Подари себе рай (Действо 2) - Олесь Бенюх

Июль. Мой сын и мой муж удивительно любознательные мужчины. Любят задавать на первый взгляд предельно простые, на самом же деле каверзные, невероятно трудные вопросы. Вчера Алеша перед сном вдруг спрашивает: "Мам, ты папу любишь?" Отвечаю: "Да, конечно". "Тогда почему мы к нему не едем?" Говорю, что меня держит новая, важная работа в Наркомторге, аспирантура. Он делает вид, что засыпает. И я понимаю, что он сомневается в правдивости моего ответа. Не не верит, но сомневается. Алеша взрослеет не по дням, а по часам, и это и радует и пугает. Ты тоже задаешь вопрос - почему я все откладываю и откладываю наш приезд в Нью-Йорк. Тебе я не могу ответить так, как отвечаю Алеше. Не тот случай. Раньше я, не задумываясь, прилетела бы к тебе на крыльях. Бросила бы все к чертовой бабушке и прилетела. В конце концов, что важнее - работа, учеба, или семья, счастье. Но в том-то и дело, что я не уверена в нашем счастье. Теперь не уверена. Что-то во мне сломалось. И дело не в Ляле, не в Алине. Да, простить измену я не могу, это превыше моего понимания добра и зла. Примириться? Пожалуй, я пошла бы на это хотя бы ради сына, ведь самый лучший отчим никогда не заменит родного отца (конечно, если отец - не исчадие ада). И что же? Жить вместе с постоянным ощущением в душе, что нас разделяет неодолимое - измена? Ты говоришь - случилось бездумное, слепое недоразумение. Хорошо, тогда ты ответь мне на вопрос: почему всегда, во все века человек клеймил измену, как одно из самых тяжких преступлений? Измену Учителю, измену клятве, измену долгу. Тот, кто совершал такое, изгонялся прочь, проклинался, вовсе лишался жизни. Относится ли это к любви? По-моему, да. Верность в любви воспевается поэтами всех народов как высший духовный подвиг. Так почему же не мечтать о нем, не жаждать такого подвига от любимого? От любимой? Почему подвиг? Потому что преодолеть искушения, иногда простые, чаще изощренные, откровенно низменные или умело наряженные в тогу возвышенности хочет и может далеко не каждый. Ведь проще, куда как проще поддаться змию и сорвать яблоко. Другое. Третье... Десятое. Лиха беда начало...

Теперь о разговоре с куратором вашего посольства в ЦК партии. Звонок. Снимаю трубку.

- С вами говорит Андрей Корнеевич Мельчевский. Как здоровье, сын, работа, диссертация?

Все корректно, интеллигентно, вроде бы доброжелательно. А на поверку получается, что я бездушная эгоистка, обуяна карьеристскими устремлениями, изверг и по отношению к мужу ("Бедняга один мается и на работе, и по дому, страна чужая, представительские функции - особенно у директора школы - и широки, и многообразны, не счесть поездок по штатам с лекциями об СССР - и все один да один, самый родной человек, с которым можно душу отвести, за тридевять земель и морей!"), и по отношению к сыну ("Мальчишки в его годы, начитавшись Жюля Верна, бредят путешествиями по миру; кроме того, он изучил бы язык так, как его мало кто знает в нашей стране; я уж не говорю об общем развитии, это так важно для его будущего"). Я, конечно, не спросила его, куда подевались все те, кто завершил срок командировки в Вашингтоне и Нью-Йорке и вернулся домой. Кому ни позвоню, ответ один: "Арестовали". Ну все до единого, о ком ты упоминал в письмах и кто мог бы пусть не передать письмишко (известное дело - таможенники отбирают), нет, а хотя бы рассказать о твоем житье-бытье в этой хваленой нью-йоркщине. Выходит, все, кто их оформлял, проверял, давал характеристики - все близорукие ротозеи? Или, что еще хуже, враги или, самое малое, скрытые пособники врага? Вся их низовая парторганизация, райком, заверявший документы, органы, кадровики Наркоминдела? Что-то здесь не так, что-то не вяжется, не складывается в элементарную логическую посылку. Иногда сижу ночью над диссертацией, прервусь, задумаюсь. И все больше крепну в мысли, что если мы с Алешей не поедем туда к тебе, то это спасет всю нашу семью. В такой мысли тоже нет логики. Есть другое - она подсказывается интуицией, предчувствием, Провидением, называй это как хочешь...

Я писала тебе в прошлом письме о Дон-Кихоте. А прошлой ночью взяли и Санчо Пансу. Тот оказался германским шпионом. Этот скорее всего будет японским. Его квартира, если ты помнишь, находится в доме недалеко от токийского посольства.

