Батый. Хан, который не был ханом - Роман Почекаев

Согласно «Сокровенному сказанию», еще Чингис-хан повелел Субэдэй-багатуру завоевать одиннадцать «северных стран», среди которых были и «оросуты» [Козин 1941, § 262, 270]. А это означает, что Бату и Субэдэй заранее планировал поход на Русь, а не напали, спровоцированные самими «русскими, как полагают некоторые современные авторы [см„ напр.: Мухамметов 2000, с. 127-129]. Согласно сведениям Юлиана, «они, как передали нам словесно сами русские, венгры и булгары, бежавшие перед шм, ждут того, чтобы земля, реки и болота с наступлением ближайшей зимы замерзли, после чего всему множеству татар легко будет разграбить всю Русь, всю страну русских» [Юлиан 1996, с. 28]. В течение лета и осени года огня-курицы (1237 г.) Бату собирал под свое командование войска других Чингизидов и поздней осенью или в самом начале декабря находился уже у русских границ. Войско монголов было разделено на три части: «Одна часть у реки Итиль на раницах Руси с восточного края подступила к Суздалю, другая же часть в южном направлении уже нападала на границы Рязани, другого русского княжества. Третья часть остановилась против реки Дона, близ замка Воронеж, также княжества русских», — сообщает тот же Юлиан [Юлиан 1996, с. 27-28].

Если бы мы опирались исключительно на русские летописи, то нам пришлось бы сделать вывод, что личное участие Бату в походе на Северо-Восточную Русь было весьма незначительным. Несмотря на то что большинство летописцев называют монгольское вторжение на Русь 1237-1238 гг. «Батыевым нашествием», «Батыевым пленением», «Батыевым разорением» и т. п., они упоминают об участии Бату лишь в двух-трех военных операциях. Например, Ипатьевская, Тверская и Ермолинская летописи и Московский летописный свод конца XV в. сообщают только о том, что Бату осаждал и захватил Козельск. В Типографской летописи присутствует упоминание, что Бату также взял Москву. О том, что роль Бату в этой кампании была гораздо более активной, свидетельствуют иностранные источники.

Согласно сообщениям русских летописей, «безбожнии Татарове съ царемъ ихъ Батыемъ» зимой 1237 г. вступили в пределы Рязанского княжества и стали лагерем у Онузы (Нузлы), которую тут же взяли штурмом [см., напр.: Московский свод 2000, с. 174]. Это сообщение, по-видимому, следует соотнести с известием венгерского доминиканца Юлиана о части монгольских войск, которая «остановилась против реки Дона, близ замка Воронеж, также княжества русских». В рассматриваемый период «Воронеж» было названием реки, а не «замка» или тем более «княжества», а поскольку город Воронеж был основан лишь в XVI в. [см. напр.: Мишон 2000, с. 164]. Поэтому, полагаю, «замок Воронеж» Юлиана можно отождествить с «Онузой» русских летописцев. Вероятно, это была одна из пограничных рязанских крепостей, которую осадил и взял Бату.

И только после этого предводитель монгольских войск направил послов в Рязань. Подобная последовательность действий выглядит нелогичной, однако недоумение рассеивается после того, как только мы рассмотрим действия Бату при вторжении в другие княжества. Аналогичным образом он действовал во Владимирском княжестве, Новгородской земле, Черниговском княжестве: он осаждал пограничную крепость, производя своеобразную «демонстрацию силы» и ожидая, как поведет себя князь, которому он бросал вызов. Забегая вперед, скажем, что ни Новгород, ни Чернигов не начали ответных боевых действий, и поэтому немедленных походов против них не последовало. Но рязанские князья повели себя иначе. Тверской летописец приводит их ответ на требование Бату признать власть монгольского хана и выплачивать ему десятину: «Когда нас всех не будет в живых, то все это ваше будет» [Воинские повести 1985, с. 88]. Такая реакция давала законный повод для войны против рязанцев, отказавшихся покориться, и вскоре монголы «начали завоевывать Рязанскую землю, и пленили ее до Пронска, взяли все Рязанское княжество», а в середине декабря осадили Рязань.

Русские летописцы не сообщают о том, что осаду Рязани возглавил Бату. Зато Рашид ад-Дин перечисляет предводителей монгольских войск, участвовавших в осаде и етурме Рязани: «Бату, Орда, Гуюк-хан, Менгу-каан, Кул-кан, Кадан и Бури» [Рашид ад-Дин 1960, с. 38]. Учитывая столичный статус Рязани, действия Бату не кажутся чересчур осторожными: напротив, решение собрать значительные силы для взятия Рязани принесло ему сравнительно быструю и решительную победу. По словам Рашид ад-Дина, Рязань была взята на третий день после осады, тогда как большинство русских летописей указывает, что штурм и захват города состоялись на шестой день. «Юань ши» сообщает, что «на седьмой день разрушили его [город Рязань]» [Кычанов 1999, с. 165].

