Расплата за наивность - Галина Романова

Влад повернулся и уставился на нее:

— А ты знаешь, что это не я был в ту ночь за рулем?! Я и понятия не имел, где была моя машина… Я как дурак сидел в ресторане и ждал одного… но он не соизволил явиться. А когда я подходил к твоему дому, меня уже ждали. Менты скрутили меня и пикнуть не дали. Но не это было для меня самым страшным! А знаешь что? — По всему было видно, что слова эти даются ему с большим трудом.

— Что? — произнесла Алка побелевшими губами.

— А то, что ты не захотела даже встретиться со мной! Не захотела выслушать меня. Ты заранее обвинила меня в смерти своей невестки… Все остальное для тебя было неважно. После того как меня освободили, я искал тебя… потому что не верил тому, что мне говорили…

— А что тебе говорили? — смертельная бледность разлилась по ее лицу. — Я хочу знать, наконец, что тебе обо мне говорили?

— Что ты не хочешь видеть убийцу жены своего брата и нерожденного племянника! Вряд ли я когда-нибудь испытаю большую боль, чем тогда… — обхватив голову руками, Влад опустился в кресло. — Ты не захотела выслушать меня! А потом они сказали мне, что ты уехала… После этого уехал и я… Оставаться здесь больше не имело смысла…

Алка сползла по стенке и тихо заскулила.

— Сволочи… сволочи!.. Что вы все сделали со мной?.. — слезы брызнули из ее глаз. — Не было дня, чтобы я не приходила в милицию… Я просила свидания с тобой, мне отказывали. Я рыдала, я умоляла… Колька отвернулся от меня — не мог простить, считал, что я предала его… А потом… потом я поняла, что беременна. Они все в один голос уговаривали меня, чтобы я избавилась от ребенка. Но я не могла…

Она умоляющими глазами смотрела на Влада, то и дело слизывая слезы кончиком языка.

— А потом я перестала есть… Лежала на кровати, смотрела в потолок… Я перестала вставать, умываться, ходить на работу, — горько усмехнувшись, Алка вытерла слезы рукавом халата. — Они перепугались… О, как они тут все засуетились!.. А я сказала им, что если суждено умереть моему малышу, я умру вместе с ним.

Последние слова едва можно было расслышать. Алка разрыдалась горько и обреченно. Воспоминания дались ей нелегко. Прошлое легло на сердце ужасающей тяжестью. Не глядя на Влада, она поднялась и, опустив плечи, вышла из комнаты.

Умываясь, она попыталась привести свои чувства в порядок, но, сколько ни старалась, ничего не выходило: «Пять лет!.. Пять лет тоски и одиночества!.. Пять лет неизвестности!!!»

Выйдя из душа, она обнаружила Влада вышагивающим по комнате. Насколько она его знала — он был вне себя от ярости. Алка забралась с ногами в кресло и исподлобья уставилась на него. Он остановился, глядя в окно, потом глухо обронил:

— Я не знаю, что должен сказать… Что слова могут решить… сейчас? Нам придется жить с этим… Я только хочу, чтобы ты знала… Я никогда не переставал любить тебя, даже когда считал, что ты предала меня.

— Я не предавала тебя, — голос ее сорвался на крик.

Влад метнулся к ней. Убирая с лица намокшие от слез волосы, он начал целовать ее медленно и нежно:

— Маленькая моя! Давай забудем об этом. Начнем все сначала. У нас ведь сын.

— Сын… — перебила она его с горечью. — Что я скажу ему? Стасик, познакомься, вот твой папа — он бандит!

Влад хитро заулыбался:

— А зачем ему говорить об этом? Ну, скажи, что я милиционер, если тебе так больше нравится…

— Тебе смешно, да?.. — Алка фыркнула и оттолкнула его. — Он такой сообразительный, его обмануть трудно…

— Понятно — он же мой сын!..

— А как же наличие у тебя супруги ты объяснять ему будешь? — не удержавшись, уколола она.

— Ну… к тому времени, когда буду объяснять, думаю, ситуация несколько прояснится.

— Это ты о чем?

— Любопытство — порок всех женщин или только твой? — щелкнув ее по носу, он заулыбался. — Всему свое время… Хотя держать тебя в неведении еще хуже. Сразу же побежишь выяснять все сама, ведь так?

— Ну… Не обязательно, — Алка сочла за лучшее опустить глаза и не отвечать.

