Кассандра - Михаил Веллер

Война как социальный санитар. Рушит обветшавшее, пожирает сгнившее, отсекает дегенерировавшее. Государственная система с мощной, созданной за века материальной базой может гнить и смердеть очень долго. Мешая, так сказать, ходу истории и заслоняя путь иному и новому. Война стремительно ускоряет падение такой системы – вроде как старик-ветеран в орденах вступил в рукопашную по старой памяти да и помер от кондратия.

Под сурдинку войны власть, приобретающая характер военной диктатуры, может отсечь любые институты и головы и хирургическим способом модернизировать систему, что в мирных условиях куда труднее.

Война рубит гордиевы узлы, наросшие в связях системы.

Война как аварийный клапан выброса энергии. Ибо совокупная энергия-материя человеческой популяции (системы, цивилизации, этноса) может превысить природную меру.

Чем и как определяется эта мера? – сегодня наука еще не в курсе дела. Но когда людей много, и рожают они много, и работают много, и материальных ценностей наделали много – в окружающей среде растет сопротивление. Среда естественным ответным образом оказывает сопротивление слишком уж активному ее переделыванию и переиначиванию. Тогда тонут «Титаники», извергаются вулканы, происходят землетрясения, и небывало смертоносный грипп-"испанка" вкупе с эпидемией тифа выкашивает десятки миллионов жизней в Европе (больше, чем оружие!). Тогда возникает Первая Мировая война.

А там? Людишек побили, добро порушили, деньги растратили – откатились назад. Дух перевести, силы собрать, численность восстановить – и можно восстанавливать довоенный уровень и двигаться дальше.

15. А уже пограбить, завоевать, или свободу себе добыть, и подвигов совершить, и главенство своей религии утвердить – это само собой. Это и так ясно, это на поверхности лежит, об этом всегда говорили историки и официальные пропагандисты.

16. Итак:

Война может быть рациональной и нерациональной.

Основные факторы войны:

природно-энергетический всплеск;

психология: стремление к максимальным ощущениям повышается;

физическая активность: стремление к максимальным действиям повышается;

объективно максимальная реализация открытий и изобретений, движение науч-техпрогресса;

системный фактор – структурная потребность в экспансии.

Факторы и функции войны:

демографический регулятор;

фактор человеческой эволюции;

социальный санитар;

аварийный сброс социобиологической энергии;

понижение энергии системы до устойчивого уровня;

понижение социобиологической энергии системы до уровня большего соответствия и устойчивости с окружающей средой.

17. Последний пункт только по принуждению времени и для активных моралистов, утверждающих очевидное за единственное: ну и, конечно, горе, горе, горе.

Закон

С незапамятных времен – а с римского времени уже и с запамятных -проблема изначального происхождения Закона весьма возбуждала умы к поиску и размышлению. С одной стороны, это люди сами измысливают, вырабатывают и устанавливают законы. Как захотят, значит, так и сделают. Человеческий фактор.

С другой стороны, человеку изначально, от природы, свойственны некоторые потребности – питаться, размножаться, поступать к своей пользе -и удовлетворение их есть закон природы. Так что законы о частной собственности, семье и свободе распоряжаться собой необходимо вытекают из природной сущности человека. Возникает «естественное право».

И происходит чудесный процесс законотворчества. Люди выбирают по возможности самых умных и порядочных промеж себя – и доверяют им составлять законы. Законотворцы оправдывают доверие. Руководствуются справедливостью, равенством и всеобщим благом. И чтоб Закон был един и обязателен для всех, невзирая на. Поэтому дадим Фемиде аптечные весы, а глаза завяжем – чтобы взвешивала деяния на весах Закона, не подглядывая и не различая кто там именно совершил то, за что судят.

Дух Закона ясен, буква прописана – за работу, товарищи.

И тут начинаются противоречия, неискоренимые в принципе. Противоречия буквы и духа. Не всегда. Не в большинстве случаев – поначалу, по крайней мере. Но часто. Регулярно.

Вот Франческа да Римини устроила смерть отца – изверга, насильника, кровосмесителя – чтобы спасти род от несмываемого позора, отца же от позорной казни, или, как вариант, себя и прочих возможных невинных жертв от незаслуженных мук и смерти. И – дело тамошней уголовкой было раскрыто. Народ рыдал от жалости, палач сморкался, но голову несчастной отрубили. Хоронили – весь город в цветах. А что делать? Закон должен быть соблюден. Отцеубийца.

