимо, Херги одобрительно кивнула Ингри — благодаря его если не за содействие, то по крайней мере за молчание.

Ингри взглянул на Йяду: на лице девушки, смотревшей вслед подруге, было написано раскаяние. Йяда поймала его взгляд и грустно улыбнулась. Чувствуя странную теплоту, Ингри улыбнулся ей в ответ.

— Ох! — вскрикнула Йяда, невольно поднося руку к губам.

— Что такое? — озадаченно поинтересовался Ингри.

— Вы умеете улыбаться! — Судя по её тону, это было таким же чудом, как если бы Ингри вдруг отрастил крылья и взлетел к потолку. Ингри даже поднял глаза, представив себе такую картину. Крылатый волк? Ингри потряс головой, чтобы прогнать глупую мысль, но это вызвало только головокружение. Может быть, и хорошо, что Херги увезла с собой ту бутылку…

Йяда подошла к окну, выходившему на улицу, и Ингри присоединился к ней. Вместе они смотрели, как Херги осторожно сажает свою госпожу в починенную тележку под бдительным присмотром Бернана. Грум — или кузнец, или кто бы он ни был — взялся за вожжи, щёлкнул языком, и приземистые лошадки потрусили по улице и свернули за угол. Дуэнья начала возиться с седельными сумками, распаковывая вещи, приготовленные в дорогу, но, как и гроб Болесо, не погруженные из-за приказа Ингри задержаться на день.

Он стоял очень близко от Йяды, глядя через её плечо, — так близко, что мог бы коснуться нежной кожи там, где из сетки выбилось несколько прядей волос. Йяда не отодвинулась, хотя, оглянувшись, оказалась лицом к лицу с Ингри. В её взгляде не было ни страха, ни отвращения; только пристальное внимание.

И это при том, что она видела не только чудовище, рождённое заклятием, но и его волка; его скверна, его способность к насилию были теперь для Йяды не сплетней, не слухом, а непосредственно пережитым опытом. Который невозможно отрицать…

«Она и не отрицает. Так почему же она не отшатывается в ужасе?»

Ингри чувствовал растерянность. Ведь всё можно повернуть наоборот: как он-то сам относится к её леопарду? Он видел его — в той странной реальности — так же отчётливо, как она видела его компаньона-волка. Логически рассуждая, она осквернена так же, как и он. И тем не менее ночью ей являлся бог, и лёгкого касания его плаща было достаточно, чтобы вызвать восторженное возбуждение… Все теологические теории, которые жрецы храма вдалбливали в упирающегося подростка-Ингри, таяли как снег под безжалостными лучами какого-то великого Факта, маячившего где-то на границе рассудка Ингри. Зверь Йяды был ослепительно прекрасен. Ужас, похоже, обрёл новый, очаровывающий оттенок, о чём Ингри никогда и не подозревал.

— Лорд Ингри, — заговорила Йяда, и её тихий голос взволновал кровь Ингри, — я хотела бы последовать совету просвещённой Халланы и вознести молитвы в храме. — Девушка бросила настороженный взгляд на дуэнью. — Без помех.

Мысли Ингри едва ли не со скрипом пришли в движение. Отвести пленницу в храм, оставив компаньонку в гостинице, было замечательной возможностью: в этот час храм будет безлюден, и они смогут поговорить, не скрываясь и в то же время наедине.

— Никто не удивится, если я провожу вас в храм, леди, молить богов о милосердии.

Губы девушки дрогнули.

— Скажите лучше о правосудии, и я соглашусь с вами.

Ингри отодвинулся от Йяды и согласно кивнул. Предоставив дуэнье освобождение от её обязанностей на час, Ингри следом за леди Йядой вышел из гостиницы. Осторожно ступив на мокрый булыжник, девушка взяла Ингри под руку и двинулась по улице, не глядя на спутника. Вскоре перед ними вырос храм, выстроенный из местного серого камня, — типичный образец основательности времён царствования внука великого Аудара; впрочем, вскоре дартаканские завоеватели показали, что и они способны пасть жертвами кровавых междоусобиц.

Ингри и Йяда вошли через кованые ворота в обнесённый высокой стеной двор и оказались перед величественным портиком. Внутренность храма после яркого утреннего солнца казалась сумрачной и холодной; только узкие полосы света падали вниз через круглые окна, расположенные под потолком. Три или четыре коленопреклонённые или распростёртые фигуры виднелись перед алтарём Матери. Ингри почувствовал, как на мгновение напряглась рука леди Йяды: девушка сквозь арку бросила взгляд на установленный в зале Отца гроб Болесо, накрытый богато расшитым покрывалом; рядом с ним стоял караул из солдат городской стражи. Однако в этот час залы Дочери и Сына были безлюдны, и Йяда решительно направилась к алтарю Сына.