«Если», 1994 № 04 - Джудит Меррил

— Может быть. Верно, что в России не создано классических утопий, но мечтателей здесь всегда хватало С наиболее типичным познакомил нас Гоголь. Маниловых в России было полным-полно, и все они ждали, когда же можно будет прорыть какой-нибудь канал, повернуть речку в другую сторону, скрестить яблоню с елкой. И дождались в конце концов.

Правда то, что коммунистической идеологией был заражен весь мир, во всяком случае Европа переболела коммунизмом основательно Меньше досталось Америке; как после прививки, болезнь здесь не набрала силы. Россия оказалась наиболее слабым звеном, у нее было слишком мало защитных механизмов К тому же всегда в русском народе жила надежда на чудо, которое поможет сразу решить все проблемы.

Как утопия сумела так сильно завладеть умами? Люди решили, что Бога нет, зато наука может все. она даже знает, что дважды два четыре! Просто надо вот начертить, потом построить, так и так. В утопии все кажется ясным, разумным и радостным. Это сейчас, задним числом, зовем мы учение дьявольским, а в начале века… Да что ходить далеко. Совсем еще недавно едешь там, в капитализме, на машине, попадаешь в пробку, застреваешь среди тысяч железных коробок, дышишь отработанными газами и… вспомнишь вдруг с нежностью, как бывало в России.

Подъедет автобус, заберет сразу всех на остановке, не надо никакой тебе индивидуальной машины, не надо широкой автострады. Да, со стороны многое в утопии кажется весьма соблазнительным.

К тому же в России всегда любили самозванцев. Это чувствуется и теперь. Как легко бросаются люди за новоявленными пророками — Жириновскими, кашпировскими. А дева Мария? Приходит этакая комсомолка, говорит, что она Богородица, и вот уже столько людей готовы идти за ней на край света и даже дальше этого края. Я поражен появлением на ТВ-экране хорошо известного в эмигрантской среде Миши Моргулиса, подвизающегося теперь в бывшем своем отечестве в качестве проповедника. Фигура просто комическая.

— Сейчас проповедники неплохо могут заработать, толкуя священное писание «туземцам». Моргулиса очень хлестко разделал на радио «Свобода» Борис Парамонов (россияне, как уже замечено, доверчивы). Впрочем, действия это никакого не возымело.

— Когда имеешь дело с «магией», логические доводы и действия не дают эффекта. Бороться разумными методами невозможно Вот одна старая, весьма престранная история, которая случилась лет 20 назад в городе Москве. Не знаю даже, как и сказать: меня, видите ли, пытались отравить. Факт такой попытки совсем недавно подтвердил официальный представитель вроде бы упраздненного ведомства Подтвердил во всеуслышание на большой международной конференции. Но я хочу сказать о другом. Когда это со мной произошло, — я заболел серьезно, выкурив сигареты, подмененные во время встречи в гостинице «Метрополь», — никто не хотел верить в случившееся. Магия… Все вокруг заклинали меня: молчи, а то объявят сумасшедшим. Не хотелось, конечно, прослыть сумасшедшим, но и промолчать казалось рискованным С «магией» нельзя воевать с помощью разума. Вопреки всем советам я тогда расшумелся. И убежден, что правильно сделал Иначе меня бы доконали. Такая была фантастическая жизнь. Тот самый представитель ведомства, что сделал признание на конференции, философски заметил: «Все наше общество было отравлено».

Когда после упорных атак, подкрепленных высочайшими резолюциями (включая президентскую), мне показали — очень издалека в некоторых случаях — документы, которые исправно велись ведомством на мою скромную персону, оказалось, что имел я оригинальную кличку Звался Граниным. Самый простой каламбур, приходящий на ум кличка Гранина, видимо, была «Войнович»? Ох, и «хитрая» эта магия

— Как же выбраться на дорогу? Если учесть прошлый опыт, не нужна ли снова утопия, способная увлечь всех, как это было раньше, увлечь и объединить? Общество расслоилось, все будто ждут чего-то, кого-то. Многие ринулись за помощью (или оправданием) к церкви. Возникает ностальгия и по недавнему, и по давнему прошлому, словно историю можно «переиграть» назад.

— Снова в утопию? Ни в коем случае. Всякая утопия, воплотившись в жизнь, приобретает черты своей противоположности — антиутопии. Разве не привлекателен в теории коммунизм? Равенство, братство, всеобщее счастье… Сколько безумцев навевало человечеству золотые сны об этих оранжереях с райскими яблоками, стеклянных домах с зимними садами. Только вот оказывалось: чтобы подобный рай построить, кого-то требуется расстрелять, кого-то поставить под конвой. Помните, Кампанелла в «Городе солнца» предписывал всем работать, даже тем, у кого не было ни рук, ни ног. Находилось дело и одноглазым: такому персонажу отводилась роль… соглядатая. В утопиях и антиутопиях соглядатаи обычно присутствуют. Так что не знаю, где кошмарнее жизнь — у Кампанеллы или у Оруэлла, в утопии или антиутопии.

Если дать научный анализ идей нацизма, они отвратительны. И все гитлеровские бредни заранее можно было бы назвать антиутопиями, что понимали лучшие умы Германии. Однако какой массой людей был восторженно встречен гитлеризм. Много сторонников имел и коммунизм. Имеет и до сих пор, хотя для его «торжества» уничтожены миллионы людей. В том числе и сами коммунисты. Я не хотел бы, чтобы коммунизм вообще был построен даже в утопической форме. Скучны эти сны Веры Павловны, невеселы фантазии Николая Морозова. Кстати, нечто похожее на их воплощение есть сейчас в Америке. Небоскребы, где стеклянные стены, сквозь прозрачные дверцы лифтов видны перемещающиеся вверх и вниз фигурки людей. А в отелях Хайят, например, балконы всех номеров выходят в зимний сад — такое многоэтажное пространство, где на специальных подвесках качается открытая площадка. Черный человек в белом костюме играет здесь на золотом рояле блюз. Чистый коммунизм…

— Однако, согласитесь, что жить без грамотной модели будущего развития невозможно. Таковой сегодня нет, мелькают разве что ее разные фрагменты в программах вдруг взявшихся неведомо откуда партий.

— Согласен: в России пока нет концепции государства. Но откуда она могла взяться так быстро? Когда уничтожали в России монархию, люди, пришедшие к власти, знали, что они хотят вместо монархии Понимали это и те, кого большевики победили. Вот рухнуло государство коммунистическое, но у власти остались люди, которые строили коммунизм, учившись этому в своих партшколах. Как строить капитализм, они понятия не имеют. Да и не может капитализм стать целью будущего развития. Вообще всякая цель плоха — достиг ее, что дальше? Не люблю пророчеств и не верю тем, кто говорит: я все знаю. Тем не менее настоящей концепции ни у кого нет. Президентская республика? Республика парламентская? Уже что-то похожее на концепции. Но что предпочтительнее, не знаю.