Хитрованы - Евгений Сухов

Глава 8 Теория Йодля, или Каприз ценою в сто двадцать рублей

Самая захватывающая игра случалась по вечерам, воскресным дням и да вот еще по церковным праздникам, когда грех не выпить.

Ленчик приходил в трактир часикам к семи вечера как обычный посетитель, ужинал, а затем подходил к столику колченогого Мити. Играл всегда по мелочи: на гривенник, четвертачок, полтину – и всегда выигрывал. Остальные посетители, кто изволил играть в скорлупки, как водится, проигрывали. И всегда находился среди них какой-нибудь хитроумный (как он сам о себе думал), который исподволь интересовался у Ленчика, как это ему удается выигрывать у колченогого по нескольку раз кряду. И Ленчик по «простоте душевной» ответствовал, что сложного в сем ничегошеньки нету. Надобно просто знать «систему».

– Какую? – заинтересованно спрашивали у него.

– Систему расчета вероятностей по теории Йодля, – добродушно отвечал Ленчик, рассматривая потенциального лоха чистыми глазами.

Это придумал Митя: расчет, вероятность, Йодль. Правды ради надо сказать, что такой академик был, но вряд ли он занимался системой расчета выигрышей в азартной игре в скорлупки.

– Значит, ты снова можешь у него выиграть? – продолжали допытываться у Ленчика.

– Ага, – беспечно отвечал он. Потом шел к столику Мити и выигрывал три раза кряду.

– Здорово! – восхищался хитроумный и предлагал Ленчику сотенную, чтобы тот поставил ее против Мити. – Выиграешь – червончик твой.

Ленчик не задавал глупый вопрос: а если не выиграю. Этим вопросом можно было посеять в «клиэнте» сомнение. Он просто молча брал сотенную, шел к столу Мити и предлагал ему сыграть на нее. Митя – не сразу, правда – соглашался. И выигрывал. И «клиэнт» оставался с носом. Когда же он начинал возмущаться и корить Ленчика в проигрыше, тот отвечал:

– Система не сработала. Такое бывает.

Иногда «клиэнт» пытался отнять деньги у Мити и получал по мордасам от Бабая, стоявшего начеку. Иногда не в меру возбужденный проигрышем «хитроумный» начинал шумно выяснять отношения с Ленчиком – и тоже получал по мордасам от Бабая. А Бабай чуть позже получал от Мити или Ленчика в знак благодарности баранью лопатку. Иногда ему покупали колбасу из конины. Пробовали? Вкуснятина. Особенно если закоптить.

Игрища в «Гробах» происходили обычно по вечерам. Днем же Ленчик промышлял иным. Это называлось «загнать болонку»…

Антон Палыч опубликует свою «Даму с собачкой» в «Русской мысли» через восемнадцать лет. В настоящий момент он оканчивал второй курс медицинского факультета Московского университета и пописывал свои «мелочишки» – фельетоны и юморески – под псевдонимом Антоша Чехонте. И собирал их для издания своей первой книжки рассказов. Но это вовсе не означало, что дам с собачками еще не было. Еще как были! И весьма во множестве. Особенно по вечерам.

А иногда у них даже пропадали эти самые собачки, главным образом безмозглые болонки. И особенно участились таковые пропажи в губернской Казани.

Следует отметить, что Казань особым воровством от других городов не отличалась. Покуда. Не пришло еще покамест то время. Она не кишела ворами, как Одесса или Варшава, не гремела по всей стране наличием маниаков, как, к примеру, Люблин или Тавастгус. Знаменитый раскапыватель могил и убивец пухленьких женщин по прозвищу Тарантул – Йохан Хнелльман, прославившийся уже не на всю Россию, а на всю Европу (о нем даже писали газеты Нью-Йорка и Чикаго), проживал и злодействовал именно в губернском Тавастгусе. Его последователь Пяйяннинский Потрошитель, – то бишь Элиас Сенротт, режущий всех веснушчатых девушек до двадцати восьми дет и детишек обоего пола с веснушками и без, – прозвался Пяйяннинским Потрошителем потому, что смертоубийствовал в окрестностях озера Пяйянне, а это восток все той же Тавастгусской губернии. Однако факт остается фактом: в Казани в период с одна тысяча восемьсот семьдесят седьмого года по одна тысяча восемьсот семьдесят восьмой – преимущественно у дам или их прислуги – пропало двадцать шесть комнатных собачек, что превысило среднегодовую статистику пропаж собачек по Российской империи в одиннадцать раз! Подобный факт заинтересовал даже казанского полицеймейстера барона Кнохеля, и ежели бы не его увлечение в описываемые времена мадемуазель Зи-Зи – Зиночкой Каховской, отнимавшее все его служебные силы, материальные ресурсы, время и мысли, то его высокородие непременно бы отыскал похитителя (а то и похитителей) и примерно наказал их, дабы другим было неповадно.

