Два крепких орешка для Золушки - Валентина Андреева

— Я имею в виду ее первое появление на свет.

— Через месяц. Ты хочешь, чтобы она пригласила нас в гости? — глядя на склонившуюся над раковиной Ольгу, в смятении поинтересовалась Наташка. — Ради этого события ее и в самом деле стоило спасать. Она печет удивительно вкусное печенье. Тебе его, Иришка, нельзя. Очень калорийное.

— Нам с тобой надо заехать с поздравлениями к ней домой, желательно сегодня. Прямо сейчас. Это ничего, что рано. Просто потом может быть поздно. Важно выяснить, есть ли кто-нибудь у Ольги дома. Кроме кота. Племянница или тот же… извини, Оля, дармоед Игорь. Нужны хоть какие-нибудь дополнительные сведения. Надеюсь, видевшая нас сосед ка, и вправду, подалась на природу. Если квартира закрыта, поговорим с другими соседями. Но больше всего я рассчитываю на присутствие Елизаветы. Представьте, что экспертиза подтвердит факт обнаружения на пепелище останков не мужского, а женского тела…

— Я с вами… — Ольга сказала это так, что мы сразу поняли — не посадим в машину, побежит следом. До станции. Далее электричкой со всеми остановками, кроме сорок третьего километра. Там ремонт платформы, временно не высаживают. — Это меня отправили на тот свет! Могу я хотя бы знать, за что? Не мучаясь в ожидании известий от вас. И еще. Давайте заедем на… на пожарище. Может, хоть кто-то из соседей появлялся на дачах?

— Фиг с тобой. Только одно условие… Нет, три. На твое пепелище не поедем. Хватит с нас, натерпелись! Во-вторых: сделаем из тебя другую женщину, и, в-третьих, с заднего сиденья эта другая никуда не вылезает! Потому как незачем — чужая тебе женщина, ее ничто не касается. И еще: почему-то мне очень хочется познакомиться с госпожой Есауловой, — проворчала Наташка. — Вот только где ее взять? Расписку уничтожаем, или как?

— «Или как», — поторопилась я с ответом. — Сунь ее в аптечку с лекарствами. Нет, давай сюда. Мне над ней еще подумать надо. Только ты запомни, что я расписку потом в свою косметичку положу. Ольга, ты уверена, что тебе не похужело?

— Наоборот, мне похорошело, — торопливо ответила Ольга. — Кажется, я ни одной таблетки не проглотила. Только во рту противно. Я пойду одеваться?

3

Наташка перестаралась. Несмотря на недомогание, Ольга выглядела так, что мы с подругой на ее фоне казались блеклыми и незаметными. Ну кто бы мог подумать, что Ольгуня — хорошо замаскированная красавица? Захотелось хоть как-то соответствовать… Мелькнула мысль переодеться в новый костюм, но он остался в Москве: во саду ли в огороде надлежало органично вписываться в окружающую среду.

Видя выражение моего лица, Наталья принялась оправдываться:

— Ир, ну чесс… слово, я все силы приложила, чтобы сделать из нее замухрышку, ну чуть лучше, чем она есть. До этого-то и проблем не было, Ольге такая картина ежедневно удавалась. Ты не поверишь, я хорошо помнила задачу — сотворить из замученной обезьяны подобие человека. Получилось… Правда, с большими потерями. Она стала человеком, а я — обезьяной. Ты, кстати, тоже. Редчайший случай! Ей идет абсолютно любой макияж. Даже губная помада красного цвета. С ней она была еще хуже… То есть лучше. Нет, хуже — для нашего с тобой варианта. Можно, конечно, все смыть, только мне жалко такую красоту портить. Да и кто Ольгу в таком виде признает? Если только сзади. Или… помнишь слова старой песни: «Я милую узнаю по походке…» Есть еще один выход — не будем обращать на нее внимания. Зависть до добра не доводит. Ольга, надеюсь, ты понимаешь, что не стоит выскакивать из машины и вступать в разговоры со всеми знакомыми тебе личностями?

— Ну хватит читать мне проповеди. Я уже давно освоилась с ролью стационарной противоугонной сигнализации. Буду сидеть безвылазно и караулить машину. Если Игорь дома, не забудьте взять у него номер мобильного, ключи от квартиры и кота. Скажите, что вы посланцы моей тети.

Ольга практически не отрывалась от маленького зеркала.

— О! Волшебная сила моего искусства! — восхитилась Наташка. — Дать бы мне по рукам! Наша девушка даже заговорила по-новому. С чувством собственного достоинства. Ир, ее даже страшно в машине оставлять. Неопытная — украдут и насильно выдадут замуж. За банкира или нефтяного магната. Слава богу, Абрамович под присмотром… Ир, не надо смотреть на меня так жалостливо. И хватит краситься. Не иначе как по третьему слою. Ты уже замужем! Причем так давно, что пора писать мемуары. Выгодное дело — учить на своих достижениях и промахах других. Можно сказать, за плату.

