Так будет всегда - Шерил Вудс

— Если это будет продолжаться, скажи, что мы выходим из игры, — инструктировала она.

— Правда? — в изумлении спросил он.

— Конечно, нет. Но это может встряхнуть их и заставить быстрее принимать решения. У тебя есть другие идеи?

Он колебался. Затем, как будто чем-то вдохновленный, предложил:

— А что, если я приглашу их на обед — скажем, в следующую пятницу — и попытаюсь задобрить какой-нибудь вкусной стряпней Сэлли и твоим очарованием и блеском? Ты сможешь?

Она перелистала свой календарь на следующую неделю.

— Ради обеда Сэлли я могу отменить встречу с президентом. Во сколько ты приглашаешь?

— Около семи, чтобы начать с коктейлей. — Затем он добавил, как показалось Джессике, несколько нервно — Может быть, пригласим кого-нибудь еще. Как ты на это смотришь?

— Отлично. Это твоя вечеринка, — сказала она озадаченно.

— Да, но… — Он вдруг замолчал, как будто, хорошенько взвесив, решил больше ничего не говорить. — Не бери в голову. Мы ждем тебя в следующую пятницу.

— Джерри, что-то не так?

— Нет, конечно. Нет, — настаивал он, хотя его пальцы постукивали по столу в более ускоренном ритме, чем всегда, — верный признак его нервозности. — Мне надо вернуться на работу, если я тебе больше не нужен.

— Нет, — ответила она, поглядывая на часы. — Если я не потороплюсь, я опоздаю на встречу с Добсоном в Бол Харборе.

Она быстро встала, и ее вдруг затошнило. В голове была такая слабость, будто она сейчас упадет в обморок. Она немедленно снова села. К ней подбежал Джерри. Он положил свою прохладную руку на ее лоб с обеспокоенным выражением лица.

— Что с тобой, Джессика? Тебя шатает и ты такая бледная.

— Все в порядке. Это через минуту пройдет.

Он посмотрел на нее изучающе:

— С тобой это раньше бывало?

— Пару раз, — призналась она. — Ничего. Возможно, это просто начинается простуда. Все эти поездки в последние две недели выжали из меня все силы.

— Ну, раз ты так считаешь, — сказал он с сомнением. — Но обещай мне, что покажешься врачу, если это еще раз случится.

— Джерри, мне не нужен врач. Все и так будет хорошо, — сказала она резко. Затем, поняв по его лицу, что он собирается прочесть ей нотацию, она сказала — О'кей, я обещаю. Теперь можешь уходить и возвращаться к работе.

— О'кей, босс. Увидимся завтра. Позвони нам с Сэлли, если тебе что-нибудь понадобится.

Как только Джерри, вышел, она сделала глубокий вдох и собрала бумаги, удостоверившись, что взяла с собой наброски для рекламы ювелирного магазина. Собрав портфель, она вышла из офиса, намеренно игнорируя тошноту, которая не прошла. Она не смела думать, что эти приступы тошноты — что-то иное, кроме кишечного вируса. Другой вариант она еще пока была не готова осознать.

По дороге в Бол Харбор, она снова и снова мысленно возвращалась к кажущемуся импульсивным предложению Кевина. Прошло несколько дней с тех пор, как он его сделал, а о нем не было ни слуху, ни духу. Очевидно, он на самом деле решил ждать, пока она сама придет к какому-либо решению. Должно быть, он предполагал, что его отсутствие будет таким же мучительным, как присутствие. За последние несколько недель она ясно поняла, что в одиночку ни одному из них не удастся прийти к какому-либо заключению. Она начала осознавать, что им надо обсудить свои дела, провести вместе время, чтобы проверить чувства. По правде говоря, у нее было мало времени для этого, но она не была уверена, что ее гордость позволила бы ей позвонить ему первой.

Конечно, признавалась она неохотно, было другое объяснение молчания Кевина: он передумал и решил прекратить с ней связь. Это было бы неудивительно, учитывая, как мало они знали друг друга. Должно быть, он уже сожалеет, что сделал такое необдуманное предложение, и теперь испытывает облегчение, что она избегает его. Эта мысль заставила ее почувствовать невыносимую пустоту внутри.

Проведя полчаса с Патриком Добсоном, убеждая его, что его реклама вышла из моды и что доллары, вложенные в новую кампанию, будут правильно потрачены, Джессика отправилась бродить по улицам, любуясь выставленными в витринах платьями по последней моде. Подойдя к магазинчику с детскими вещами, она остановилась перед маленькими платьицами и комбинезончиками, представляя себе, как бы они выглядели на ее ребенке. Увидев свое отражение в витрине, она поняла, что улыбка дрожит в уголках ее рта, стирая следы озабоченности последних недель. Ее ребенок. Ее и Кевина. А что если то, что она начала подозревать, окажется правдой? Эта мысль одновременно ужаснула и заинтриговала ее, и эта двойственность заставила ее сделать попытку выкинуть ее из головы.

Хотя ей удалось заставить себя пойти дальше и быстро пообедать в кафе на улице перед тем, как пойти домой, преследовавшее ее подозрение, вопреки ее ожиданиям, не исчезло. Напротив, вид каждого ребенка усиливал его. Когда беременная женщина села за столик неподалеку от нее, Джессика бессознательно положила руку себе на живот, стараясь вообразить, как бы она выглядела, если бы ее собственный живот был таким распухшим от ребенка Кевина.

— Черт возьми, — пробормотала она мягко, когда сообразила, что делает. Она никогда раньше не теряла так над собой контроль. Никогда раньше она не пыталась вообразить, что носит внутри себя ребенка, ощущает, как он растет и начинает шевелиться, пока, наконец, не появится маленькое, беспомощное создание. Ни один мужчина не пробуждал в ней таких мечтаний. До Кевина.

Дерзкий, проницательный, нежный, сильный Кевин. Из него вышел бы замечательный отец, не сомневалась она, даже никогда не видя его с ребенком. Большинство из тех мужчин, с которыми она встречалась последние годы, были или разведенными воскресными папами или холостяками, слишком эгоистичными, чтобы считать отцовство привлекательным. Кевин, напротив, явно приветствовал эту идею.

Но что чувствовала она? Была ли она сама готова отказаться от своей независимости, свободы, которая ей была так необходима, чтобы разъезжать по служебным делам по всему свету? Хотела ли она сидеть дома и заниматься ребенком, как ее мать, посвятившая свою жизнь воспитанию Джессики и ее братьев? Хотя многие женщины были довольны таким выбором, она не представляла себе свое предназначение исполненным, занимаясь целыми днями стряпней и посещая женские собрания. И наоборот, была ли она способна быть супермамой, которая сочетала бы карьеру, брак и материнство?

Сколько бы таких безответных вопросов ни пронеслось у нее в голове, она все время возвращалась к одной бесспорной уверенности: как бы ни случилось, каким безумием это ни было, она влюбилась в Кевина и хотела быть с ним. И, слегка удивленная этой мыслью, она хотела иметь от него ребенка. На самом деле хотела! Совершенно неожиданное осознание этого потрясло ее. Она пришла к заключению, что сумеет справиться, какие бы перемены в ее жизни это ни обещало.