Ради подруги - Мадунц Александра "avrorova"

Так вот, за все время в эту игру нас не обыграл никто, и причина не только в моем увлечении журналом «Наука и жизнь», но и в мировоззрении. Представители молодого поколения, воспитанные в условиях рынка, в принципе не способны делиться! «Ха! — хмыкнул Вовочка в ответ на просьбу собственного штурмана одолжить десяток единиц. — Чего это я свои астробаксы тебе отдам! Нашел дурака!» Мы с Настей честно объяснили, что никакие это не астробаксы, а взаимовыручка экипажа, однако нам, разумеется, не поверили.

Короче, до обеда нам скучать не приходилось. После обеда тоже, поскольку мы ложились соснуть. Кто-нибудь, возможно, и умеет скучать во сне, а мы нет. Проблема была лишь в том, чтобы не продрыхнуть до ужина, потому как надо было успеть посетить фермера. Фермера обнаружила Настя. На второй же день она с пристрастием вопросила:

— Знаешь ли ты, отчего мы мерзнем?

— От холода, — мудро пояснила я.

— Ничего подобного! Чукчи не мерзнут в сорокаградусный мороз.

— Дело привычки.

— Нет, дело в питании, — подняла палец моя подруга. — Нам не хватает животного белка. Растительный белок мы получаем в достаточных количествах, поскольку я специально включила в наш рацион баночную кукурузу. Кукуруза — просто кладезь растительного белка. Однако организм требует животного, и с ним не поспоришь.

— Тушенки у нас в обрез, — осадила Настю я.

— Кладезь животного белка — парное молоко. Грешно жить в деревне и не оздоровить организм парным молочком. Он нам этого не простит!

Не приходится удивляться, что в тот же вечер мы, судорожно оглядываясь по сторонам, бежали на ферму, где продавали молоко. Оглядывались мы по той причине, что о чудесном месте Насте сообщили под большим секретом, ибо коров была мало, а жаждущих много. Моя подруга обещала, что не наведет на ферму лишних конкурентов, способных нагло обскакать старожилов нашей базы и лишить их привычного лакомства. Вот мы и пытались избавиться от возможных преследователей. В общем, пока кругами доберешься до места, пока вернешься обратно — пора ужинать.

После ужина мы тоже не скучали. Мы занимались приготовлением пищи.

— Знаешь, — в приливе откровенности поведала мне Настя, — если б я жила не с мамой, а одна, и готовила себе завтрак, обед и ужин, ни на что другое у меня явно не оставалось бы времени. И как это замужние женщины ухитряются еще и работать?

Да, наши с нею блюда — это не какие-нибудь скороспелки, поспевающие через пять минут. Два часа — минимальный срок! Я даже придумала усовершенствование, достойное Кая Юлия Цезаря — мы уплотняли собственное время. Ставили сковороду на электроплитку, а сами шли на другой конец базы играть в бадминтон. Каждые полчаса я ходила проведывать пищу, и ни разу она не подгорела. Наоборот — обычно мы не выдерживали раньше, чем она казалась мне полностью готовой. Поев, мы ложились спать. А завтра — новый день. Когда люди скучают?

Да, еще мы плавали по Вуоксе на лодке. Обе мы были не очень-то мощными гребцами и быстро уставали, зато обожали красивые виды, открывающиеся с воды. Гранитные острова, покрытые соснами, нас просто зачаровывали. Чары рассеивали лишь надписи, оставленные каким-то трудолюбивым мерзавцем. Не знаю, когда и зачем, но он вооружился ведром с масляной краской и наляпал всюду свои автографы. На одном острове красовалось пронзенное стрелой сердце, второй сообщал нам, что Серж дурак, третий и вовсе ругался матом. Хорошо, что мы с Настей близоруки! Есть и другое «хорошо» — когда в очередное плаванье с нами навязался Курицын, мы заставили его всю дорогу грести под тем предлогом, что он якобы мужчина. Замерзли до смерти, однако Курицына отвадили навсегда. Жизнь была прекрасна!

Однако мое безмятежное счастье в забытом богом уголке длилось лишь несколько дней. Началось все поздно вечером, фактически ночью. Мы мирно лежали в ледяных постелях и весело болтали. Обсуждали крайне важный вопрос — где сушить белье? Я стояла за свежий воздух, Настя же предпочитала помещение.

