Я люблю другого - Барбара Картленд

Все произошло столь быстро, что никто не успел произнести ни слова, даже пошевелиться. Дверь с грохотом захлопнулась за супругами, донесся голос Илейн, выкрикивавшей нечто невразумительное, после чего наступила полнейшая тишина.

Фенела почувствовала, как бешено колотится ее сердце, потом увидела лицо My, белое, подавленное, и выражение сострадания на лице сэра Николаса, который никак не мог опомниться от изумления. И на фоне всего этого – абсолютное безразличие ее отца по отношению ко всему вокруг происходящему… Причем он не играл, не притворялся: подобные сцены, давно привычные, его вообще никогда особо не трогали.

Вот и сейчас он лишь лениво ухмыльнулся себе под нос, как будто вся история лишь позабавила его – не более! – и, вытащив из кармана портсигар, тщательно и аккуратно отщипнул кончик сигары, прежде чем хорошо рассчитанным движением сунуть ее себе в рот.

– Фенела! – В голосе My звучала мольба.

– Вечер сегодня выдался довольно теплый, – произнесла Фенела голосом, в котором, несмотря на попытки придать ему беззаботность, все еще чувствовалась дрожь. – Почему бы не одеться и немного не прогуляться, а? По-моему, глоток свежего воздуха пойдет нам на пользу.

Только без меня! – воскликнул Саймон, поудобнее усаживаясь в кресло, где только что сидел Рекс. – Сегодня я уже нагулялся по горло… С меня хватит.

– А ты что скажешь, My? – Фенела вымученно улыбнулась.

– По-моему, мысль неплохая, – поддержала My.

Голос девочки тоже дрожал, и Фенела знала, скольких усилий ей стоит говорить более или менее непринужденно.

– И наверх нам подниматься незачем, – поспешно проговорила Фенела, – в гардеробной найдутся кое-какие старые пальто.

Девушка с опаской приоткрыла дверь в холл: ни Рекса, ни Илейн не было видно. Фенела поняла, что Рэнсому каким-то образом удалось увести Илейн наверх, в ее комнату, подальше от My, и девушка благословила в душе его расторопность и сообразительность.

«Так дальше жить нельзя», – про себя решила она.

Она почувствовала ладошку My в своей и в ответ ободряюще пожала ее.

Когда с помощью сэра Николаса они оделись, вся компания зашагала по проселку.

Фенела была права: ночь стояла просто замечательная. Прошедший с утра дождь освежил землю, и та благоухала ароматами, которых ей так не хватало в течение нескольких последних недель, когда солнце иссушило все вокруг.

Народился молодой месяц, а звезды таинственно мерцали сквозь ветви деревьев, окаймлявших дорогу.

– Я люблю такие вечера, – внезапно произнес сэр Николас.

– И я, – откликнулась Фенела.

– После госпиталя, – продолжал сэр Николас, – я начал страдать бессонницей, а вдобавок мне казалось, что я задыхаюсь. Поэтому я просил сиделку загородить лампу, чтобы можно было смотреть на улицу, в ночь и думать. За эти томительные часы мне многое пришлось передумать, много странных мыслей приходило в голову, пока все остальные спали.

В темноте голос юноши окреп, и обычная застенчивость покинула его.

Фенела шла рядом с сэром Николасом и вела под руку My. Неожиданные откровения молодого человека заинтересовали и даже заинтриговали ее, несмотря на то, что ей нынче вполне хватало и собственных забот.

– Ну и о чем же вы думали? – спросила она.

О жизни и смерти… вообще, – ответил сэр Николас. – Оно и неудивительно: близость настоящей смерти кого угодно вышибет из привычной колеи. Ведь до ранения я особо не заботился ни о чем и предпочитал принимать жизнь так, как она есть, в целом находя окружающий мир довольно-таки забавным. Но мысль, что никогда больше не смогу ходить, вынудила меня пересмотреть все свои прежние взгляды и ценности, что было не так-то легко сделать по многим причинам…

На последних словах голос его неожиданно упал, и Фенела подумала, не входит ли в число этих «многих причин» и его мать, и незыблемые традиции его рода.

– Нельзя забывать, что и всем остальным тоже приходится несладко. – Это My вмешалась в разговор, и голос ее прозвучал в ночной тишине молодо и звонко.

– Конечно, у всех свои беды, – согласился сэр Николас, – у кого-то одни, у кого-то другие, но никто еще, кажется, не избежал сужденного ему бремени проблем, и все их людям приходится так или иначе разрешать и преодолевать.

Наступило минутное молчание, после чего заговорила Фенела:

– Не хочу показаться грубой, но, честно говоря, я не ожидала от вас таких мыслей и речей.

– А что же вы от меня ожидали? – осведомился сэр Николас. – Непрерывную светскую болтовню молодого шалопая?

– О нет, что вы! – неискренне ответила Фенела.

– Главная беда большинства людей, – продолжал юноша, – это предвзятое мнение об окружающих.

– Ну, тут уж ничего не поделаешь, ведь правда? – вставила My.

В голосе девочки прозвучало что-то очень напоминающее горькие всхлипывания.

– Но тем не менее мы все должны бороться с нашими предубеждениями; кроме того, я все-таки не считаю, что предрассудки играют такую уж большую роль, потому что стоит вам познакомиться с человеком поближе и понравиться друг другу, как все, кроме личных впечатлений, теряет значение.

«Он пытается сказать нам, что мы ему понравились», – догадалась Фенела.

Сердце девушки смягчилось, и в нем затеплилось какое-то очень хорошее чувство к юноше, который решил открыть им свою душу, пока темнота скрывала его лицо, ибо при беспощадном свете дня он едва ли отважился бы на это.

– Вы простите меня, если я осмелюсь сказать кое-что? – спросил сэр Николас.

– Как же мы можем простить, еще не зная, что вы скажете? – отвечала Фенела.

– Ну-у… с моей стороны довольно нахально, может быть, – смутился он, – но, по-моему, у вас тут нехорошие дела творятся. До меня, разумеется, доходят разные слухи… а как же иначе, когда живешь по соседству? Да и My тоже рассказала мне, каково ей выносить все эти сплетни… В общем, одно сплошное безобразие, и я просто хотел сказать: если вам когда-нибудь понадобится помощь друга, то я буду очень рад, если вы вспомните обо мне.

Юноша говорил настолько открыто и вместе с тем настолько серьезно, что Фенела ощутила, как слезы наворачиваются ей на глаза.

Теперь уже наступил черед девушки робеть, заикаться, смущаться и не находить слов, чтобы выразить переполнявшие ее чувства. С трудом ей удалось с запинкой пробормотать несколько благодарных фраз. My выпустила локоть Фенелы и, обойдя кругом, взяла под руку сэра Николаса.

– По-моему, вы просто замечательный человек, – услышала Фенела голосок сестры. И тут в голове девушки возникла четкая мысль: как бы все упростилось само собой, будь My всего лишь несколькими годами постарше!