Россия нэповская - С Павлюченков

Что же касается сталинских оппонентов, то в их взглядах были и конструктивные элементы, но было и то, что сегодня называется этнократизмом. И на это не следует закрывать глаза.

Тезис о возрождении великорусского шовинизма нередко использовался местными работниками как своего рода жупел, манипулируя которым можно было проводить собственные интересы. Подчас это механически отождествлялось с отстаиванием идеи хозяйственного единства и неделимости России и все, в конечном итоге, сводилось к диктату русских[129]. То, что общесоюзные наркоматы подчас нарушали прерогативы республик — исторический факт. Но его констатация не должна затмевать другие факты, также противоречившие и конституционным нормам и потребностям проживавшим в республиках людей различных национальностей. Речь шла об откровенной претензии этнических элит на право собственности на водный, железнодорожный транспорт, а также попытки наделить местные суды и другие институции такими полномочиями, которые были чреваты не только административной автаркией, но и позволяли республиканским властям отстаивать свои приоритеты в ущерб, в первую очередь, интересов русского населения[130].

Пожалуй, в наиболее обнаженной форме рассматриваемые проблемы проявили себя в ходе состоявшегося в конце 1926 года в Москве 12 и 14 ноября совещания националов, членов ВЦИК и ЦИК СССР, созванного по инициативе Отдела национальностей при Президиуме ВЦИК и заместителя Председателя Совнаркома РСФСР Т. Рыскулова. Стенографический отчет и все материалы совещания (конечно же, с грифом «строго секретно») были переданы Сталину как «Генеральному секретарю партии и руководителю национальной политики»[131].

На совещании внимательно и критически анализировалась работа Комиссии по строительству РСФСР, национальных республик и областей, возглавлявшаяся Председателем ВЦИК и ЦИК СССР М. И. Калининым. В центре внимания участников совещания находились вопросы конституционно-правового порядка, в первую очередь «о взаимоотношении РСФСР с входящими в ее состав национальными республиками и областями». Собравшиеся, в основном руководители автономий, высказывали претензии в адрес Центра, усматривая в его действиях «зажим» полномочий местных органов законодательной и исполнительной власти. На совещании много говорилось о недостаточных прерогативах Отдела национальностей, звучали предложения о создании на его базе Совета национальностей ВЦИК по аналогии с союзным ЦИК, а также о необходимости введения представителей автономных республик и областей в коллегии всех центральных общероссийских наркоматов. Правда, «в лице тов. Кульбишерова» давались и критические оценки работе Совета национальностей ЦИК СССР, который «ничего не дает», и предлагалось оставить Отдел национальностей ВЦИК, значительно расширив его права в законодательной и контролирующей областях[132].

Ряд участников совещания прямо поставили вопрос о выходе из РСФСР автономных республик и прямом вхождении их в СССР и «чтобы русская часть РСФСР представляла одну административную единицу, иначе говоря, русскую республику». Правда, затем такие предложения были блокированы другими участниками со следующей аргументацией: это усилит великорусский шовинизм, «а оставшиеся в национальных республиках русские элементы будут стремиться во что бы то ни стало воссоединиться с выделенным ядром и раздирать государственно и территориально организм национальных республик, и те из них, в которых примесь русского населения значительна (Башкирия, Татария…), окажутся в невозможном положении»[133]. Симптоматично, что своеобразным смысловым рефреном совещания стала фраза, произнесенная одним из его участников: «Ванька прет» и, соответственно выдвигалась задача «бороться с русским Ванькой».

Результаты совещания вызвали значительный резонанс в высших структурах партийно-государственной власти. Так, за подписью секретаря ЦИК СССР А. Енукидзе была подготовлена пространная записка «К вопросу о конституционных взаимоотношениях между центральными органами РСФСР как союзной республики и входящими в ее состав автономными республиками», где наряду с идеологическими пассажами охранительного характера содержались и здравые рассуждения и предложения, в частности о всемерном расширении законодательных полномочий автономных республик в вопросах развития национальной культуры и местных традиций. Создание Совета национальностей в рамках РСФСР признавалось нецелесообразным, поскольку Совет национальностей ЦИК СССР включал в свой состав представителей народов автономных образований.