— Побежишь, побежишь. Я тебя знаю. Если ухитрилась в самом центре бандитских разборок оказаться, то что-то другое в расчет не берется…

Поздно ночью, засыпая на плече любимого, Алка считала себя счастливейшей из женщин и тихо улыбалась в темноту. Утомленный Влад уснул раньше, и теперь его слабое дыхание шевелило волосы у нее на макушке. Ей было щекотно и спокойно. Мелькнула тревожная мысль о завтрашнем дне, но, словно услышав ее мысли, Влад зашевелился, что-то сонно пробормотал во сне и крепче прижал ее к себе. О завтрашнем дне думать не хотелось…

Еще до конца не проснувшись, Алка почувствовала какое-то неудобство. Открыв глаза, она увидела, что место рядом с ней пустует, но не это встревожило ее… Попытавшись перевернуться, она обнаружила, что правая рука ее заключена в браслет наручников, и от них отходит тонкая цепочка. Второй конец этой цепи был пристегнут к батарее.

— О, черт! Этого не может быть! — от негодования и обиды она готова была зареветь.

Тут взгляд ее упал на стул в изголовье — на нем лежала записка. Гласила она следующее: «Аллочка, детка, постарайся понять меня. Я делаю это, чтобы обезопасить тебя от неприятностей. Приду как только смогу. Мне нужно о многом рассказать тебе. Я люблю тебя! Все необходимое — в радиусе досягаемости. Влад».

Да, он обо всем позаботился. Под стулом притулилось ведерко, надо понимать, для всяческих нужд. На подносе, на прикроватной тумбочке, заботливо укрытый полотенцем, стоял ее завтрак. Там же лежала трубка радиотелефона. На полу — ведро с водой.

Наскоро умывшись и позавтракав, Алка уселась на кровати, подперла рукой подбородок и погрузилась в размышления. Мысль ее четко работала в одном направлении: «Надо побыстрее выбираться отсюда. В городе что-то происходит, чего я знать не должна. Но это по его разумению…» Она вновь с негодованием уставилась на ведерко под стулом: «Ишь, заботливый какой!..»

Глаза ее обшарили комнату. Ничего такого, что помогло бы ей выбраться из заключения, на глаза не попадалось. Неожиданно взгляд ее уперся в сумочку, но она лежала далековато. Несколько попыток дотянуться до нее не увенчались успехом. Тогда она решила действовать по-другому: взяв стул за спинку, Алка попыталась ножками подхватить за ручку сумочку. С пятой попытки ей удалось свалить ее на пол и пододвинуть к себе. Обессиленно опустившись на пол, она утерла пот со лба и вытрясла содержимое на пол. Немного покопавшись, взяла пилочку для ногтей и попыталась поковырять ею в замке наручников. Но это только в фильмах можно открыть их при помощи дужки очков, у нее же ничего не получалось. Промучившись и расстроившись окончательно, Алка решила предпринять последнюю попытку…

Захватив масло с недоеденного бутерброда, она обильно смазала им свою кисть. Охая и стеная от боли, наконец освободилась от оков. Результатом ее трудов было расцарапанное запястье, которое после того, как она его отмыла, начало медленно наливаться синевой и ныть. Да так ныть, что впору на стенку лезть. Кое-как перетянув носовым платком пораненное место, она начала лихорадочно собираться.

Улица встретила ее неприветливо. Дождь, ливший почти сутки, превратил дороги этого богом забытого места в трясину. О том, чтобы пробраться по излюбленной тропинке, не могло быть и речи. Чертыхаясь то и дело, Алка медленно «проплыла» к автобусной остановке. Но как она ни опасалась, вымазаться все же успела прилично. «Домой бы зайти и переодеться», — с тоской думала она, глядя на унылый пейзаж, проплывающий за окном. Зябко поежившись, вспомнила, чем закончился ее прошлый визит туда. Неожиданно она вспомнила про Светку. «И навещу заодно, и о помощи попрошу». Повеселев, она выскочила на остановке и бодро зашагала к дому своей приятельницы.

Трель звонка эхом отдавалась в пустой квартире. Никаких признаков того, что там кто-то был. Тут соседняя дверь открылась, и девочка лет двенадцати, смущенно улыбаясь, спросила:

— А вы кто?

— Я?.. Я Алла, работаю вместе со Светой. Кстати, ты не знаешь, где она может быть?

Девочка, ничего не сказав, скрылась в глубине квартиры, но дверь не закрыла, что уже вселяло надежду. Вскоре она появилась, держа ключ.

— Вот возьмите. Тетя Света дома, она никому не открывает, у нее гипс. А про вас она меня предупредила.

Открыв дверь и ступив в темноту прихожей, Алка дрожащим голоском позвала:

— Свет, Света-а… Ты где?

— Здесь я, Алк, проходи, — громко отозвалась Светлана.

Она сидела, вытянув загипсованную ногу, и вопросительно смотрела на вошедшую.

— Если ты здесь — значит, идти тебе уже некуда? Ведь я права?

— Почти… Во всяком случае, домой я идти не могу… Мне надо бы переодеться и денег взять взаймы. Дашь?

— А то… Помочь завсегда рады. Только пообещай, что голову в петлю совать не будешь, а то суки эти на все способны…