Подруга вырвала у меня из рук косметичку, оборвав таким образом мои попытки хоть немного оживить свою внешность. Мало того, едва я уселась, как на колени мне сиганула «лошаденка» по кличке Денька. Животное и не подозревало, что его намеревались кинуть. Пришлось силой выволакивать собаку из машины, это не добавило очарования моему внешнему виду. По дороге домой Денька активно сопротивлялась, пытаясь тормозить всеми четырьмя лапами.

Под ее жалобные стоны из-за закрытой двери мы быстро отъехали. Я сразу отвлеклась, пыталась вклинить Ольгину расписку в получении от Есауловой десяти тысяч долларов в разные ситуации. Удивление девушки при озвучивании содержания расписки было неподдельным. Допустим, Пал Григорич Конь, выждав время, решил отомстить Ольге за поруганную честь и достоинство — обиделся на замену его Дармоедом. Вот и задумал предъявить этот документик Ольге к оплате. С помощью все той же Есауловой. Не погнушался бы обратиться и в суд. Есаулова, очевидно, еще та штучка — подпишет исковое заявление только так… Нет, этот вариант отпадает. Тогда Пал Григоричу следовало хранить указанную расписку ближе к сердцу — в металлическом сейфе, вмонтированном под кроватью и прикованном цепью к ноге. Впрочем, воры слишком хорошо натасканы на все злачные места в домах граждан. Выкрадут сейф вместе с кроватью и спящим на ней хозяином. Да и само выражение «злачное место» плохо сюда вписывается. Извратил народ слово Божие, наделил меркантильным смыслом, тогда как ему самое место там, где оно первоначально и прописано — в заупокойной молитве: «…в месте злачнем, в месте покойнем…» То бишь в раю, где под чистым небом, в тишине и спокойствии колосятся злаки. И эта льющаяся из небесной голубизны завораживающая песня жаворонка…

Так, я отвлеклась! А все потому, что не хочется рассматривать самую правдоподобную версию: расписка Есауловой в передаче Ольге валюты была вложена в Ольгины документы преступником, замешанным в ее дачной истории. И не самой Есауловой. Тот, кто это сотворил, не надеялся увидеть Ольгуню в живых. Следовательно, расписка — не что иное, как компромат, призванный пролить грязь на причину ее гибели. Допустим такой ход мыслей убийцы: получив деньги от Есауловой, Ольга ухитрилась выкрасть у нее свою расписку, за что и поплатилась при дележе денег с… Да кто ж его знает, с кем? И с какой стати Ольге этими деньгами делиться? Если бы не мы с Наташкой! А за что Ольге причитались такие денежки? И кто убил сторожа?

В следующий момент я «породнилась» макушкой с крышей автомашины, в результате чего меня осенили сразу две умные мысли, озвучить которые смогла не сразу — с присвистом цедя воздух, потирала проблемное место.

— Блин! Лежат тут всякие «полицейские» навалом! — смущенно оправдалась подруга. — А тебе надо пристегиваться по-настоящему. — Голос ее окреп. — Накинула небрежно «портупею» и тупо мнит себя стратегом!

— «Одна моя умная мысль уже озвучена», — с удовлетворением отметила я и вслух выдала вторую: — Тпр-р-ру!!!

— Надо же, как треснулась! — сочувственно ахнула Наташка и, прижимаясь к обочине, прогундосила: — «Ямщик не гони лошадей…» Ой, сколько тут матерей с мачехами! Просто жаль давить их колесами. Первоцветы. Под солнце косят. Ир, ну в чем дело? Видишь, стою как вкопанная.

И тут я сообщила о полном изменении очередности наших планов. Вначале наведаемся на пепелище Ольгиной дачи, а затем, в зависимости от обстоятельств, покатим в московскую квартиру. Наталья попробовала заартачиться — просто так, из принципа, но я талантливо убедила ее в необходимости кратковременного визита на пожарище, а следом нарисовала полную картину прибытия нашего трио в заброшенное садоводческое товарищество не по предложенному мной графику: поздний вечер, ветер со стоном вздымает вверх пепел пожарища и разносит его в разные стороны, скорбные березы жалостливо всплескивают своими ветвями…

— Берез у нас на участке нет! — истерично заявила Ольга. — В смысле, они есть, но дальше, у леса.

— Извините, — равнодушно проронила я. — В таком случае: скорбные опоры жалостливо трясут проводами и…

— Ну хватит. — Наташкин голос дрогнул. — Еще не хватало, чтобы они рухнули, а на пепелище с приветливым оскалом нас встретил чей-то обгорелый призрак.

— Не чей-то! — возразила я. — Скорее всего, это призрак Есауловой. Той самой, которая, судя по расписке, передала Ольге десять тысяч долларов, а та в порядке благодарности ее за это…