Осознанный риск - Робин Карр

У Крис болела душа, когда она наблюдала за ними. Она хотела поделиться с ними так же, как они делились друг с другом — советами, спорами, заботой, любовью. Эта семья была такой сплоченной, такой дружной. Кавано и их родственники — казалось, среди них нет места для постороннего человека. Но они ее приняли. И никто не возражал. Совсем.

Ей было интересно, как им это удается, как так много людей смогли добиться такой близости. Но их сплоченность, такая запутанная и напряженная, казалась просто тем, что у них было, а не тем, к чему они стремились. Она не стоила никаких усилий.

Из обрывков диалогов и вопросов, на которые охотно отвечали, Крис стало ясно, кто за кого несет ответственность. Кристофер получал в колледже футбольную стипендию. Поступить в стоматологическую школу стало возможным благодаря займу Маленького Майка, очевидно в то время еще молодого вдовца. Мэт занял у братьев денег на поступление в колледж, затем Кристофер оплатил школу медсестер для Морин. Томми поступил на деньги Маленького Майка и Кристофера, а Большой Майк и Мэтти оплатили учебу Марджи. Они все делали вместе. У кого было, тот и давал. Кто нуждался — брал.

На буфете стояли фотографии. Несколько студийных снимков, шесть свадебных пар в смокингах и кружевных платьях — среди них были и Джоанн с Майком, — но в основном школьные фотографии в традиционных картонных рамках. Там стояли и фотографии Джоанн и Шелли, такие же, как и на письменном столе Майка, только больше. Молодая мама и маленький белокурый ангел.

Все проблемы, подумала Крис, Кавано решали сообща, что отличало их от ее собственной семьи. Семья Палмер состояла из четырех человек и потеряла двух, сделав выживших чужими друг другу. Полуживых, полуразбитых. И все же Крис испытывала приступ боли от потери Майка.

Майк. Казалось, ему нужно так мало. Крис окружали амбициозные люди: ее отец, муж-интриган, тетя Фло. Только мать нежно любила ее. Крис считала высшей добродетелью, если мужчина был доволен простыми вещами: работой, семьей, игрой, уединенностью и общением. Казалось, он не искал легких денег так сильно, как комфорта, который ему был нужен. Ничего слишком запутанного, сложного или легкомысленного.

Кавано понятия не имели, какой она была раньше, какое у нее было детство — уединенное и привилегированное. Господи, она побывала на Тибете еще в четырнадцать. У нее не было ничего из того, что было у них и к чему они стремились. Но, несмотря на различия, они не позволили ей оставаться в стороне. Они приняли ее к себе, радостные, что у них появился слушатель.

— Итак, этот шутник, Крис, говорит мне: «Если ты спустишься по скату для одежды, я тоже спущусь. Я уже три раза так делал». А потом добавляет: «Не бойся, Томми, ты же худой, значит, не застрянешь. Испугался?» И разумеется, я не застрял, а этот шутник, который никогда — повторяю, никогда! — не делал этого, застрял. И мне пришлось пойти в церковь, где Ма добровольно помогала Лиге женщин, и отвести ее домой, чтобы она помогла вытащить его.

— Да, конечно. Насколько я помню, это ты назвал меня трусом и пригрозил, что расскажешь, какие имена я вырезал на кухонном столе под салфеткой…

— И как, вы думаете, он выбрался? Думаете, Крис, ему помогла Ма? — продолжил Томми. — О нет, ничего подобного. Все было не так мило и опрятно. У Ма был удар, и я думал, она умрет от сердечного приступа, потому что его голова застряла и он ничего не мог сделать.

— Я позвонила в полицию, — сказала Мэтти. — Куда еще можно было звонить?

— Надо было звонить гробовщику, — подсказал Большой Майк.

— Тебе почти пришлось это делать, когда ты пришла домой, — добавил Маленький Майк.

Им пришлось разрушить стену, чтобы помочь застрявшему выбраться. Когда Большой Майк пришел и увидел разрушенную стену, он был готов на убийство. Но это еще ничего по сравнению с тем, когда Маленький Майк целовал свою девушку — возможно, Джоанн — на переднем сиденье своей машины.

Добродушное подшучивание продолжалось за ужином, за тортами и пирогами, мороженым и кофе, расслабляя Крис, заставляя ее смеяться, заставляя ее забыться.

Однако, готовясь уходить, она вновь вспомнила свои опасения. В этой большой шумной семье, где каждый занимался чьим угодно делом, но только не своим, неужели никто не скажет ни слова о новом образе жизни Маленького Майка? Она буквально дрожала от напряжения, когда собирала детей, чтобы ехать обратно в дом Майка.

— До свидания, да благословит вас Господь. Приходите на мессу. Вы ведь собираетесь на мессу? — Мэтти обняла своих детей, когда они собирались выходить.

— Да, Ма, — ответили все. Даже Майк.

Крис было интересно, что же ей скажет Мэтти. Приходите на мессу? Вы католичка? Где вы спите?

— Заходите к нам как-нибудь, Крис. И детей тоже приводите. Не заставляйте их быть слишком хорошими. Они и так замечательные.

— Не буду. То есть да, они хорошие. Большое вам спасибо. Мы отлично провели время.

— Позаботься о своей собаке Крипсе, — сказал Большой Майк Кэрри. — Заставь его вести себя хорошо.

— Чикс, — хихикнула девочка. — Я весь вечер вам говорю, что его зовут Чикс.

— Знаю, знаю. Крипс. Хорошее имя для собаки.

Пока они спокойно ехали назад домой к Майку, а дети спали на заднем сиденье, Крис знала, что случится позднее. Она хотела его.

Крис уложила своих замечательных, счастливых, уставших детей на сдвоенную кровать в доме пожарного. Они сразу же заснули, но она подождала немного, чтобы удостовериться окончательно. Крис пыталась предупредить себя об опасности, которая грозит ей, если она еще больше сблизится с этим мужчиной, но была опьянена семьей, жизнью, любовью и удовольствием. Немного боялась, но самую малость. Все ее страхи плохо работали. Она не могла испытать тревогу. Она не помнила времени, даже когда у нее была собственная семья, что она чувствовала себя такой защищенной. Его объятия были такими большими. Интересно, он знал, когда вез ее туда, что она обретет уверенность и покой, которые ей нужны, чтобы прикоснуться к нему, держать его, пригласить его.

Внизу было тихо. В кухне все еще горел свет, но Майк сидел в гостиной на диване, в темноте. Ждал. Он знал. Или надеялся.

Крис подумала, что для них обоих это будет отдых от реальной жизни. Пусть хоть на некоторое время их сложное, запутанное прошлое не вмешивается. И неопределенное будущее тоже.

Она подошла к дивану, опустилась на колени перед ним, обняла его за шею и поцеловала в губы. Она хотела, чтобы поцелуй был легким, предварительным, но у него не было терпения. Как говорил Майк, он был мужчиной, который долго не раздумывает над чем-либо, а просто делает это в нужное время.