Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 2 - Александр Афанасьев

Лег на мягкую постель и притворился, будто спать хочет. Елена Прекрасная наложила ему на грудь свою руку и спрашивает: «Тяжела ли моя рука?» — «Так тяжела, как перо на воде!» — отвечает грозный царь, а сам еле дух переводит: так ему грудь сдавило! «Постой-ка, Елена Прекрасная: ведь я позабыл назавтра приказ отдать, надо теперь пойти...» Вышел из спальни, а у дверей Никита стоит: «Ну, братец, правду ты сказал; чуть-чуть меня совсем не удушила». — «Ничего, ваше величество! Постойте здесь, я это дело сделаю», — сказал Никита, пошел к царевне, лег на постель и захрапел.

Елена Прекрасная подумала, что то грозный царь воротился, наложила на него свою руку, давила-давила — нет толку! Наложила обе руки и ну давить пуще прежнего... А Никита Колтома ухватил ее, будто во сне, да как бросит об пол — все терема так и затряслись! Царевна поднялась, легла потихоньку и заснула. Тут Никита встал, вышел к царю и говорит: «Ну, теперь смело ступайте, до другой ночи ничего не будет!» Вот так-то, с помощью Никиты Колтомы, отбыл грозный царь три первые ночи и стал жить со своею царевною Еленою Прекрасною, как следует мужу с женою.

Ни много, ни мало прошло времени, узнала Елена Прекрасная, что грозный царь ее обманом взял, что сила у него не великая, что люди над нею насмехаются: Никита-де с царевною три ночи спал! Страшно она озлобилась и затаила на сердце жестокую месть. Вздумал царь в свое государство ехать, говорит Елене Прекрасной: «Полно нам здесь проживать, пора и домой побывать; собирайся-ка в дорогу». И собрались они морем ехать; нагрузили корабль разными драгоценными вещами, сели и пустились по́ морю. Плывут день, и другой, и третий; царь весел, не нарадуется, что везет к себе царевну краше солнца, ясней месяца, белей снега; а Елена Прекрасная свою думу думает: как бы отплатить за обиду. На ту пору одолел Никиту богатырский сон, и уснул он на все на двенадцать суток. Как увидала Елена Прекрасная, что Никита богатырским сном спит, тотчас кликнула своих верных слуг, приказала отрубить ему ноги по колена, после положить его в шлюпку и пустить в открытое море. Тут же при ее глазах отрубили сонному Никите ноги по колена, положили в шлюпку и пустили в море. На тринадцатые сутки пробудился бедный Никита, смотрит — кругом вода, сам без ног лежит, а корабля и след простыл...

Между тем корабль плыл да плыл; вот и пристань. Загремели пушки, сбежались горожане, и купцы, и бояре, встречают царя хлебом-солью, поздравляют с законным браком. Царь начал пиры пировать, гостей созывать; а про Никиту и думать позабыл. Да недолго пришлось ему веселиться; Елена Прекрасная скоро лишила его царства, стала всем сама заправлять, а его заставила свиней пасти. Не уходилось и этим царевнино сердце: приказала по всем сторонам розыск учинить, не остались ли где у Никиты Колтомы родичи? Коли кто найдется, того во дворец представить. Поскакали гонцы, начали всюду разыскивать и нашли родного брата Никиты — Тимофея Колтому; взяли его, привезли во дворец.

Царевна Елена Прекрасная приказала выколоть ему глаза и потом выгнать вон из города. В ту ж минуту выкололи Тимофею глаза, вывели его за город и оставили в чистом поле. Потащился слепой ощупью: шел-шел и пришел на взморье; ступил еще шаг-другой и чует — под ногами вода; остановился, стоит на одном месте — ни взад, ни вперед — боится идти. Вдруг принесло к берегу шлюпку с Никитою. Увидал Никита человека, обрадовался и подает ему голос: «Эй, добрый человек! Помоги мне на землю выйти». Отвечает слепой: «Рад бы тебе пособить, да не могу; я сам без глаз — ничего не вижу». — «Да ты откудова, и как тебя по имени зовут?» — «Я — Тимофей Колтома; выколола мне глаза новая царица, Елена Прекрасная, и выгнала из своего царства». — «Ах, да ведь ты мне брат родной; я — Никита Колтома. Ступай же ты, Тимоша, в правую сторону — там растет высокий дуб; вывороти этот дуб, притащи сюда и брось с берега на́ воду: я по нем к тебе вылезу».

Тимофей Колтома повернул направо, сделал несколько шагов, нащупал высокий старый дуб, обхватил его обеими руками и сразу выворотил с корнем, приволок тот дуб и бросил в воду; одним концом на земле легло дерево, а другим возле шлюпки угодило. Никита выкарабкался кое-как на берег, поцеловался с своим братом и говорит: «Как-то теперь наш грозный царь поживает?» — «Эх, брат, — отвечает Тимофей Колтома, — наш грозный царь теперь в великом бессчастье: пасет свиней в поле, каждое утро получает фунт хлеба, кружку воды да три розги в спину». После того стали они разговаривать, как им жить и чем кормиться?

