Франсуа и Мальвази. III том - Анри Коломон

Та его нежно приголубила, прижав к себе руками. То, что она услышала от него однако не способствовало продолжению нежностей, а наоборот Мальвази подумав хорошо обо всем том, что он рассказал, очень взволновалась и отняла от себя его голову, поглядеть ему в глаза.

– Ты в самом деле? Дурной? Зачем ты пошел вместе со всеми на эту грязную авантюру? Ты что думал они и тебе тоже бы денег дали? Какой ты глупый. Мало я тебе денег даю?..

Так понять рассказанное могла только женщина, Виттили даже несмотря на идиотское состояние чуть не стошнило, он поспешил что-нибудь сказать:

– Я ничего не слышу этим ухом, говори в другое.

– Ой, что делать, прямо ничего не знаю?

– Да все он врет от начала до конца, чтобы его пригрели здесь, – возмутилась Климентина. – Кому он там нужен!?

– Альбертик! – снова клевнул носом Виттили.

– Наверно все-таки нужно будет написать письмо в полицию. Ты как думаешь? – стараясь привести Виттили в серьезное состояние спросила Мальвази его, – Ну ладно, хватит баловаться…

Сидевшая в элегантной позе откинутой на спинку стула Климентина, поймав ненормальный взгляд Виттили заулыбалась и многочувственно протянула ему свою тарелку с омлетом.

Следующее утро началось для Мальвази очень неожиданно не с омовения теплой водой, приносимой Марселиной, а с нее самой без воды, но как оказалось с холодным душем.

– Вы не знаете, что? – со сквозящей рассерженностью, готовой вырваться разом спросила она.

– Нет, еще не знаю, а что? – взяла Мальвази напыщенно-насмешливый тон и подстать ему заняла удобное положение в полуприсяде, на подушках.

– Вчера вы срочно нуждались в стихах!

– Так.

– И зачем-то взяли ключи от библиотеки.

– Это затем, чтобы помнилось о том, что библиотекой не надо пользоваться!

– А на ночь он должен был воспользоваться жильем как все, или что не пришелся ко двору и можно с ним поступать небрежно?

Мальвази с испугом спохватилась и была больно задета сказанным, и подумала об этом с легкостью прошедшего.

– Так он недоволен, что не попал в свой кабинет, или что спать пришлось где попало?

– Ему не пришлось спать этой ночью!

– А что так?

– А то, что вы его оставили без ничего, одного на ночь, наедине с вашим безумным заданием!

Голос девушки звонкий и отчаянно смелый осекся, а гримаска на лице приняла испуганное выражение, и Мальвази простила бестактность не ответив резко:

– А что выходит, он поняв что его забыли не попытался найти себе ночлег?

– Конечно, он даже не стал! Я представляю каково в его состоянии было столкнуться с закрытой дверью!

– Ах да, он гордый. Из принципа не смог.

– Вам легко и смешно! Вот на какой шаг вы своим пренебрежением толкнули его!

Марселина резко протянула ей свернутый листок, с которым оказывается пришла и держала все это время. Мальвази вальяжно взяла сложенный листок и к скрытому неудовольствию той развернула бумагу полностью, заметив на обратной стороне еще что-то написано.

– Не это, – поспешила перевести ее внимание Марселина, но только способствовала худшему.

– Что это стихи? Он все-таки пытался, – продолжила насмешку княгиня, увидя, что куплеты перечеркнуты крест на крест, зачитала вслух:

По совести скажи, кого ты любишьТы знаешь, любят многие тебяНо так беспечно молодость ты губишьЧто ясно всем – живешь ты не любя.

Твой лютый враг не зная сожаленьяТы разрушаешь тайно день за днемВеликолепный, ждущий обновленьяК тебе в наследство перешедший дом.

Переменись и я прощу обидуВ душе любовь, а не корысть пригрейБудь также нежна как прекрасна с видуИ стань еще прекрасней и милей.

– Это кажется Лопе де Вега. Правильно, это его раскаты. А это что? А это уже проза.

Она углубилась в прочтение содержания записки:

Сеньора!

Я не терплю когда надо мной насмехаются, и более того издеваются. Этой ночью я в полной мере на себе почувствовал отношение ко мне здесь. С вашим приездом ваш дом стал мне чужим и даже враждебным. Ставлю вам в известность, что мне нужно забрать свои вещи, оставшиеся в кабинете.

Амендралехо

Мальвази не ожидала, что дело могло принять такой оборот. Нужно было немедленно что-то решать, от нее ждали выразительно глядя сверху вниз. Она сразу же нашла что сделать, может быть, подав это в не лучшей форме, только усложнившей ее положение потом при дальнейшем размышлении.

