Шагнуть в неизвестность - Юрий Иванович

То есть каждый час был мной уже учтен заранее. Но теперь получалось, что один час мне придется в обязательном порядке потратить на спуск с башни и осмотр этой жуткой птицы. Просто опрометчиво будет не проверить то нечто блестящее и железное и не осмотреть всю птицу в целом. А вдруг это блестел какой-нибудь артефакт? Если окажется, что убиенная мною особь разумна, то и в таком случае следует перестраховаться и учесть такой результат на будущее. И когда понадобится, то вступить в контакт или постараться всеми силами избежать кровопролития.

Уже подсвечивая себе фонариком, весьма тщательно осмотрел и саму площадку башни. По внешнему виду я мог уверенно утверждать: все оставалось в идеальном и нетронутом состоянии. То есть примерно так, как и сохранял здешние вещи прохаживающийся здесь порой Грибник. Девчонки и в самом деле отлично подчистили предбанник, и с этой стороны претензий у меня к ним не возникло. Другой вопрос, что я опять стал волноваться, как они там и чем занимаются, но тут уже ничего не поделаешь — оставшихся следует дождаться. Я посмотрел на свои командирские: восемь часов до нашего перехода и Трехшитье.

Вернувшись на Землю, поспешил в деревню. Но по пути пришлось опять понервничать. Не так далеко от заветного дерева мне попалась ватага молодежи лет по тринадцать, которые с лихими криками «а-ля индейцы» куда-то мчались в сторону скал. И опять-таки увидел деревенского участкового. Он чуть дальше по опушке беседовал с одним худощавым мужичком с корзинкой. Участковый был в Лаповке редким гостем, и меня обеспокоило служебное рвение нашего деревенского Анискина. Видно, не удовлетворился моим финтом по поводу отравления мухоморами и продолжал расследование. Меня дядя Петр тоже заметил, узнал, но беседу не прервал, только и обменялся со мной приветственным взмахом ладошки.

Зато отныне придется перестраховываться втройне, и я очень пожалел о том, что вся наша система наблюдения за нужным участком леса оказалась демонтирована. Сейчас бы только посматривал на мониторе, где кто шевелится, да просматривал через видеокамеры личности тех, кто слишком близко шатается возле заветного дерева. А так вся надежда только и основывалась на твердом убеждении, что в нашем лесу никто по ночам не бродит. А убеждения строились на многолетних наших наблюдениях за лесом с помощью все той же системы наблюдения.

За время моего отсутствия Леонид прекрасно выспался и теперь был готов как к завершающему этапу подготовки, так и к самому походу. Начали мы с того, что тщательно уложили небольшой боезапас к обрезу, переделанному из двуствольного охотничьего ружья двенадцатого калибра еще в незапамятные времена моим неженатым родителем. Про хранящийся под досками кладовки огнестрел я знал уже несколько лет, как и про патроны к нему, спрятанные под подоконником кухни, но сейчас я заказал отцу приличное количество в первую очередь не столько боезапасов, сколько составляющих. Корпуса патронов, пустые капсюля, дробь, пули и разные по качеству и составу пороховые смеси конечно, и готовые патроны разного состава попросил, но очень малое, ограниченное количество. Потому что скоротечные испытания, проведенные мной в мире Трехшитья, показали несостоятельность произведенного в земных условиях пороха.

Но ведь обдумать этот момент у меня время было? Еще сколько! Поэтому я и пришел к мысли, что виной той же невоспламеняемости пороха может быть банально отличный состав атмосферы. Если правильно в порох подобрать иные ингредиенты или иное их количество, то новый порох и там сработает как надо, и прихваченный обрез тогда может весьма и весьма пригодиться для дальнейших разработок стрелкового оружия. Если бы этот мой проект получил поддержку на должном уровне, то участь как кречей, так и людоедов-зроаков решилась бы в самые ближайшие годы. С огнестрельным оружием худшее зло удалось бы уничтожить быстро и окончательно.

Понятно, что Леонида весьма интересовал наш боевой комплект. Тем более что он сразу обратил внимания на полностью разряженный трофейный пистолет.

— Тренировался? — начал он с короткого вопроса.

— Да нет, просто отстреливался, — не соврал я.

— От кого? Ты же вроде в лес ходил?

— И не только в лес. К тому же там оказалась очень страшная птица. Вот и пришлось «не жалеть патронов».

Глядя, как я выбираю и вставляю в поясной патронташ патроны с пулями и картечью, мэтр манежа вздрогнул:

— Что это за птичка такая, на которую ушло двенадцать патронов?