У каждого варианта имелись недостатки. В помещении вещи не сохли, а, наоборот, отсыревали, а на воздухе в тот короткий миг, когда выглядывало солнышко, запросто могли бы высохнуть. Главное — успеть их убрать до дождя. Но мы, разумеется, не успевали, поскольку нас вечно не было дома.

И вот именно тогда, когда Настя высказала гениальную идею сушить белье на себе, раздался страшный грохот. Сперва я решила, что наш ветхий домик рушится и сейчас погребет нас под собой, однако почти не испугалась, так как понимала, что пара упавших на голову кусков фанеры вряд ли особо нам повредит. Но тут же услышала, как моя подруга рычит: «Прочь! Прочь!» — и, привыкшая к послушанию, я покорно вылезла из кровати. «Прочь!» — продолжала Настя голосом тигра, которому вместо мяса подсунули морскую капусту. А сама продолжала лежать в постели! И глядела не на меня, а в окно. Что-то ударило в стекло, и шум прекратился.

Я юркнула под одеяло.

— Ты поняла, что это было?

— Какая-то мерзкая рожа в окне! — гневно выкрикнула моя подруга. — Этого нам не хватало!

— Мне казалось, воров здесь не бывает, — заметила я. — Удивительно тихое место. Мы постоянно оставляем без присмотра сковородку, и никто не берет. И домиков почти никто не запирает.

— Воры! — продолжала гневаться Настя. — Ерунда! Это был Курицын! Больше некому! Помнишь, у нас под окном такая колода? Он влез на нее и подслушивал наш разговор. То-то мне казалось, что там шуршит. А потом упал с колоды. Обнаглел совсем! Ты его распустила!

— А зачем ему наши разговоры? Судя по всему, он не очень-то часто стирает свое белье. Он мне рассказывал, что повезет все в город, а там мама постирает.

— Так он же не знал, что мы обсуждаем белье. Он думал, что его обсуждаем. У него ж самомнение! Наверное, интересуется, почему ты от него бегаешь. Считает, что у тебя кто-то есть, и хочет подслушать, кто. Ты ведь знаешь, что противоположно понятию «молодой человек»?

— Старый нелюдь, — не задумываясь, поведала я.

Это поставило в тупик даже Настю.

— Почему «старый нелюдь»?

— Как почему? Противоположно понятию «молодой человек», — раздельно повторила я, — понятие «старый нелюдь». По-моему, элементарно.

Отсмеявшись, моя подруга продолжила начатую мысль.

— Я имела в виду, что ни один молодой человек не поверит, что его можно отвергать, не имея в запасе другого. У них такая психология. А Кирицын ведь тоже из мужчин.

— Так ты видела, что это он? — уточнила я.

— Нет. Мелькнула рожа и исчезла. Я бы даже сказала, совершенно на него не похожа, однако больше быть некому. Ты как считаешь?

К сожалению, я считала иначе. Вернее, меня терзали сомнения. Уехав из города, я, казалось, оставила все свои проблемы там. А вдруг нет? Вдруг они просочились за мною сюда? Я была на месте преступления… украла одну улику и подкинула другую… потом меня ограбили… а теперь подслушивают. Интересуются, что я о них знаю, и строят коварные планы. А если это так, то бедная Настя подвергается большому риску, бродя со мной по лесным закоулкам. И не подозревает ни о чем! Правда, Света просила меня никому ничего не рассказывать, однако я выторговала обещание, что Насте в крайнем случае можно. Так вот, похоже, крайний случай настал.

Со вздохом я снова покинула постель и, завернувшись в одеяло, села на кровать к Насте.

— Сейчас я сообщу тебе нечто. Помнишь, ты спрашивала, зачем я переодевалась в Свету?

— Да, а ты еще наврала, будто просто в шутку, и я из деликатности притворилась, что поверила. Колись!

— Ладно. Только, пожалуйста, без критических замечаний в наш адрес. Что случилось, то уже случилось, ладно?

И я раскололась. Слушая, моя подруга скрежетала зубами, видимо, прилагая отчаянные усилия, чтобы критические замечания не вырвались наружу. А по окончании мрачно заявила:

— С этого момента мы должны быть особенно бдительны. Вот, например, сейчас у меня возникло явное желание выйти. Но опасаюсь. Особенно идти на опушку леса.

— Пойдем вместе.