Ожог - Артем Тихомиров

Раньше Дина смертельно боялась врачей. Не обыкновенных. Тех, кто занимается психами.

Стоит попасть к кому-нибудь из них — особенно, в ее случае — и тебя навсегда запишут в число ненормальных. Тебя станут называть шизоидоми, и твоя школьная жизнь станет мучильней. Если не будут оскорблять в глаза, то шепотки насчет себя за спиной ты услышишь стопроцентно.

Долгое время Дина считала, что родители только и ждут удобного момента.

Как только дочка подбросит им веский повод, они отвезут ее в психушку.

Причем попросят врачей запереть ее подальше и замок сделать побольше. И навсегда. Ей предстоит умереть в дурдоме… — потому что она может быть опасной, а нормальные дети не выделывают таких фокусов. Не выдумывают привидений, не говорят сами с собой, не бросаются то в плач, то в хохот с интервалом в секунду.

Дина думала, что родители втайне боятся ее. В глазах обоих она часто ловила страх смерти. Свойство этого страха Дина поняла недавно. И еще кое-что она поняла — в глазах родителей таилась обреченность, невыразимое и неосознаваемое ими чувство. Большую часть времени оно спало, но иной раз выходило наружу столь явственно, что Дину бросало в дрожь.

Сейчас они не способны запереть ее куда-либо. Если и были у них эти мысли, то, скорее всего, время давно их развеяло. Она научилась скрывать свои эмоции.

Дина вошла в ванную, повернула кран, включила воду. Перед этим тщательно закрыла дверь. Здесь еще чувствовалось тепло, и в воздухе витал запах шампуня и геля. Вода была действительно ледяной. Дина закрутила волосы и закинула их на спину, чтобы не лезли в лицо, и склонилась над раковиной.

Холод перехватил дыхание. Струйки побежали по щекам. Освежить разгоряченную кожу хватило трех пригоршней воды. В голове окончательно прояснилось.

Дина сняла с крючка полотенце, не сводя глаз со своего отражения в зеркале. Капли воды потекли по голой груди, оставили блестящие дорожки. Под глазами поселились синяки, лицо вытянулось. Очень похоже на это чудовище, которое она только что видела Дина вытерлась и пошла на кухню искать снотворное. Все лекарства находились на отдельной полке в навесном шкафу. Дина открыла его и поднялась на цыпочки, разыскивая пластмассовый пузырек с красной полосой. Снотворное часто пила ее мать, с шестнадцати лет страдавшая бессонницей. С некоторых пор Дина стала приворовывать у нее таблетки, но мать ничем не давала понять, что знает об этом. Обе стороны точно воды в рот набрали. На этот счет между ними существовало нечто вроде негласного договора.

Дина достала пузырек, заглянула внутрь. Таблеток было достаточно много.

Больше половины. Чтобы хорошо уснуть, потребуется не меньше двух штук и полчаса абсолютного покоя. По крайней мере снотворное гарантировало отсутствие сновидений.

Девушка поставила пузырек обратно, сжимая в левой руке две таблетки.

Никаких снов, никаких глюков. Дина сыта по горло. Она написала записку, что легла отдохнуть и чтобы мать ее не беспокоила, если придет раньше. Отключила сотовый.

Обратный маршрут походит на бегство с вражеской территории. Почти паническое отступление с завоеванных позиций, когда приятель наступает на пятки. Она ни разу не обернулась.

Дина входит к себе и запирает дверь на металлическую защелку. Стоит у порога, наверное, с минуту и слушает. На этот раз тишина не кажется зловещей, обычная домашняя атмосфера.

Перед тем, как лечь, Дина задернула шторы

Глава третья

Проспав три часа, Снегов встал и соорудил себе подобие обеда: нарезал огурцы с помидорами, бросил из в тарелку, залил подсолнечным маслом. Сделал пару бутербродов с колбасой и заварил свежий чай. Пока вода закипала, Максим взял мешок для мусора и сложил в него все пивные банки. Он не считал, сколько их набралось. Совесть как будто не повышала голоса, если не получала повода проанализировать лишний раз имеющиеся факты.

Ночные события еще отодвинулись во времени назад, выцвели, точно старые фотографии. Осталось иррациональное сожаление по поводу потраченных часов и еще одного удара по собственному здоровью. Максим думал о Кочневе и гнал от себя нехорошие предчувствия. Ясно, что психика у него после периода обильных возлияний и всех этих новых проблем стала еще более уязвимой, но Снегов не знал, как ему помочь. Актер, в его представлении, живет в состоянии постоянного стресса, а безработный актер тем более. Для Дмитрия история с бессонницей могла кончиться плачевно. Оставалось надеяться, что он одумается и пойдет к медикам.

Набросав в мешок еще немного разного мусора, Максим отнес его в прихожую и поставил возле дверей. Проходя мимо большой комнаты, он остановился и посмотрел на кресло. Что-то оно ему опять напомнило. Снегов закрыл глаза, поднял руки и прикоснулся к дверным косякам. Образ, застрявший где-то на задворках памяти, стал немного яснее. Во всяком случае Максим вспомнил ощущения. Сегодня ночью он стоял вот так же и смотрел в комнату, на кресло, в котором… сидел Дмитрий.

Максим открыл глаза. Что же дальше? Кочнев читал какую-то книгу, он не спал и был пьян. Снегов попробовал себе представить это состояние и не смог.

Только поежился. Что же с тобой происходит, если ты, накачавшись таким количеством пива, всю ночь сидишь и смотришь в одну точку? Тебе нечем заняться, ты наедине со своими мыслями, твои кошмары вылезают в реальность.

Ты понемногу сходишь с ума, съезжаешь с катушек, превращаешься в зомби.

Максим подумал, что Дмитрий подошел к последней черте довольно близко. По сути, ему достаточно одного-единственного толчка.

Нет, Кочнев читал не книгу, а дневник самоубийцы. Черную тетрадь в девяносто шесть листов. Там еще есть прядка волос той девчонки, которая повесилась на дверной ручке. Максим посмотрел на кресло, пробуя вспомнить остальное. Лишь тень страха, омерзения и глубокой растерянности прошли рядом с ним, отголосок того, что он испытал сегодня ночью. Но что это?

Ну, если бы я так не напился… Максим вернулся на кухню, налил большую кружку чая и сел обедать. Сон помог ему восстановиться. Он не чувствовал сейчас себя разбитым и измотанным, как было утром. Поднявшись десять минут назад, Максим даже отжался пятнадцать раз, чтобы разогнать кровь по жилам.

Мускулы стали опять твердыми.

Глядя на дождь за окном, который сегодня не способен был испортить ему настроения, Максим размышлял, чем бы заняться. Тут он вспомнил, что так и не проверил почтовый ящик и не написал письмо. Ободренный тем, что наконец вылезет в Инет, Снегов принялся поглощать еду. Прожевав и проглотив последний кусок бутерброда и запив его чаем, Максим громко рыгнул. Довольная физиономия расплылась. Он увидел свое отражение в стекле кухонной двери.