Интересно отметить, что источники содержат как минимум три версии гибели рязанского князя Юрия Игоревича: Согласно «Повести о разорении Рязани Батыем», он был убит «около границ рязанских» [Воинские повести 1985, с. 109]; Лаврентьевская летопись сообщает о его гибели при обороне Рязани [Воинские повести 1985, с. 71]; наконец, согласию Ипатьевской летописи, монголы «...взяша градъ Рязань копиемъ, изведшее на льсти князя Юрия, и ведоша Пръньску; бе бо в то время княгини его в Прьньскы; изведоша княгиню его на льсти, убиша Юрия и княгиню его...» [ПСРЛ 1908, с. 778]. Последняя версия привлекает более пристальное внимание: Бату и впоследствии захватывал в плен князей, чтобы принудить к сдаче подвластные им города, — так было, например, с захваченным при осаде Москвы Владимиром, сыном Юрия Владимирского, и, возможно, с Васильком Ростовским, попавшим в плен после гибели великого князя Юрия Всеволодовича на реке Сить.

Почти все рязанские князья были уничтожены за исключением Ингваря Игоревича, находившегося в Чернигове, и Олега Ингваревича Красного. Последний, согласно «Повести о разорении Рязани Батыем», попал в плен во время битвы «у границ рязанских» и сразу же был убит по приказу Бату [Воинские повести 1985, с. 109]; между тем летописи подтверждают факт его пленения, но сообщают, что в 1252 г. он занял рязанский стол [ПСРЛ 20006, с. 228; 2002, с. 117]. Третий из братьев, Роман Игоревич, также уцелел, затворившись в своей Коломне, к которой в самом конце 1237 г. (В. Н. Татищев называет дату 1 января 1238 г. [Татищев 2003, ч. 2, гл. 37]) двинулись войска монголов. В битве у Коломны они разгромили войска Романа Ингваревича и Всеволода, сына великого князя Юрия Владимирского. Полагаю, что именно вмешательство великого князя в войну монголов с Рязанью послужило поводом для начала монголами военных действий против Владимиро-Суздальской Руси, а вовсе не «героическое сопротивление рязанцев, не позволившее монголам пополнить запасы и ресурсы для похода на запад», как утверждает Ю. В. Кривошеее [Кривошеев 2003, с. 156].

Об участии Бату в битве у Коломны не сообщают ни русские летописцы, ни восточные авторы. Зато в Типографской летописи имеется сообщение, что «Батый иде к Москве и взя Москву, и воеводу оубиша, Филипа Нянка, а князя Во-лодимера, сына Юрьева, руками яша» [Типографская летопись 2001, с. 124]. Сообщают о взятии Москвы и восточные авторы. Рашид ад-Дин, не упоминая о Бату, коротко сообщает, что войска монголов «в пять дней взяли также город Макар и убили князя [этого] города по имени Улайтимур» [Рашид ад-Дин 1960, с. 39].

Хивинский автор середины XVI в. Утемиш-хаджи повествует о взятии Москвы гораздо подробнее: «Московский государь получил известие [о движении врага. Он] вышел австречу со ста пятьюдесятью тысячами человек. Они поручили известие о том, что московский государь идет на-стречу... Русский государь не смог разгромить [Шайбан-ана, и тот] схватил его [русского вилайета] государя. Убили из его войска тех, кому суждено было быть убитыми, [а] стальных взяли в полон. Столько досталось [им] имущества и снаряжения, кольчуг [и] панцирей, что не было тому ни цисла, ни счета... Наутро [они] двинулись в путь [и затем] пришли в вилайет Маскав. Там они находились несколько месяцев, устроили дела вилайета, взыскали мал [и] харадж, поставили даруга [и] хакимов и с победой и одолением вернулись в свой вилайет» [Утемиш-хаджи 1992, с. 94]. В сочинении Утемиш-хаджи удивительным образом сочетаются сведения, видимо, почерпнутые из более ранних источников (например, факт участия москвичей в битве с монголами у Коломны и пленение московского князя Владимира Юрьевича) и современные этому автору представления о Москве как столице крупного могущественного государства, правитель которого мог выставить 150000 воинов!

Довольно подробное описание осады и взятия Москвы присутствует у Абу-л-Гази: «В этом походе Саин-хан завоевал один за другим русские города и дошел до Москвы. Там оединились между собою государи Корелы, немцев и Руси; оцепив свой стан и окопавшись рвом, они отбивались в продолжение почти трех месяцев. Напоследок Шибан-хан сказал своему брату Саин-хану: „Дай мне тысяч шесть человек прибавок к воинам, которые при мне; ночью я скроюсь в засаду в тылу неприятеля; на следующий день, вместе с рассветом вы нападите на него спереди, а я сделаю нападение на него с тыла". На следующий дань так они и сделали, когда разгорелся бой, Шибан-хан, поднявшись из засады, стремился с конницей к валу и, спешась, перешел через вал. Внутри вала стан оцеплен был со всех сторон телегами, связанными железными цепями: цепи перерубили, телеги изломали, и все, действуя копьями и саблями, пешие, напали на неприятеля: Саин-хан спереди, Шибан-хан с тыла. В этом месте избили они семьдесят тысяч человек. Все эти области сделались подвластными Саин-хану» [Абуль-Гази 1996, с. 103-104]. Как и в «Чингиз-наме», в сочинении Абу-л-Гази Москва представлена крупнейшим русским городом, каким она была на момент написания его сочинения (во второй половине XVII в.), но никак не в описываемый период. Чего стоит одно только упоминание о «государях Корелы и немцах», участвовавших в обороне Москвы! Кроме того, хан-историк и постарался представить взятие этого города как триумф своего предка — ведь, по его словам, Шибан сыграл в захвате города решающую роль!