Баба Яга прибудет из Парижа (СИ) - Славская Ирина

— Мам, я схожу. Мне надо проветриться. Еще что-то надо купить?

— Соль кончилась. Купи мелкую йодированную.

— Хорошо. Я пошла. Грейса забираю.

Вышла из дома с Грейсом. Он обычно сам несет в зубах свой поводок. Намордник мы ему не одеваем. Все местные уже знают, что он не кусается и воспитанный. Считают, что это пес хозяина магазина, поэтому проявляют некое снисхождение. Грейса я оставляю всегда возле двери магазина. За ним присматривают водители маршруток и бабульки местные. А тут то ли я плохо привязала, то ли узел сам развязался, но Грейс решил, что раз не привязан, то можно в магазин зайти. Надо заняться его воспитанием…

— Чья псина? Пошла вон, грязная тварь! — раздался крик продавщицы.

— Грейс, иди домой, — соседка попыталась пса ласково образумить.

— Убери свою грязную псину, старуха! — орала продавщица.

— Это не мой пес.

— Конечно, не твой. А чего он к тебе приткнулся? Пошла с ним отсюда!

— Это пес наших соседей.

— Пошла вон из моего магазина, я сказала! Ходят здесь всякие.

Я не растерялась и включила с первых криков диктофон на телефоне. Скажете, надо было мчаться на помощь соседке? Надо было. Согласна. Но мне нужно доказательство того, что продавец хамка. Я просто стояла и записывала то, что орала эта невоспитанная особь. Недолго. Затем, увидев, что она взялась оскорблять нашу соседку, подошла. Но все записываю.

— Зачем вы оскорбляете человека?

— Ты кто такая, мне тут указывать? Мой магазин. Что хочу, то и делаю.

— Даже если это ваш магазин, это не значит, что вы имеете право оскорблять пожилого человека. Покупателю хамить — последнее дело. И пес вполне чистый. В отличие от вас, он воспитан намного лучше: ни на кого не кидается и никого пока не облаял.

— Он укусить меня может.

— Ошибаетесь. Этот пес что попало в рот не берет. Брезгует.

— Это я что попало? Это меня он кусать не будет?

— Если только слезно просить будете. Да и то навряд ли. Скорее всего, это вы его сейчас покусаете. Грейс, выйди из магазина.

Грейса этой команде Петька научил еще щенком. Грейс вышел из магазина и сел у двери. Сидит, держит поводок в зубах. Хозяйку ждет.

— Взяла свою бабку и вали отседова! И псину свою прихвати! — перешла продавщица уже на визг.

— Псина не совсем моя. Псина принадлежит хозяину магазина. Ее, наверное, уже хозяин ищет, — прикинулась я сторонним наблюдателем.

У продавщицы моментально такое умилительно елейное выражение лица стало. Меня суть не стошнило…

— Песик хороший. Пусть остается. А бабку вон отсюда!

В магазине уже стал от криков собираться народ. Во зрителей набежало! Как будто здесь фильмы бесплатно показывают. Продавщица уже перешла на ультразвук. Слава богу, она теперь орет не на бабулю, а на меня.

— И ты пошла отседова, проститутка малолетняя. Наркоманка чертова. Вообще тебя обслуживать не буду. Даже не ходи сюда. Тебе в мой магазин вход закрыт! — орет продавщица. Глотка у дамочки луженая.

— Так вы хозяйка этого магазина? И давно?

— Не твое собачье дело. Буду я тут перед всякой швалью отчитываться.

После этих слов в магазине все стали громко смеяться. А некоторые стали крутить пальцем у виска. До продавщицы не сразу стало доходить, что потешаются над ней. Все же знают, что я жена хозяина.

Оно и понятно. Продавщица наверняка уже всем этим людям нахамить успела. С утречка пораньше за работу принялась. Всем люлей выдала. Никого не обделила. Это при Никите она пай девочку из себя строила. А как вышел хозяин за порог, так разошлась, разоралась. Всех строить решила. Показать власть свою беспредельную, магазинную… Я решила, что с меня хватит. Надоело терпеть. Переслала Никите запись криков новой «владелицы» магазина. Спустя примерно пять минут Никита, не выспавшийся, сонный, примчался в магазин.

— Иришка, что случилось? Почему здесь столько народу? И почему она на тебя орала?

— Она на всех орала. Сначала на Грейса. Потом на соседку нашу. Ничто ее не смутило. Ни возраст соседки, ни то, что она покупатель. Она здесь многим нахамила. Никого своим царственным вниманием не обошла.