Сентябрь. Если есть на свете волшебная радостная сказка-явь, то такая сказка - Крым. Солнце, море, фрукты, улыбки, смех. И всего этого в избытке. Сказка! Мне дали профсоюзную путевку (почти даром) в шикарный санаторий, для Алешки и Сони на месте (тоже очень дешево) я приобрела курсовки, которые включают питание и процедуры. Комнату для них сняли в доме милейшей татарской семьи, Халида работает в нашем же санатории сестрой-хозяйкой, ее муж Халиф - шофером. Здесь крыша над головой если и нужна, то только ночью. Все остальное время - пляж и море. Алешку из него никак не вытащить. Почернел, окреп, просто прелесть. Я имею в виду выходные. В обычные дни Алеша ходит в здешнюю школу, делает уроки. Я и поехала-то сюда именно в сентябре из-за него. Врачи обнаружили у него пятнышко в легких и порекомендовали увезти его в Крым хотя бы на месяц в бархатный сезон. Через двенадцать дней его проверили наши санаторные врачи. Пятнышка как не бывало.

Симеиз. Я и названия такого никогда не слышала. А зря! Многие москвичи, ленинградцы, сибиряки открыли для себя этот райский уголок уже давно и блаженствуют здесь каждый отпуск. Соня, наша прошедшая сквозь муки ада сиротка, расцвела. Ты бы посмотрел, какие виражи и прочие фигуры высшего пилотажа выделывают вокруг нее два молодых летчика-лейтенанта из военного санатория. Предвижу вопрос - как я? Никак. Набрала с собой книг, зап?ем читаю. И даже пишу, когда не спится. Худо-бедно, а половина диссертации уже готова.

Да, вчера приезжал с инспекцией Микоян, санаторий же ведомственный, принадлежит Наркомторгу. Суматоха, нервотрепка, у шеф-повара сердечный припадок. А Микоян - молодец. Торжественную встречу отменил, проверил разделочный цех на кухне, туалеты в подсобных помещениях и - выборочно квартиры обслуживающего персонала. (Говорят, был у сторожа, подавальщицы, медсестры и главврача с директором). Итог - директор и шеф-повар сняты, всем остальным - отменная взбучка. Нам-то, отдыхающим, все казалось идеальным: и питание, и оснащение палат, и культпросвет. Во всем мудрое око Анастаса Ивановича обнаружило б?льшие или м?ньшие дефекты, недоделки, недоработки. А директор получил по шапке за элементарное воровство. Знаешь, от кого я обо всем этом узнала? Ни за что не отгадаешь. От Вити Арефьева, нашего соседа по Полянке. Помнишь? Скромный, тихий, молчун. Работал в Мосгорисполкоме. Послали на годичные курсы НКВД. И вот он - начальник охраны члена ПБ Микояна. По старой дружбе поведал он мне страшную историю. Будто ровно через год после убийства Мироныча было совершено покушение на Сталина. Когда он ехал на дачу, его "паккард" обстреляли из придорожного леса. Огонь был кинжальный и спасло его то, что автомобиль был бронированный. И стекла тоже. И это уже не первая такая попытка. Витя все это рассказал шепотом и под мое честное слово молчать. Так что я еще раз тебя прошу - письма мои прочитаешь и сразу жги. Еще он сказал, что тех, кто стрелял, изловили. Оказалось, они члены молодежной троцкистской организации. Инструкции, деньги, оружие - все они получали из-за границы. Ячейки их раскрыты в Москве, Ленинграде, Ростове, Курске и в нескольких городах Сибири. Враг не дремлет. Но и чекисты начеку...

Первого сентября еще в Москве я была растроганна до слез. Приехала в семь часов вечера женщина - курьер из Наркомпроса. Привезла сверток и конверт. В свертке - плитка шоколада "Золотой ярлык" и груши, золотистые, сочные. В конверте открытка, на ней текст от руки: "Дорогой Алешенька! Поздравляю с началом нового учебного года. Учись, дружок. И будь счастлив. Надежда Константиновна".

И вот - скверный анекдот. Ксюшка, жена нашего дворника, написала заявление в профком: "Кузьмич колотит меня как Сидор козу. К сему ён враг народный. Прошу меры". Разбирательство было шумным. Профком постановил: Кузьмичу впредь жену не бить, дабы не нарушать социалистическую законность. Ссылку Кузьмича на Библию: "Да убоится жена мужа своего" оставить без внимания - как религиозный предрассудок. "Дык она гуляить. Значится, ее следуваит бить, - упрямо возражал Кузьмич. - Всенепременно следуваит". И кто-то ведь надоумил Ксюшку написать донос на мужа, отца ее ребенка. Только с аргументацией слабовато получилось. Не попал наш Кузьмич в разряд врагов народа. Не дотянул.

Такие вот у нас новости.

Ноябрь. Наш сын заметно взрослеет. Вчера, готовя к стирке белье, я обнаружила в кармане его рубашки бумажку. Оказалось, это записка от какой-то Ирины. "Ты, Алеша, реши что-нибудь одно. Мне пишешь "Давай дружить", а сам все время бегаешь с Танькой. Выбирай!!!" Ненавижу читать чужие письма, ну вот нечаянно получилось. Не рано ли - записочки в четвертом классе. Может, они сейчас созревают быстрее, чем мы. В принципе желание дружить я приветствую. Только дружба эта должна быть чистой... Еще года четыре назад Алеша говорил: "Мамочка, когда я вырасту, обязательно на тебе женюсь". Тогда мы с тобой смеялись от души. Теперь я ему как-то напомнила его слова, смеялся уже он.