Говорит Никита: «Слушай, брат, мой совет! Ты меня носить будешь, потому что я без ног; а я на тебе сидеть буду да сказывать, в какую сторону идти надо». — «Ладно! Быть по-твоему: хоть оба увечные, а двое за одного здорового сойдем».

Вот Никита Колтома сел своему брату на шею и стал дорогу показывать; Тимофей шел-шел и пришел в дремучий лес. В том лесу стоит избушка бабы-яги. Вошли братья в избушку — нет ни души. «А ну-ка, брат, — говорит Никита, — пощупай-ка в печке: нет ли еды какой?» Тимофей полез в печку, вытащил оттуда всяких кушаньев, поставил на стол, и начали они оба уписывать, с голоду все начисто приели. После того стал Никита избушку оглядывать; увидал на окошке небольшой свисток, взял его, приложил к губам и давай насвистывать. Смотрит: что за диво? Слепой брат пляшет, изба пляшет, и стол, и лавки, и посуда — все пляшет! Горшки вдребезги поразбивались! «Полно, Никита! Перестань играть, — просит слепой, — сил моих не хватает больше!» Никита перестал насвистывать и в ту ж минуту все приутихло.

Вдруг отворяется дверь, входит баба-яга и кричит громким голосом: «Ах вы, бродяги бездомные! Доселева тут птица не пролетывала, зверь не прорыскивал, а вы забрались, все кушанья приели, все горшки перебили. Хорошо же, вот я с вами разделаюсь!» Отвечает Никита: «Молчи, старое стерво! Мы и сами сумеем разделаться. Эй, брат Тимоха, подержи ее, ведьму, да покрепче!» Тимофей схватил бабу-ягу в охапку, стиснул крепко-накрепко, а Никита сейчас ее за косы и давай по избе возить. «Батюшки!

Не бейте, — просится баба-яга, — я вам сама в пригоде[103] буду: что хотите, все вам достану». — «А ну, старая, говори: можешь ли достать нам целющей и живущей воды? Коли достанешь, пущу живую на белый свет; а нет, так лютой смерти предам».

Баба-яга согласилась и привела их к двум родникам: «Вот вам целюшая, а вот и живущая вода!» Никита Колтома почерпнул целющей воды, облил себя — и выросли у него ноги: ноги совсем здоровые, а не двигаются. Почерпнул он живущей воды, помочил ноги — и стал владеть ими. То же было и с Тимофеем Колтомою; помазал он глазные ямки целющей водой — появились у него очи, совсем-таки невредимые, только ничего не видят; помазал их живущей водой — и стал видеть лучше прежнего. Поблагодарили братья старуху, отпустили ее домой и пошли выручать грозного царя из беды-напасти.

Приходят в столичный город и видят — грозный царь перед самым дворцом свиней пасет. Никита Колтома заиграл в свисток; и пастух и свиньи пошли плясать. Елена Прекрасная увидала это из окошечка, осердилась и тотчас приказала принести пуки розог и высечь и пастуха и музыканта. Прибежала стража, схватила их и повела во дворец угощать розгами. Никита Колтома как пришел во дворец к Елене Прекрасной, не захотел долго мешкать, схватил ее за белые руки и говорит: «Узнаешь ли меня, Елена Прекрасная? Ведь я — Никита Колтома. Теперь, грозный царь, она в твоей воле; что захочешь, то и сделаешь!» Грозный царь приказал ее расстрелять, а Никиту сделал своим первым министром, всегда его почитал и во всем слушался.

№200 [104]

Задумал царевич жениться, и невеста есть на примете — прекрасная царевна, да как достать ее? Много королей и королевичей и всяких богатырей ее сватали, да ничего не́ взяли, только буйные головы на плахе сложили; и теперь еще торчат их головы на ограде вокруг дворца гордой невесты. Закручинился, запечалился царевич; не ведает, кто бы помог ему? А тут и выискался Иван Голый — мужик был бедный, ни есть, ни пить нечего, одежда давно с плеч свалилася. Приходит он к царевичу и говорит: «Самому тебе не добыть невесты, и коли один поедешь свататься — буйну голову сложишь! А лучше поедем вместе; я тебя из беды выручу и все дело устрою; только обещай меня слушаться!» Царевич обещал ему исполнять все его советы, и на другой же день отправились они в путь-дорогу.

Вот и приехали в иное государство и стали свататься. Царевна говорит: «Надо наперед у жениха силы пытать». Позвала царевича на пир, угостила-употчевала; после обеда начали гости разными играми забавляться. «А принесите-ка мое ружье, с которым я на охоту езжу», — приказывает царевна. Растворились двери — и несут сорок человек ружье не ружье, а целую пушку. «Ну-ка, нареченный жених, выстрели из моего ружьеца». — «Иван Голый, — крикнул царевич, — посмотри, годится ли это ружье?» Иван Голый взял ружье, вынес на крылечко, пнул ногою — ружье полетело далеко-далеко и упало в сине море. «Нет, ваше высочество! Ружье ледащее, куда из него стрелять такому богатырю!» — докладывает Иван Голый. «Что ж это, царевна? Али ты надо мной смеешься? Приказала принести такое ружье, что мой слуга ногой пнул — оно в море упало!» Царевна велела принести свой лук и стрелу.