Боксер 3: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Знаешь что, — сердито перебил меня отец, — вот ты вырастешь, появятся у тебя свои дети, тогда и будешь рассуждать. Смотри-ка, умный какой нашелся! Мы тебя, понимаешь ли, с матерью растим, все для тебя делаем, все усилия прилагаем, чтобы ты в люди вышел. Последние копейки на тебя тратим, только чтобы дитятко ни в чем не нуждалось! А дитятко вон какие фортеля выделывает! Боксом он увлекается! Ты на себя-то посмотри в зеркало — какой из тебя боксер? Посмешище сплошное, родителей только позорить.

Он скользнул по мне взглядом и слегка сбился тона. Видно, заметил кое-какие изменения, но признать их себе возможности не дал.

— Неблагодарный ты, вот что! — держал свою линию он. — И кто только эту дурь вложил в твою башку! На рыбалку он, видите ли, тут ездит! Тебе дома, что ли, на рыбалку не ездится? Ты для этого в Москву рванул, чтобы рыбу ловить? У тебя вообще с головой как, нормально?

Я вздохнул. Если что-то тут и было неблагодарным, так это моя роль оправдывающегося сына, вынужденного объяснять своему родителю очевидные вещи.

— При чем тут рыбалка? — тихо спросил я.

— Вот и я спрашиваю: при чем тут рыбалка? — раздраженно подхватил отец. — Ты всем раструбил, что уезжаешь в «Динамо», будешь тут великим спортсменом, в итоге я приезжаю сюда, а ты мне — «я тренируюсь», «я на рыбалку ездил». Ты сам-то себя слышишь?

По своему опыту я знал, что спорить с людьми в таких ситуациях бессмысленно. Уж если человек вбил себе что-то в голову, то он ни за что не даст себя переубедить. А тем более когда речь идет о том, что он сам себе напридумывал. Вот кому я что «раструбил»? Каким великим спортсменом? И ведь уцепился же он за эту рыбалку! Но, так или иначе, разговор нужно было продолжать. На кону стояло мое будущее — судя по всему, отец был настроен крайне серьезно, и я имел нехилые шансы прямо сейчас отправиться с ним на вокзал.

— Папа, пойми, — терпеливо продолжал я, хотя сам всё время думал — хоть бы сюда Бабушкин не ворвался, — ведь если я не хочу этим заниматься, а ты меня заставляешь, то ничего хорошего из этого никогда не выйдет! Ну, допустим, натаскаешь ты меня на чемпиона. Ты будешь рад и счастлив, а я буду не спать ночами, понимая, что живу не свою жизнь! Представил? И так каждый день, все дни. А потом у меня родится свой сын, и я, так же, как ты, буду пытаться заставить его заниматься тем, чем он не хочет, потому что у меня в свое время это не получилось. И… что дальше? Папа, все люди разные! И мы с тобой тоже разные, хоть и ближайшие родственники. Ты одержим шахматами, ну а я не вижу своей жизни без бокса. Прошу тебя, пойми это и смирись!

Отец открыл рот и хотел еще что-то возразить, но тут раздался громкий стук в дверь. Там не дождались ответа, дверь распахнулась, и на пороге появился сияющий Антон Сергеевич.

— Здравствуйте! — сказал он, увидев моего отца. — А вы, наверное, папа Михаила, да?

— Да, — нехотя отозвался отец. — Вырастил вот такого балбеса на свою голову… А теперь, получается, и на вашу тоже.

— Ну что вы, — удивился тренер, — почему же балбеса? Миша у нас, конечно, совсем недавно, но уже успел здорово себя проявить! На тренировках он показывает себя даже лучше, чем некоторые наши ребята, которые занимаются здесь не первый год. Так что… ну, прогнозы, конечно, дело неблагодарное, но я думаю, что если Михаил продолжит так же активно тренироваться, то его ждет очень большое будущее!

Что называется, немая сцена.

— Да прямо так уж и большое, — отец с сомнением поглядел на меня.

— Конечно, — уверенно подтвердил тренер. — Я вам как тренер могу сказать, что еще даже до соревнований, на этапе простых тренировок в зале уже многое видно. Кто на что способен, кто может добиться поставленных целей, кто занимается всерьез, а кто просто часы отбывает. Ну, в общем, кто чего стоит. И в случае с Михаилом, — он даже ткнул в меня пальцем, что уже смотрелось как какая-то дуэль с моим отцом, — я вижу серьезного парня, который знает, чего он хочет, и изо всех сил идет к своей цели. А из таких, между прочим, и получаются самые лучшие спортсмены. Скажу вам по секрету — я нисколько не удивлюсь, если мы еще услышим его имя в числе прославленных чемпионов нашей страны!

