Страсть и судьба - Хизер Гротхаус

— Советчиком? — недоуменно переспросила она. Джон Грей улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами в полумраке конюшни.

— Возможно, вам захочется поговорить со мной относительно ваших сомнений насчет Хэллоушира. Обещаю, что не буду пытаться повлиять на ваше решение. Если к тому времени, когда я закончу все дела в аббатстве, вы поймете, что ваше место в Хэллоушире, я с радостью отвезу вас туда. Если же нет… — Он пожал плечами.

— Тогда вы просто оставите меня в покое? — подняла брови Сесили.

Он сжал ее пальцы, потом отпустил и, направляясь к дверям конюшни, ответил:

— Возможно, мне придется просить вашу сестру о небольшом пожертвовании.

Скрестив руки на груди, он из-за дверей посмотрел на небо. Дождь прекратился.

Сесили молча улыбнулась ему в спину. «Небольшое», по мнению епископа, пожертвование, как правило, означало довольно крупную сумму денег.

Подойдя к викарию, она остановилась и тоже посмотрела на небо. Края серых туч посветлели и стали прозрачнее. За ними то и дело просвечивала голубизна неба. В потемневшем от дождевой влаги дворе было непривычно безлюдно.

Повернувшись к Джону Грею, Сесили увидела его отточенный профиль на фоне двери. Его глаза пристально вглядывались в облака, словно стараясь найти что-то скрытое в них.

— Вы останетесь в Фолстоу на несколько дней? — спросила она.

— Нет, благодарю вас и вашу сестру за любезное приглашение, — ответил он, и Сесили с удивлением поняла, что он уже успел поговорить с Сибиллой. — Сегодня я переночую у отца Перри, а утром вернусь в Хэллоушир. Надеюсь, вы позволите мне наведываться в Фолстоу хотя бы раз в неделю на пару дней?

— Да, разумеется. — Она снова перевела взгляд на небо.

— Могу я надеяться на продолжение наших бесед во время моих приездов? Должен признаться, мне будет не так скучно в Хэллоушире, если я буду знать, что меня ждет встреча с вами.

Сесили быстро взглянула на него и увидела, что он смотрит на нее с таким же пытливым выражением, как только что глядел на облака.

— Вы собираетесь принять сан священника, когда вернетесь к епископу? — прямо спросила она.

— Не только вам нужно как следует все обдумать, — не сразу ответил Джон Грей.

Оба какое-то время молчали, потом Сесили наконец заговорила:

— Разумеется, мы будем видеться во время ваших приездов в Фолстоу. Вы будете рассказывать мне о том, почему мне следует посвятить свою жизнь аббатству, а я, в свою очередь, попробую убедить вас в необходимости принять священный сан.

— Или же отказаться от этой затеи, — усмехнулся Джон Грей.

— Или же отказаться, — эхом повторила Сесили и улыбнулась.

— Может быть…

Его слова были прерваны криками служанки, искавшей леди Сесили.

— Леди Сесили! Миледи! — кричала она, торопливо шагая по двору к конюшне и махая рукой.

Викарий и Сесили одновременно повернулись на ее зов.

— Что случилось, Марга? — спросила Сесили, делая шаг навстречу ей.

— Прошу прошения, леди Сесили, но вы должны пойти со мной, — задыхаясь, проговорила служанка. — Добрый день, сэр, — поздоровалась она с викарием, на ходу делая книксен. — Лорд Белкот вне себя, миледи. Похоже, действие вашего снадобья кончилось. Он зовет вас и не хочет подпускать к себе никого другого!

— Хорошо, я уже иду, Марга, — спокойно сказала Сесили. — Не пускай к нему никого, пока я не приду и приготовь на кухне стопку холодных влажных полотенец. Похоже, лорд Белкот ужасно страдает от сильной головной боли после этого лекарства.

— Слушаюсь, миледи, — покорно опустила глаза служанка, потом снова сделала книксен и, повернувшись, поспешила на кухню.

Сесили пошла вслед за ней. Отойдя на несколько шагов, она повернулась к викарию, чтобы попрощаться с этим загадочным человеком. Ей хотелось продолжить с ним разговор, чтобы понять, что скрывается за его внешней оболочкой, но ее звал Оливер. Он страдал и нуждался в ее помощи. Она не могла не пойти к нему.

— Вы зайдете утром в часовню, викарий? — спросила Сесили.

— Да. А вы будете там? — Он не сводил с нее глаз.

В ответ она только улыбнулась, помахала рукой и еще быстрее пошла к замку, продолжая улыбаться.

Глава 9

Голова у Оливера буквально раскалывалась от жесточайшей боли. Кровь стучала в висках, к горлу подкатывала тошнота, каждый вдох отзывался режущей болью в правом легком. Сломанная рука горела от жгучей пульсирующей боли, отдававшей в локоть, кисть, плечо… Онемевшие пальцы распухли и стали холодными, ногти потеряли розовый оттенок и потускнели.

И все же больше всего он страдал не от физической боли, а от сводящей с ума загадки, не выходившей у него из головы.

Прошлой ночью между ним и Сесили Фокс что-то произошло. Но что? И как далеко все зашло? Отрывочные разгоряченные воспоминания, мелькавшие в мозгу непристойные картинки — все это не могло быть правдой. Сесили Фокс никогда бы не снизошла до мужчины с такой репутацией, как у него. Никогда!

Но почему же ему так знаком ее запах, ощущение прикосновения рук? Он уже спрашивал ее относительно своего поведения, и она простила ему все мыслимые прегрешения. Но разве всепрощение не было неотъемлемой частью ее характера?

В его голове неожиданно мелькнуло чудовищное предположение, от которого его мгновенно прошиб обильный пот. Он зажмурился. Ему во что бы то ни стало нужно было понять, знать причину безумного желания видеть ее рядом… обладать ею.

Да где же она?

Раздался Негромкий стук, и дверь в комнату приоткрылась.

— Лорд Белкот? Это я, леди Сесили. Можно мне войти?

— Да, входите, — хрипло выдохнул Оливер в надежде, что она принесла еще одну чашку омерзительного обезболивающего снадобья. И пусть он на этот раз умрет от него! Так было бы даже лучше, потому что только так он мог избавиться от нестерпимых мучений.

Дверь открылась шире, и в комнату вошла Сесили Фокс с большой кружкой в руках. За ней следовал Грейвс, старый чудаковатый дворецкий, который нес большой поднос, накрытый куполообразной крышкой.

— Вам очень плохо? — сочувственно спросила Сесили, обходя кровать.

Ее посвежевший вид заставил Оливера предположить, что она спала. Лиловые тени под глазами исчезли, порозовевшие губы ласково улыбались. Ему стало стыдно за то, что ее, должно быть, подняли с постели из-за него.

— Прошу прощения за прямоту, — сказал он, глазами ища и не находя в ней прежней легкой настороженности. — Вас разбудили ради меня?

— О нет, — улыбнулась Сесили, жестом веля старому дворецкому поставить поднос на теперь уже пустой прикроватный столик. Грейвс был настолько поглощен желанием услужить своей госпоже, что, казалось, даже не заметил присутствия Оливера. О дворецком в шутку говорили, что у него больше власти, чем у самого короля, поскольку он был единственным мужчиной во всем королевстве, который имел близкий доступ к Сибилле Фокс и замку Фолстоу.