Закон – это такое прокрустово ложе, где со стороны головы пристроена гильотина.

Должен д'Артаньян по законам чести вызвать оскорбителя на дуэль? А як же. А должны ему по законам Франции отрубить за это голову? Увы. Он-то, конечно, с помощью Дюма выкручивается, но головы реальных дуэлянтов при Ришелье летели горохом. И все были против бы – но Закон, понимаешь…

То есть. Фемида заведомо не видит конкретного человека. Закон служит справедливости и благу как бы по «закону больших чисел». Служит народу и стране в целом. И в целом выходит все более или менее правильно. А частности – ну что ж делать, издержки производства. Лучше ничего придумать невозможно. Судить по уму и совести – так ум и совесть возможны в вариантах, а уж взятка раздвигает диапазон этих вариантов до бесконечности.

Так: пока все ясно, пока все понятно, все само собой, к чему это ведется? Еще полминуты!

Люди не хотят мириться с несовершенством и после каждого казуса думают, не внести ли в Закон поправки. И начинают вносить. Умные. Четкие. Помогающие и уточняющие. И поправок делается все больше. И они начинают частично кое-где перекрывать друг друга. А там и кое в чем противоречить одна другой. Их вырастает лес. Ежемесячно выходят юридические бюллетени. Профессиональные юристы их ворошат и трактуют. Оп! – Закон превращается в дышло, вращающееся на шарнире. Группа изощренных юристов за хорошие деньги способна при помощи груд поправок и лазеек доказать все что угодно.

Сильные и богатые опять прорвали сеть Закона. Но это бы ладно. Это всегда бывает. Сама вот сеть запуталась.

И вот сегодня в цивилизованных странах мы имеем прекрасный, гуманный, либеральный, детализированный, отточенный веками, справедливый Закон. Прекрасен его дух и каллиграфически выписана его буква. И что? Караул, вот что.

Все знают (ну, все, кому надо) руководителей наркокартелей. Они зарабатывают на смерти миллионов. Но убить их нельзя. Они могут десятилетиями смеяться над Законом и обходить его – а их по Закону не прихватить: свидетели исчезнут и т.д., а адвокаты всегда найдут лазейки.

За кражу ящика консервов, если ты при этом сломал фанерную дверь в ларьке, в России можно огрести восемь лет. За зверское убийство, доказанное, тоже можно обойтись восемью годами.

За дать по морде можно получить два года. За грамотно украсть миллион не получают ничего. Создатели пирамид обокрали миллионы людей безнаказанно. Но если ты с дробовиком пришел вышибить из гадов свои кровные деньги – ты в тюрягу и сядешь, да лет на десять спокойно.

Все это знают, нового тут ничего, кроме ответа на вопрос: как же это так получается, что народ выбирает себе правительство – и народ же получает законы, с которыми никто, никто не согласен?! То есть все согласны в том, что: да, так быть не должно. А дальше – расхождение: народ говорит: «Карать по справедливости!» – а власть сочувственно разводит руками: «Мы вас понимаем, но Закон не позволяет…»

А заменить законы нельзя? А почему-то не получается. Законодатели объясняют: измени – только хуже будет, другие злоупотребления полезут. А народ плюет злобно и мечтает о судах Линча, и к киллерам за справедливостью обращается.

А теперь переходим к выводам. О.О.О.О.О. Леонид Ильич, это олимпийские кольца…

Мы имеем неискоренимое, имманентное отчуждение Закона от человека. Вроде мы создаем его и сами, а вроде невозможно создать именно то, что мы хотим. Неизбежно получается немножко не то.

Вот это «немножко» – зазор, люфт между человеком и системой. Личностью и Государством.

Через человека и посредством человека государство создает законы для себя.

Надличностная структура порождает надличностный Закон. В свою очередь, надличностным Законом (традицией, обычаем, психологической установкой) порождается надличностная структура.

Пчела будет строить соты, муравей – муравейник, человек -государство. И плевать государству на любого конкретного человека, лишь бы их побольше и делали то, что надо.

Неизбежно надличностная сущность Закона – один из лучших показателей надличностной сущности Государства.

–

Поэтому наивен и неправомерен вопрос: «Государство для человека или человек для государства?». И чьи, значит, права первее. Почему «поэтому»?