— Да мало ли их летает! Вот поможешь мне с осмотром, скажу более точно и, возможно, классифицирую, как и положено: птаха редкостная мутировавшая заблудившаяся.

— А где эта птичка лежит? В лесу, что ли?

— Да нет. Там, где и упала. Увидишь. Кстати, малый газовый пистолет тебе нести. Можешь кобуру прилаживать.

— Стрелять придется?

— Может, и нет. Но если нам кто мешать будет, стреляй сразу же после моего сигнала или вот такого пароля.

Мы с ним после этого весьма тщательно и детально обсудили комплект условных жестов, сигналов и паролей. Да не просто обсудили, а около часа репетировали и тренировались. Это навело моего нового товарища на иные мысли:

— Все никак понять не могу: ты мне все какие-то сказки рассказываешь, а мне страшно в них верить хочется.

— Хочется? Так верь себе на здоровье! — разрешил я со смехом. — Потом легче будет смириться с действительностью.

После чего мне пришлось приступить к разборке доставленных мне родителями монет советской, русской, европейской и прочей чеканки. Встречались даже некоторые, датированные девятнадцатым, а то и восемнадцатым веком. С учетом реалий нового мира Трех Щитов на сборе этих монет я настаивал особенно рьяно, и мои родители за несколько часов пребывания в городе умудрились обобрать и вытребовать эту ненужную здесь мелочь у всех друзей и родственников. А для отговорок они всем рассказывали, что их сын Борис затеял склеить из монет огромный замок. Меня за мою инвалидность жалели все без исключения, так что отдали все, что имели, без слова возражений.

Так что истинные сокровища я перебирал с глупой улыбкой и чуть ли не пуская слюни от удовольствия. На этот раз мэтр развеселился. Вращая в руках пятьдесят копеек с надписью «Двадцать пятый съезд КПСС», он чуть не обхохатывался.

— Никак не пойму, зачем нам эти юбилейные монетки канувшей в Лету империи? Здесь их продать можно — медленно, но в цене рас гут, — да и то за копейки. А там?

— О-о-о! Ты себе и не представляешь, как ТАМ они ценятся!

— По какой причине?

— По причине полного отсутствия таковых, — объяснял я, стараясь рассортировать сокровища хоть но внешнему виду и примерно по номиналу, — Если бы еще один такой мешок могли с собой захватить, то нам, скорее всего, до глубокой старости всем пятерым хватило бы жить на широкую ногу.

— В голове не укладывается, — уже с большим уважением присматривался к монете товарищ, — Неужели они сами не могут таких наштамповать?

— Могут наверняка, просто еще не додумались. А я про страну происхождения говорю, что деньги из Заозерья. Кстати, ты тоже не должен забывать, что мы сами с тобой уроженцы Пимонских гор. Ну, по крайней мере, воспитывались там с самого детства. Для начала и этого хватит. Разве что запомни еще одну вещь: Пимонские горы находятся на самой дальней восточной границе империи Моррейди. А еще восточнее, за этими самыми непроходимыми горами, и расположено Заозерье. В итоге всю нашу дикость или неправильное произношение можно списать на нашу оторванность от цивилизации и влияние живущего якобы среди нас наставника из той самой неизведанной страны. Запомнил?

Подобные конкретные названия я озвучил впервые. Поэтому стоило бы понаблюдать, а то и снять на камеру, как изборожденное шрамами лицо клоуна стало вдруг жутко задумчивым и по-детски наивным. Он уронил монету в общую кучу, обвел взглядом разложенное вокруг нас походное имущество и только попом родил очевидную мысль:

— Значит, все твои намеки — правда? — И сам себе ответил: — Ну да, для похода в глухую тайгу или в горы к отшельникам такой список предметов никак не соответствует. Только из пиши — полный нонсенс: масса шоколада и всего две банки сгущенки.

— Ты прав, мои слова еще до какого-то момента будут оставаться только намеками. А вот эти названия можешь уже запоминать и привыкать к ним.

— Почему только эти? Ты мне не доверяешь?

— Доверяю. Но пока не имею права рисковать в полной мере. Вот когда мы пройдем первый этап, знания на тебя так и обрушатся всей массой.

— Но мне уже сейчас жутко интересно! — причитал Леонид, заламывая руки и пританцовывая от нетерпения на месте. — Хоть что-то расскажи! Хоть капельку! Иначе я мозгами тронусь от неведения.

— Увы! Не обижайся, но пока больше — ничего конкретного. А вот напомнить о дисциплине во время похода я просто обязан. И ты мне обязан дать торжественную клятву в полном послушании.