Требования разумной децентрализации, «разгрузки» органов центральной власти от часто непосильного бремени полномочий, расширения инициативы и самостоятельности составных единиц союзного государства были резонны, и нежелание прислушаться к этим требованиям лишь ослабляло государство. Однако параллельно имели место и другие процессы.

Проводимая, в том числе и с пропагандистскими целями, политика «выравнивания экономических уровней» отсталых республик, этнических чисток кадрового корпуса на местах, выливавшаяся в дискриминацию опять-таки русского населения, борьба с «колонизаторством» на национальных окраинах, жертвами чего становились в первую очередь русские, не могла дать позитивных результатов. Шла искусственная перекачка средств и ресурсов из Центра на национальные окраины, нередко не готовые к технологическим новациям. Идеологические аспекты, требовавшие формирования однородной социальной структуры общества, побуждали к разорительным для государства действиям: скажем, шло строительство промышленных предприятий в Средней Азии, социокультурные традиции населения которой не воспринимали данный вариант модернизации. Ряд специалистов в процессе подготовки и проведения планов индустриализации возражали против создания «очагов промышленности» на национальных окраинах, считая, что для их же блага было бы целесообразно сосредоточить промышленный потенциал Союза ССР в центре. Однако политика ликвидации «фактического неравенства», заключавшаяся в неравномерном финансировании из федерального бюджета в пользу отсталых национальных республик, продолжала проводиться. Показательна фраза председателя СНК А. И. Рыкова: «Колониальная политика, например, Великобритании заключается в развитии метрополии за счет колоний, а у нас — колоний за счет метрополии». Россия все более обессиливала от навязанной ей роли донора, снабжения «братских народов» топливом, техникой, производственными кадрами. Превратившись в своего рода «внутреннюю колонию», фактический источник дотаций национальным республикам, она по существу была обречена на экстенсивную модель общественного развития.

Последний министр геологии СССР Г. А. Габриэлянц, осмысливая опыт национальной политики, заметил: сейчас много говорят и пишут об империи СССР, но, согласитесь, это была очень странная империя, ибо характеризовалась она невиданным, просто гигантским прогрессом национальных окраин в развитии промышленного потенциала, науки, образования, культуры. «Назовите мне другую такую империю, в которой бы все это создавалось за счет усилий метрополии, затрат и жертв исконно российских нечерноземных областей, хиреющих и теряющих свой основной человеческий потенциал и в результате превратившихся в безлюдные пустыни».

Социально-экономический патернализм Центра развращал руководство ряда республик, смотревших на союзный бюджет как на собственную финансовую вотчину. Через систему льгот, «национальные наборы» в вузы была выпестована местная этноэлита, представители которой со временем заняли административно-управленческие должности и престижные социальные ниши. Реальная иерархия властных отношений, как уже отмечалось, строилась на основе родовых, клановых, семейных связей. Россияне же, направленные в республики строить новые гиганты промышленности, осваивать месторождения, создавать тяжелую индустрию, формировать научную и образовательную инфраструктуру, оказались в тяжелой ситуации.

Штампованные ярлыки-обвинения в «колонизаторстве» также несли подспудные пласты. То, что работники, присылаемые из центра, нередко грешили некомпетентностью, — несомненно. Но в периодически разворачиваемых кампаниях против «великодержавного уклона» имелся и иной подтекст. Проблемы, связанные прежде всего с земельным фондом, действительно были весьма болезненны. Но неверно трактовать их только как стремление колонистов-русских отобрать земельные угодья у местного населения (а подобные оценки до сих пор имеют хождение в историографии). И русские переселенцы подвергались гонениям и преследованию — как со стороны особо рьяных интернационалистов из центра, спешивших любыми средствами обуздать «великорусских шовинистов», так и национальных деятелей[134]. Например, один из полпредов партии в национальных регионах Г. Сафаров в ажиотаже проведения кампании по искоренению русского колонизаторства заключал подозреваемых в концентрационные лагеря, по поводу и без повода травил «истинно русских прохвостов». Семиреченская ЧК в качестве генеральной задачи рассматривала борьбу с «великороссийским семиреченским колонизаторством», которую осуществляла «путем самых беспощадных репрессий»[135].