Десять заповедей творческой личности - Поль Вайнцвайг

4. Преодоление трудностей

Терпение — это упорство и осознанное бесстрашие при встрече с трудностями. Трудности всегда проявляются, как сбой в ритме жизненных событий, ослабление напряжения в тугих витках спирали. Трудности позволяют человеку осознать свои творческие возможности, трансформировать слабости в силу. Преодоление трудностей порождает находчивость, которая даст возможность пройти своего рода курс учения. Трудности — это проклятие для тех, кто ищет лишь комфорт, и благословение для стремящихся к самовыражению. Биографии известных творческих личностей имеют одну общую черту: трудности для них превращались в наковальню, на которой куется успех. В жизни этих людей всегда присутствовал некий поворотный пункт, отмеченный нищетой, несчастьями, болезнью или какими-то другими превратностями судьбы, заставившими их заглянуть в свою душу, поставить новые цели в жизни и осмелиться на решительные действия, которые и приводили их в конечном счете к великим достижениям.

Американский философ, ученый и изобретатель Бакминстер Фуллер пережил в 1927 году колоссальный финансовый крах, заставивший его совершенно иначе взглянуть на свою жизнь. Подобно Декарту, он отважился отвергнуть все то, во что его так долго учили верить. Испытание несчастьем подняло в его душе волну напряженного духовного поиска и побудило к разностороннему, жизнеутверждающему творчеству на благо всего человечества.

Один из самых популярных писателей XX века, Сомерсет Моэм, тяжело болел в детстве, и это во многом предопределило выбор его будущей профессии. Его физические слабости помогли ему стать на путь творческих исканий. Заикание не позволило ему "унаследовать адвокатскую мантию" деда и отца, но оно укрепило его в желании стать писателем. Ранняя смерть матери и несчастное детство дали Моэму богатый материал для самого лучшего из его романов. Свое изначальное ощущение изолированности Моэм сумел преобразовать в творческий метод, — метод беспристрастного наблюдения.

Джо Джэкобс — очень одаренный скульптор. Он — индеец, ирокез из Канады. Его каменные изваяния украшают многие музеи мира и частные коллекции. Передавая в камне легенды своего народа, Джэкобс тонко и глубоко выражает бесконечный спектр человеческих чувств — от высоких божественных до самых низменных. Талант Джэкобса вырос на почве личной трагедии — получив тяжелое увечье на строительной площадке, он узнал, что никогда не сможет вернуться к своей прежней работе (тест на способности когда-то показал, что он лишен каких бы то ни было способностей вообще). В больнице, чтобы как-то скоротать время, он занялся резьбой но дереву, а впоследствии перешел на резьбу по камню. У него даже произошел спор с женой относительно цены на его первые два изделия — он оценил их в пятьдесят долларов, она — в двадцать. Они решили, что их рассудит покупатель. Так и получилось, работы были проданы: одна — за семьсот пятьдесят долларов, вторая — за девятьсот пятьдесят. Десять лет спустя его скульптуры уже ценились в тридцать тысяч долларов. Удивительный талант Джэкобса обнаружился как бы сам собой, и ему стало казаться, что все индейцы могут быть скульпторами. Он начал интересоваться легендами своего народа. В первый раз в своей жизни он прикоснулся к духовному наследию своих предков и осознал свои корни. А вдохновение и талант разбудили его воображение. В результате родилась потрясающая способность создавать чудесные скульптуры. Для Джо Джэкобса физическое поражение обернулось духовной победой, что полностью изменило его жизнь, принесло успех и радость самовыражения.

Людям свойственно искать и находить массу причин дли оправдания своего несостоявшегося самовыражения и крушения своих сокровенных надежд.

В прошлом столетии А. И. Куинджи — простой подпасок из Крыма — вознамерился стать живописцем. Благодаря упорному труду и одухотворенным усилиям он смог преодолеть все препятствия и в конце концов стать одним из самых известных преуспевающих художников в истории России. Трижды он пытался поступить в Императорскую академию художеств, и каждый раз ему это не удавалось. В третий раз в академию были приняты двадцать девять претендентов (история искусства не сохранила их имена) и только одному — Куинджи — было отказано. Но молодой человек был настойчив, и вместо того, чтобы снова повторять свои бесплодные попытки, он написал пейзаж и презентован его академической выставке. В результате он получил две почетные награды и был принят в академию даже без предварительных экзаменов. Впоследствии он стал профессором этой академии художеств.

Профессор Куинджи часто говорил своим ученикам: "Если вам суждено стать художником, вы станете им даже в тюрьме". Как-то раз один начинающий художник пришел в студию к Куинджи и представил на его суд несколько прекрасно выполненных набросков и этюдов. Куинджи отозвался о них с похвалой, но юноша сказал, что у него нет, к сожалению, возможности продолжать занятия живописью. Куинджи участливо поинтересовался, в чем дело, и молодой человек ответил, что, поскольку ему нужно содержать семью, он вынужден с десяти до шести работать. Тогда Куинджи спросил его напрямую: "А чем вы занимаетесь от четырех до десяти?"