— И давно она так горло дерет?

— Со вчерашнего дня мы на площади концерты слушаем, — это водители добавили штрихи к общему портрету.

— Значит, как только заступила к своим обязанностям…

— Я не виновата. Меня подставили! — заголосила дурында.

Никакой фантазии. Даже неинтересно слушать. Придумала бы лучше, что в нее вселился злой инопланетный дух. И именно он стал всех материть и бранными словами крыть. Это больше на правду похоже…

— Слушайте меня внимательно, уважаемая. Вы забыли первое и самое главное правило торговли. Покупатель всегда прав. Если он не прав, то смотри пункт первый. А там сказано. Покупатель всегда прав! Вы обязаны угождать своему покупателю, чтоб он снова и снова приходил сюда не только за качественным товаром, но и за добрым словом. Но у вас, я смотрю, корона на голове. И она явно вам мозг сдавила. Вы уволены. По статье.

— Не надо увольнять по статье. Меня же никуда на работу не примут. Хотите, я извинюсь?

— Никита, можно я скажу? Эта девушка привыкла всех оскорблять. Просто пусть попросит у всех, кого оскорбила и кому нахамила, прощение за свое хамское поведение. И просто ее уволь. По собственному. Не надо ей жизнь портить. Если умная, то сделает надлежащие выводы. Ну а если дура, так ее жизнь уважать других научит. А там она пусть рассказывает, что работа трудная была, что таскать тяжести пришлось. Поэтому она всего один день проработала и уволилась.

— Что скажете, народ? — Никита повернулся к жителям поселка. Демократия в действие.

— Пусть прощения попросит и катится на все четыре стороны. Не надо по статье, — прозвучало единогласное мнение народа.

Все-таки какие добрые и великодушные у нас люди. Простили мерзавку. Она попросила у всех присутствующих прощения. Покаялась. И была уволена по собственному желанию. Никита провел ревизию и заплатил ей за день работы. Она думала, что ей вообще ничего не заплатят. А тут какие-никакие деньги дали.

— Иришка, ты зачем в магазин пришла?

— Соль купить пошла. Меня мама послала.

Грейс стоит у ноги с виноватым видом. Поводок в зубах держит. Думает, что он сильно накосячил. На него же тетка орала. Как четко собаки считывают человеческие эмоции. Он стоит и думает, что его ругать будут.

— Что притих, Грейсюта? Ты сахарную косточку сегодня заслужил. Вывел злобную фурию на чистую воду. Представляешь, она со вчерашнего дня всех чуть ли не матом крыла. Скольким людям в душу плюнула. Кстати, перед соседкой извиниться бы надо.

— Извинюсь. Сейчас сменщица в магазин придет. И чего я вчера другую продавщицу не нанял? Где мои глаза были?

Пришла продавщица. Приняла смену. Я купила соль. Взяла Грейса за поводок, и мы пошли домой.

На следующий день Петька уже выходил к столу. Температура была, но небольшая. Поэтому с утра пораньше мне пришлось выгулять нашего собакевича. Впрочем, я не жалуюсь. От души нагулялась, подышала свежим воздухом. Решила в связи со своей упертостью пройтись вдоль тропинки, по которой шла наша убиенная девица. Полиция не сильно заморачивалась поисками бутылки. Никто заросли кустов не осматривал. Вдоль тропинки территорию от магазина до озера не прочесали.

Иду, внимательно приглядываясь: вдруг она по пути выкинула бутылку от воды. Не отпускало меня это дело. Ощущение такое, как будто я тогда что-то проглядела. Вот промелькнуло у меня что-то важное перед лицом. Мысль какая-то в мозг прокралась. А я это прозевала и теперь мучаюсь, пытаясь вспомнить, что же это было такое важное.

Бутылку не обнаружила. Зато заметила, что по пути попалось дерево. Обшарканное какое-то… Лазил по нему кто-то что ли? А там дупло. Небольшое. Человек выше среднего роста закинуть туда что-то вполне может. А вот чтобы достать оттуда что-то, надо взять подставку или лесенку. Даже Никита не сможет туда заглянуть с земли. А вот если он меня подсадит, то я вполне смогу посмотреть, есть там что-то или дупло пустое. Если там белка живет, то мы ей в следующий раз орешки насыплем, как извинение за вторжение в личную беличью жизнь.