– Милочка, что вы так убиваетесь за него? Не стоит! Зовите его сюда, я покажу, что вы его не правильно понимаете. Да он у меня сейчас все свои принципы растеряет, стоит мне только пожелать.

– Вы!.. Такая ненависть к человеку, который ничто вам плохого не сделал. О-о, я наверно тоже долго не смогу…

Уходила Марселина крайне взволнованной и растревоженной, чуть не с плачем проговаривая последние слова, обращенные вовне, что в эмоциональном плане очень подействовало на сердце другой молодой девушки, к тому же находившейся в безмятежном состоянии духа после сна. Обвинения сразу двух людей, легшие на ее чистую юную душу, показались тяжкими и слишком напрасными, что произвели совершенно иной эффект, чем можно было бы ожидать; она обиделась. Но уходить в свои чувства было не время, не для того она выгадала паузу, чтобы не подготовиться. Она быстренько встала с диванчика, направившись к зеркалу. Взяв гребень, Мальвази убрав свой шикарный густой волос назад, стала медленно спокойно расчесывать еле заметные пряди. Мысли пришли сами собой. Марселина сердита на нее, боится, что Амендралехо уйдет, она любит его. Значит, его как-то нужно задержать. Как это сделать? Как нужно так сказать, чтобы на случай если он твердо решил уйти, не пришлось его упрашивать? – она не знала. Она лишь понимала, что нужно начать со стихов,… но началось все совсем с другого. Он вошел в дверь с хмурым взглядом и заметив ее лицо в зеркале, но стоящей к нему спиной, то есть всю, привлеченный ее видением, поднял заметно просветлевший взор. Мальвази замерла под ним, хотя затем скорее инерциально продолжила водить гребнем по волосам, безотрывно глядя на взгляд в зеркале. Незаметно в ней сначала в голове, затем во всем теле загорелось тлетворной теплотой разлившееся до самых босых ступней, переставших чувствовать холодный еаменный пол. Она уже бессознательно обернулась назад, чтобы видеть волнующее как есть.

Мальвази была одно слово из многих: обворожительна, она была великолепна как девушка соблазнительной наружности, восхитительным личиком, взглядом. Ее естество или то, что называют личностью, особой, может и то, что она взаимно ответила, тоже подалась навстречу, заставило содрогнуться Амендралехо так, что он готов был и опуститься на колени, и найти на нее, и просто что-либо сделать, только дать волю движению к ней.

Первой перестала, прекратила Мальвази, томно закрыв глаза и отведя взгляд. Она испугалась, что Марселина могла видеть что было, хотя Марселины почему-то не было? Она поспешила к столу, все еще также поглядывая в глаза Амендралехо.

Первой мыслью его был испуг за письмо. Глаза его взмолились не принимать во внимание, он замотал головой. Не уезжать ему хотелось, да ему и не хотелось, а только остаться. Эти шагающие ножки, на них так хотелось припасть лицом и губами облобызать от низа до самого верха. Губы ощущали горячую теплоту ее тела. Конечно бы он ничего резкого сделать сейчас не мог, но он чувствовал что может с ней.

Мальвази взяв листок, указала ему садиться. Говорить она не стала, когда почувствовала как налились, отяготели щеки, только после произнесла.

– Хорошие стихи, это вы их написали?

– Тебе, – дрогнувшим голосом ответил ей он, и еще хотел сказать что-нибудь интимное, шепотом наговорить много этого, чтобы преодолеть завесу возникающих посторонних интересов, уводящих от той взаимности, но сзади послышались шаги входившей Марселины со звяканьем ключей.

– Сеньор Амендралехо, – проговорила Мальвази чистым приятным голосом и положила свою холодную босую ножку на его, заставив содрогнуться. – Хоть вы и ужасно сердитесь на меня, все равно пожалуйста, давайте на вы. Будьте любезны правильно ответить на мой вопрос еще раз. Эти хорошие стихи, вы их мне написали?

– Вам, кому же еще?

– А еще их сеньор Амендралехо писал Лопе де Вега. Так как прикажите вас понимать?

Она убрала свою ножку к себе и хоть с трудом, но стала им понимаема. Он спохватился, поняв в какую трясину попал, но нашел удачный ход, перейдя в нападение.

– Вы ошибаетесь, это не Лопе де Вега, этот сонет принадлежит перу другого автора.

Несколько изумленная Мальвази все же удержалась от того, чтобы не заспорить хотя слово сонет чуть не толкнуло ее на это. Не нужно было упускать инициативы, а говорить по существу.