— Когда? — переспросил юноша.

— Утром, — уточнил Куинджи.

— Утром я сплю, — последовал ответ.

Услышав это, Куинджи воскликнул: "В таком случае вы можете проспать всю свою жизнь! Неужели вы не знаете, что самое творческое время — с четырех до девяти утра? И что больше пяти часов в день не следует заниматься живописью? — спросил Куинджи, а затем добавил: — Когда я работал ретушером в фотографической мастерской, я тоже вынужден был просиживать там от десяти до шести. Но времени с четырех до девяти утра мне хватило, чтобы стать художником".

Однажды, когда кто-то из учеников Куинджи высказал свою мечту об исключительно благоприятных условиях для творчества, Куинджи лишь рассмеялся: "Если вы настолько изнежены, что вам нужно жить под стеклянным колпаком, вам лучше вообще уйти из этой жизни как можно скорее, ибо жизнь не нуждается в таких экзотических растениях". Но потом, когда Куинджи убедился, что этот ученик старается преодолеть все трудности, стойко вынося град жизненных невзгод, он счел необходимым отметить это. Обратившись к ученику, он сказал взволнованно: "Ни солнце, ни стужа не смогут истребить твой дух... Если тебе есть что сказать миру, то ты донесешь свое послание, несмотря ни на какие невзгоды и злоключения".

Куинджи был признанным художником и учителем, творческой личностью в самом высоком смысле. Зная, что некоторые его ученики бедны, он анонимно посылал им деньги. Случилось так, что в академии вспыхнули студенческие волнения, вызванные несправедливыми действиями вице-президента академии графа Толстого. Ситуация все больше накалялась, никто не мог утихомирить разбушевавшихся студентов. Но когда к студентам вышел Куинджи, бушевавшая толпа сразу стихла. В напряженной тишине он сказал: "Что ж, я вам не судья, я не знаю, на чьей стороне истина, но я лично обращаюсь к вам с просьбой продолжить занятия... Ведь вы находитесь здесь, в этих стенах, для того, чтобы стать художниками". После этих слов студенты молча разошлись по классам: ведь к ним обратился с просьбой сам Куинджи. Такова была Сила Личности великого русского живописца — сила, выкованная в суровых испытаниях его собственной жизни.

Раймонд Морияма — один из самых самобытных и талантливых архитекторов нашего столетия. Среди его работ — Центр науки в Онтарио, Общественный центр в Скарборо и Государственная научная библиотека в Торонто. Рожденный в Канаде, по происхождению японец, Морияма уже в четырехлетнем возрасте проявлял склонность к дизайну. Начал он с моделей аэропланов, а год спустя он строил уже свои собственные модели и запускал их в домике, за маленькой скобяной лавкой своего отца в Ванкувере. Один из самолетиков "сел" на старинную печь, стоявшую в кухне. Маленький Раймонд вскарабкался на трехногий табурет, пытаясь достать самолетик, оступился и опрокинул на себя кастрюлю с кипящим рагу. Девять месяцев он пролежал в постели с тяжелейшими ожогами — за это время он старался думать о чем угодно, лишь бы отвлечься от мучительных болей. Именно в это время — как вспоминал, уже будучи взрослым, Морияма — он обучился искусству мыслить.

Семья Мориямы жила в Канаде. В 1941 году, через сорок восемь часов после японской бомбардировки Пирл-Харбора, отцу Мориямы, доброму, умному, образованному человеку было приказано явиться на работу в лагерь для неблагонадежных иностранцев. Мать Мориямы была беременна, и отец отказался явиться туда; за это канадская военная полиция отправила его в лагерь для военнопленных. От волнений у матери случился выкидыш. В возрасте одиннадцати лет Раймонд Морияма попытался взять на себя заботу о своей матери и двух младших сестрах. Он попробовал поддерживать торговлю в лавке отца, но, не обладая никаким коммерческим опытом, вскоре оказался банкротом. Охваченные паникой, японцы в Канаде продавали за бесценок свои лавки и ресторанчики. Мебель семьи Мориямы пошла с молотка за десять долларов, кредиторы  разобрали почти всю лавку, правительственный чиновник изъял все остальные ценности — у семьи осталось лишь шестьдесят долларов, которые мать когда-то отложила на "черный день". Осиротевшая семья переселилась в конюшню — теперь на ее месте находится Национальная тихоокеанская выставка. Потом они побывали в нескольких лагерях для перемещенных лиц в Британской Колумбии, одну из зим они провели в палатке, разбитой прямо на снегу, — а стужа в те дни стояла адская, градусов 40 ниже нуля. Морияма рыл канавы и выгребные ямы за пять центов в час, половина этих денег уходила на плату за жилье. Позже он стал получать семь с половиной центов, когда перебрался работать на пилораму, и пять из этих семи с половиной центов уже доставались ему. Ни о какой учебе и речи быть не могло: свободное время он проводил с другими мальчишками в окрестных лесах, ставя силки, наблюдая за птицами, познавая природу во всей ее первозданности.