Трюку с болонкой Ленчика научил Митяй.

– Я сам его практиковал, – рассказывал Митя, – когда вот, – он постучал по фальшивой ноге, – деревяшки этой еще не было. А научил меня ему Голумбиевский, – протянул он уважительно. – Слышал о таком?

– Не доводилось, – помотал головой Ленчик.

– Жаль. Известной личностью был Тарас Степанович в Петербурге. Потом, после одного дела, осудили его, дали четыре года каторги. А когда он от хозяина вернулся, так в Москву перебрался, потому как в Петербурге ему проживать запретили. К «червонным валетам» позже примкнул. Об этих-то хоть слыхивал?

– А то, – гордо заявил ему в ответ Ленчик, вспомнив о своих «подметных» письмах. – Знаменитые господа! – В подробности своего первого ареста он благоразумно вникать не стал.

По первому разу совершать трюк «загнать болонку» было как-то стремно. Одно дело – собачку у дамочки спереть. Это плевое! А вот сыграть роль студента или, предположим, купеческого сынка – эта задача будет посложнее. Любой обман тотчас в глаза бросается. Кабатчики али лавошники – народ ушлый, – враз фальшивку узрят. И мало того, что навтыкают по ребрам да мордасам, так еще и легавым сдадут.

Потом ниче, пообвыкся.

Помощника себе взял, Васю Рыжего. Он хоть и приметный на вид рыжиною своею, зато в некотором возрасте, обличьем степенен и с бородой. А борода у него – так одно загляденье: на два раствора и едва ли не до пупа. Одним словом – вылитый купец! Пришлось его приодеть для дела: штаны плисовые купить, рубаху атласную, жилет и цепочку часовую из дутого золота, чтобы, значит, из жилетного кармана свисала, будто в самом кармане дорогущие швейцарские часы «Брегет». Конечно, лучше бы дамочку какую подходящую в подручные к себе определить, им веры отчего-то больше (хотя, быть может, и зря). Да где ж ее взять, дамочку-то?

Показательным, можно сказать, классическим образцом фортеля с болонкой была разводка торговца бакалейным товаром Игната Ильича Снеткина. Лавочка его находилась на улице Проломной – торгового прошпекта длиною почти с целую версту. Магазинов на ней, рестораций, питейных заведений и кондитерских разных – уйма! Ну и публика, стало быть, соответствующая, чинная, степенная и при хороших деньгах.

Ленчик узрел даму с собачкой на той же Проломной. Дама шла не спеша, а собачка плелась возле ее ног на коротком поводке, подметая шерстяным животом мостовую. Дама, что говорится, была вся из себя, словно сошедшая со страниц модного французского журнала, и ее сопровождал кавалер ей под стать: эдакий франт с тростью, в блестящем цилиндре и лаковых полуботинках, в которые можно было бы смотреться при бритье.

Парочка вошли в галантерейный магазин. Дама препоручила собачку мужчине, который, похоже, терпеть ее не мог, и занялась разглядыванием товаров. А мужчина между тем занялся разглядыванием других дам, что сильно отвлекло его внимание от вверенной ему болонки. И когда он дождался, наконец, свою даму, противоположный конец поводка, что кавалер держал в руке, был пуст.

– А где Матильда?! – вскричала дама, увидев, что пустой конец поводка волочится по полу.

– Н-н-не знаю, – растерянно произнес кавалер, бледнея, потому как знал, что на орехи ему обеспечено. И не только на орехи…

На следующий день в бакалейную лавку на Проломной улице, что близ церкви Богоявления Господня, вошел приятного вида молодой человек в поношенном студенческом мундире. Под мышкой у него торчала болонка в богатом ошейнике и взирала на мир сквозь густую челку блестящими глазами. Она не дергала лапками, не протестовала и вообще не брыкалась, потому как была накормлена новым хозяином до такой степени, что даже шевелиться не было никакого желания.

– Здравствуйте, – произнес студент и… заплакал.

– Что с тобой? – спросил бакалейщик, недоумевая.

– Ничего-ничего, – ответил студент и стал шарить по карманам. Не найдя ничего, он бессильно прислонился к стене и уронил голову на грудь.

– Да что случилось?

Студент поднял на бакалейщика глаза, наполненные слезами, и, давясь рыданиями, произнес:

– Меня выгнали с квартиры, и мне теперь негде жить.

– Найди новую, – сказал бакалейщик с нотками участия.

– Это невозможно, – с неизбывной печалью выдохнул студент и шмыгнул носом.

– Почему?

– У меня нет денег. Отец пришлет мне их только через две недели. А где… – студент убито посмотрел на бакалейщика, – где я буду жить эти две недели? У меня в Казани ни родственников, ни знакомых.