— А, Мишка, вот ты где, — вежливо отодвинув Антона Сергеевича, в дверях возник один из участников сегодняшней рыбалки. — А я тебя везде ищу, не знаю, где твоя комната!

— А что такое? — удивился я.

— Да вот, хотел тебе спасибо сказать, — парень протянул мне какой-то сверток. — Очень уж уха была сегодня вкусная!

— Так я-то здесь при чем, — я скромно потупил глаза. — Варили-то эту уху все вместе. Да и рыбу ловили тоже всей толпой.

Я уж не стал говорить, что мы с Лёвой со своими морковками чуть не опоздали.

— Так-то оно, конечно, так, — улыбнулся динамовец, — но ведь это ты ту наваристую рыбину поймал!

— А… что это такое? — я осторожно взял из его рук сверток.

— Это тебе, — сказал парень. — У меня родители в деревне живут, в колхозе работают и мне присылают всякие свежие продукты. Так вот там котлеток мать наделала, сала прислала, ну я немного вот тебе и отложил. Угощайся! Все очень вкусно!

Мне очень понравилась его бесхитростная улыбка.

— Ой. Спасибо, — смущенно сказал я. — Спасибо тебе большое! От души.

Парень поднял большой палец вверх и убежал. Я отложил сверток с продуктами на тумбочку и посмотрел на отца. Тот сидел в явном замешательстве. Та картина, которую он уже нарисовал в своем воображении — его сын-неудачник осознает, что в Москве и в «Динамо» он никому такой не нужен, а местные и рады возможности сплавить подальше человека, из-за которого тормозится вся их работа — на его глазах рушилась, разбиваясь о совсем другую реальность. И эта реальность настолько не совпадала с его представлениями о жизни, что ему было довольно трудно не то что принять ее, но даже допустить. Тем не менее отрицать очевидное было тоже как-то странно.

— Так… это что же, — нерешительно проговорил он, — выходит, у Мишки моего действительно есть какие-то успехи?

— Ну конечно! — с готовностью подтвердил Антон Сергеевич. — Вообще я хотел вас поблагодарить за то, что вы согласились отпустить своего сына к нам. «Динамо» всегда нужны молодые талантливые ребята, а таких, как Михаил, еще поискать надо! Он ведь своим примером и других вдохновлять начал. Так, глядишь, мы еще все вместе рекорды ставить будем!

— Ну надо же, — озадаченно проговорил отец.

Он почесал голову, думая о чем-то своем. Потом нерешительно произнес:

— Да, сын. Наверное, ты и вправду другой человек.

— Я рад, что ты это понял, — обрадовался я. — Значит, все? Ко мне претензий больше нет?

Антон Сергеевич к тому моменту уже куда-то исчез, технично растворился. Надо же, как чувствовал, что надо сюда заглянуть, мне на подмогу!

— Претензий нет, ладно, — нехотя ответил отец. — Но давай с тобой договоримся. Иди в свой бокс. Тренируйся, достигай — я тебе мешать больше не буду. Но если за ближайший год ты не выиграешь ни одного соревнования или не получишь разряд — я тебя отсюда заберу, невзирая ни на какие восторги тренера. Нам с матерью, знаешь ли, тоже нелегко. И если от тебя здесь никакого толку так и не будет, то, значит, езжай тогда домой, устраивайся на работу или возвращайся в шахматы, пока у меня есть силы и возможности тебе в этом помочь. А просто так болтаться неизвестно где, потому что тебе шлея под хвост попала, я тебе не позволю. Договорились?

И всё строже и строже с каждым словом. Эх, вот хорошо, что мне не на самом деле тринадцать лет! Вообще, конечно, такой подход был немного обидным. Но хотя бы углы мы сгладили. Мне нужно было любой ценой закрепиться в «Динамо» — а там уж я разберусь, как добиться своего. А для этого было необходимо в том числе не раздражать отца, чтобы не вставлял мне палки в колеса.

И, пропустив мимо ушей даже то, что отец назвал одно из ведущих спортивных сообществ страны «неизвестно где», я, глядя прямо ему в глаза, спокойно и уверенно ответил: