Ковентри возрождается - Сью Таунсенд

26. ПОКАЗАНИЯ КЭРОЛ ФОКС

КЭРОЛ: Часов пять было. Я только-только свет в комнате зажгла.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: В той комнате, что выходит на улицу?

КЭРОЛ: Да. Слышу, он вошел. Уже по тому, как дверь открыл, я сразу поняла, что он не в духе. Потом слышу, бесится, оттого что коврик защемило дверью. В общем, входит он в комнату, и, ясное дело, напившись.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Как вы узнали, что он выпил?

КЭРОЛ: Потому что он был пьяный.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Благодарю вас. Продолжайте, миссис Фокс.

КЭРОЛ: Ну, девчонки поскорее убрались с дороги. Они же не дуры — знали, что добра не жди; а он стал ходить по комнате и все придирался, как всегда. Разорался на меня, что часы встали. Потом опять зашумел, чего игрушки детские по полу раскиданы. Потом разорался насчет Дженнифер, ей семь, что она, дескать, не его. Понимаете, у нее волосы рыжие. Остальные-то темненькие, в него. Потом совсем разбушевался и стал говорить, что они все не его, потому что у них не его нос, и велел мне написать имена всех мужчин, с которыми я водилась.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Я полагаю, что под выражением «с кем водилась» ваш муж подразумевал... мужчин, с которыми вы спали?

КЭРОЛ: Нет, я ни с кем не спала...

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Конечно нет, я уверен, что вы... Продолжайте.

КЭРОЛ: Он принес немножко хорошей почтовой бумаги «Базилдон Бонд», мне ее на Рождество подарили, взял ручку с серванта, толкнул меня на тахту и велел записать имена тех мужчин. Все время орал, будто я шлюха, и он точно знает, что я сплю с электриками, которые приходили снять показания счетчика.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: И ваши дочки все это время находились в этой же комнате?

КЭРОЛ: Да, сидели в уголке, у телевизора. Они так напугались, что ни двинуться, ничего не могли. А мне куда деваться? Я сидела, придумывала имена мужчин и писала их на листке. Сказать по правде, я ведь была между двух огней. Не напиши я ни слова, он бы мне врезал за то, что не слушаюсь его, а напиши я...

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Дать вам... стакан воды... салфетку?

КЭРОЛ: Нет, все нормально. Извиняюсь, у меня же есть платок-то. Он прямо как с ума спятил, стал орать, как он пойдет и вышибет... извиняюсь, тут он ругательное слово сказал... из каждого в этом списке. Он говорил, что я недостойна носить благородное имя Фоксов и что я-де была для него как камень на шее, из-за меня он, мол, и в жизни ничего не добился. Лицо у него стало как свекла, и глаза прямо вылезли на лоб. Я видела, у него вены на шее набухли и как-то вроде двигались. Я еще подумала: «О Господи, Кэрол, он же тебя убьет!» Обычно-то, когда он вроде как не в духе, он все вокруг разносит вдребезги...

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вы хотите сказать: он бросает вещи?

КЭРОЛ: Швыряет что ни попадя. В меня, бывало, не только вещи летели... В тот раз, правда, не стал. Вот я и поняла, что мне достанется как следует; так оно и вышло. Начал пинать меня по ногам, пока я сидела. Потом поднял меня за волосы и стал колотить по лицу. Дочки, дочки... они... ну, они...

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Успокойтесь, миссис Фокс. Пожалуйста, не торопитесь, успокойтесь сначала.

КЭРОЛ: Ну, так дочки, они плакали и кричали: «Папочка, не надо!» — и все такое. Потом он схватил меня за горло. Он был прямо как по телевизору показывают; совсем спятил. Душил меня и на меня же вопил. Тут входит Ковентри, она через дорогу живет, и бьет его солдатиком, и он сразу свалился, и из ушей кровь пошла.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Ковентри, то есть Ковентри Дейкин, сказала что-либо перед тем или после того, как ударить вашего мужа?

КЭРОЛ: Сказала что-то такое вроде: «Хватит, сыта тобой по горло», а потом ударила; а уж как ударила, ничего не говорила. Просто выбежала, и с тех пор ее никто не видал. Ну, никто из тех, кто здесь живет.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Миссис Дейкин жила напротив вас?

КЭРОЛ: Да, в доме номер 13.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: У вас шторы не были задернуты?

КЭРОЛ: Я тогда их еще не задернула, нет.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Значит, миссис Дейкин могла наблюдать события, предшествовавшие смерти вашего мужа?

КЭРОЛ: Не знаю, я извиняюсь... Повторите, пожалуйста?..

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Миссис Дейкин видела, как муж избивает вас?

КЭРОЛ: Наверное. Она у себя занавески-то не задернула. Она уж не первый раз видела, как он на меня набрасывается.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Миссис Фокс, вы сказали, что ваш муж тут же упал и из ушей у него пошла кровь. Кровь пошла у него из ушей сразу же или прошло какое-то время, прежде чем вы заметили кровь? Подумайте хорошенько, пожалуйста.

