Люди, боги, звери - Антоний Оссендовский

Спустя два дня на подходе к реке Ури мы встретили двух всадников, оказавшихся казаками из части атамана Сутунина, сражавшегося с большевиками в районе Селенги. Они торопились передать донесение Сутунина Кайгородову — главе всех антибольшевистских сил на Алтае. От них мы узнали, что войска красных рассредоточены по всей русско-монгольской границе и что большевистские агитаторы убеждают китайские власти городов Кяхта, Улангом и Кобдо выдать Советам беженцев из России. Мы знали, что в районе Урги[15] и Ван-Куре шли бои между китайской армией и русскими войсками под предводительством антибольшевистски настроенных генерала Унгерна фон Штернберга и полковника Казагранди, ведущих борьбу за независимость Внешней Монголии. Войско барона Унгерна уже дважды терпело поражение, и теперь китайцы полновластно хозяйничают в Урге, Подозревая каждого иностранца в связях с русским генералом.

Итак, ситуация снова изменилась. Путь к Тихому океану был закрыт. Тщательно взвесив все «за» и «против», я пришел к выводу, что у нас остался лишь один шанс. Нужно, обходя стороной все города с китайской администрацией, пересечь Монголию с севера на юг, миновать пустыню в южной части владений Яссакту-хана и вступить в ту часть пустыни Гоби, что лежит на западе Внутренней Монголии. Затем пройти как можно быстрее через территорию китайской провинции Ганьсу и войти в Тибет. Там я надеялся разыскать английского консула и с его помощью добраться до какого-нибудь английского порта в Индии. Я понимал всю трудность задуманного предприятия, но другого выхода не было. Либо эта последняя отчаянная попытка, либо смерть от рук большевиков или длительное заточение в китайской тюрьме. Когда я поделился своими планами с товарищами, не скрыв от них ни возможных опасностей, ни очевидного риска, они воскликнули в один голос: «Веди нас! Мы с тобой!»

Только одно обстоятельство было в нашу пользу. Нас не страшил голод: среди наших запасов было достаточно табака, чая, спичек, кроме того, у нас были лишние лошади и седла, ружья, тулупы и сапоги — все это годилось для обмена. Мы засели за подробный план нового похода. Предполагалось держать путь на юг, к Заганлуку, оставив справа Улясутай, пройти далее пустынный район Балира — владения Яссакту-хана, пересечь Нарон-Куху-Гоби и добраться до гор Боро. Здесь мы могли позволить себе длительный отдых, восстановить силы, подкормить лошадей. Следующий отрезок нашего пути проходил через западную часть Внутренней Монголии, через земли торгутов[16], горы Хара, провинцию Ганьсу и далее — к западу от города Сучжоу. Затем, миновав долину Кукунора[17], мы должны были поворачивать на юг — к Янцзы. Я слабо представлял себе дальнейший путь, но у одного из наших офицеров была карта Азии, глядя на которую я убедился, что к западу от верховья Янцзы тянется горный хребет, отделяющий ее долину от долины Брахмапутры, расположенной уже в Тибете, где я надеялся, встретив англичан, получить у них поддержку.

Марш призраков

Только так можно назвать наше путешествие от реки Эро до Тибета. За сорок восемь дней мы преодолели одиннадцать сотен миль; наш путь пролегал то по снежным степям, то через горные хребты и пустыни. Мы старались не попадаться людям на глаза, делая привалы в пустынных местах и целыми неделями питаясь одним сырым мороженым мясом, не разводя огня, чтобы дым костра — не дай бог — не привлек к нам внимания. Когда нам требовалось приобрести барана или теленка для пополнения продовольственных запасов, мы посылали за ними двух невооруженных людей, которые представлялись местным жителям батраками русских поселенцев. Мы даже опасались стрелять и однажды пропустили мимо без единого выстрела огромное стадо антилоп — не менее пяти тысяч голов. За Балиром, во владениях ламы Яссакту-хана, унаследовавшего престол после того, как по приказу Живого Будды[18] его родного брата отравили в Урге, мы повстречали кочевников-татар из России, гнавших стада от Алтая и Абакана. Они сердечно приветствовали нас и уступили нам несколько бычков и тридцать шесть брикетов чая. Татары спасли нас от неминуемой гибели, сказав, что наши лошади не выдержат перехода через Гоби в это время года — там совсем нет травы. Они советовали сменять лошадей и что-нибудь еще из припасов на верблюдов. Уже на следующий день один татарин привел в наш лагерь богатого монгола, заинтересованного в сделке. В обмен на лошадей, ружье, пистолет и наше лучшее седло он дал нам девятнадцать верблюдов и на прощание посоветовал обязательно посетить священный монастырь Нарабанчи, последний на нашем пути из Монголии в Тибет. По его словам, святой хутухта[19] будет недоволен, если мы не посетим монастырь и его знаменитый Храм Благословения, куда приходят молиться все странники на пути в Тибет. Исповедующий ламаизм калмык поддержал монгола. Было решено, что мы с калмыком отправимся в монастырь. Я приобрел у татар длинный шелковый хадак, кроме того, они одолжили нам для поездки четырех великолепных скакунов. И потому я уже в девять часов вечера вошел в юрту благочестивого хутухты, несмотря на то, что до монастыря было пятьдесят пять миль.

Хутухта оказался худощавым, гладко выбритым мужчиной среднего возраста, его полное имя было Джелиб Джамсрап-хутухта. Он радушно принял нас, искренне обрадовавшись хадаку, а также моему знанию монгольского этикета, над чем изрядно потрудился татарин, познакомив меня со всеми премудростями. Хутухта внимательно меня выслушал, дав ценные советы относительно дальнейшей дороги, и вручил кольцо, открывшее мне впоследствии двери всех ламаистских монастырей. Имя хутухты высоко почиталось не только в Монголии, но также в Тибете и в ламаистских кругах Китая. Проведя ночь в его роскошной юрте, мы наутро посетили храм, где присутствовали на торжественной службе при звуках хонхо[20], бубнов и дудок. Ламы читали нараспев глубокими голосами молитвы, в то время как низшее духовенство вторило им. Без конца повторялась священная фраза: «Ом! Мани падме Хунг!»[21]

Хутухта пожелал нам удачи, подарил большой желтый хадак и проводил до монастырских ворот. Когда мы уже сидели в седлах, он напутствовал нас словами:

— Помните, что здесь вы всегда желанные гости. Жизнь сложна, и всякое может случиться. Кто знает, может, вы вновь окажетесь в далекой Монголии, не забудьте тогда навестить Нарабанчи.

Вечером мы вернулись к татарам, а наутро продолжили наше путешествие. Меня, усталого, убаюкивала равномерная, медленная поступь верблюда. Так я продремал весь день. Кончилось это плохо: когда верблюд взбирался на крутой берег реки, меня, сонного, выбросило из седла. Я ударился головой о камень и потерял сознание, а очнувшись, увидел, что мой тулуп залит кровью. Вокруг стояли мои друзья и испуганно глядели на меня. Мне туго забинтовали голову, и мы снова тронулись в путь. Лишь спустя какое время я узнал от доктора, что за свою сиесту заплатил трещиной в черепе.