КЭРОЛ: Сразу и пошла, как только голова о ковер стукнулась. Даже забрызгала мой коврик из зебры перед камином. Голова-то от удара аж подскочила, понимаете, тут и кровь побежала.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Благодарю вас, миссис Фокс. Вы дали прекрасные показания. И заседатели, и я глубоко сочувствуем вам.

КЭРОЛ: Спасибо. Если бы не Ковентри, наверное, лежать бы теперь мне мертвой вместо него. Она мне услугу сделала.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Последние замечания свидетельницы присяжные не должны принимать в расчет. Благодарю вас, миссис Фокс.

КЭРОЛ: Извиняюсь. Спасибо, ваша честь... извиняюсь, господин следователь. Мне садиться на то место, где я до того сидела?

27. СУББОТНЕЕ УТРО В АЛГАРВИ

Потные тела Сидни и Руфи, разъединяясь, издали громкий чавкающий звук, вроде того, какой слышится, когда с блюда поднимают сильно пропитанный бисквит. Руфь покраснела и спрятала лицо под влажной простыней. Сидни зажег сигарету и откинулся на спину, пристроив на влажном животе пепельницу в португальском народном стиле. Это была у них последняя возможность спокойно, не торопясь заняться утром любовью. Завтра в это время все должно быть упаковано, и они, встав ни свет ни заря, будут уже гнать в такси сломя голову в аэропорт.

Зазвонил стоявший у постели телефон. Сидни знал, что добра от него не жди, поэтому он не стал брать трубку. Звонит, и звонит, и звонит. Руфь сунула голову под подушку.

— Ну, пожалуйста, Сидни.

— Нет, пускай себе звонит.

— Может, это моя мама.

— Не может, я дал ей не тот номер.

— Нарочно?

— Да.

— Ты ужасный, вот ты какой. Правда, Сидни.

Сидни залюбовался телом жены — она встала с постели и, неслышно ступая по выложенному плитками полу, принялась искать кимоно. Телефон продолжал звонить.

— Сидни, возьми трубку, у меня уши болят!

— Нет. Господи, какой потрясающий у тебя загар, Руфь. Спина — как поджаристая корочка. Нет-нет, не надо ничего надевать, я хочу смотреть на тебя.

— Ты две недели ничего не делал, только смотрел на меня. Даже противно. У меня иногда мурашки от тебя бегают. Ты просто ненасытный. Ты ненормальный, Сидни. Я же понимаю: дело совсем не в том, приятно на меня смотреть или нет, правда? ВОЗЬМИ ТРУБКУ!

— Нет, иди-ка в постель.

— Нет.

— Нет?

— Да. Нет!

Руфь прежде уже участвовала в игре «усмирение непокорной». Один-два раза она даже получила от игры удовольствие, но сейчас, когда звонит телефон, а от нее после любовных утех еще пахнет как из аквариума, она играть не желает. Она говорила «нет» всерьез. Она вышла из спальни в гостиную, где окна были закрыты ставнями, и сняла трубку с другого телефона, более затейливой формы.

— Алло?

— Миссис Ламберт? Миссис Руфь Ламберт?

— Да.

— Говорит инспектор сыскной полиции Слай, миссис Ламберт. Я просто хотел спросить, не получили ли вы каких-либо сведений от вашей золовки Ковентри?

— Да, она мне звонила на этой неделе. Вы полицейский?

— Она вам сказала, где она?

— Да, в Лондоне. Она попала в аварию?

— Ваш муж рядом, миссис Ламберт?

— Да.

— Можно мне с ним поговорить?

Сидни все еще лежал на постели. Зажав в руке зеркальце, он рассматривал основание своего торчащего члена.

— Сидни! Господи помилуй, чем ты занимаешься?

— Всего-навсего проверял, нет ли у меня рака яичек.

— Не лги, Сидни, ты любовался собой. Кто это станет так улыбаться, когда проверяет себя насчет рака? Тебя требуют к телефону; полицейский... Что-то там с Ковентри.

Сидни снял трубку с аппарата у кровати.

— Сидни Ламберт у телефона.

— Это инспектор сыскной полиции Слай, сэр. Полицейский участок на Траскотт-роуд. Из того, что сообщила ваша жена, следует, что вы скрывали от меня определенные сведения. Когда вы возвращаетесь в Англию?

— В воскресенье к вечеру, — сказал Сидни. Его член стремительно опускался.

Он тоже положил трубку.

28. КАК ЖИВЕТ ДРУГАЯ ПОЛОВИНА

Додо хочет сходить домой и взять кое-какую одежду. Она хочет, чтобы я пошла с ней. «Домой» — это туда, где живет в Лондоне ее брат. Нам надо быть поосторожнее, потому что, как считает Додо, власти за ней охотятся. У нее нет бумажки, удостоверяющей, что она вполне нормальная. Я всегда боялась всяких властей. Хоть я пешеход, но трепещу перед инспекторами дорожного движения. Сама не знаю почему.