День рождения мертвецов - Стюарт Макбрайд

Слабый кивок.

— Извините. — Снова вытерла глаза. — Как-то глупо все.

— Чтобы не опоздать на паром, нам нужно выйти отсюда примерно… через полчаса. В пять часов, самое позднее.

— Ну, в смысле, мне приходилось бывать на вскрытии раньше, но всегда это было одно и то же — я проводила время, проникаясь чувствами убийц… Должна была стоять и притворяться, что я — это он, и представлять, как все это было и как хорошо себя чувствуешь, совершая эти ужасные вещи. — Она снова шмыгнула носом. — А потом все кончается, и помочь уже нельзя… — И уставилась на пол.

— Вам не нужно быть здесь до конца. Возвращайтесь домой к тете, расслабьтесь. Откройте бутылку вина. Я заеду за вами, когда мы здесь все закончим.

Доктор Макдональд покачала головой, и вокруг опухшего лица закачались темно-каштановые волосы.

— Я их не брошу.

— Насколько мы можем это утверждать. — Я сидел, откинувшись на спинку скрипучего пластикового стула.

Изображение Дики кивнуло головой на экране ноутбука.

— Согласен. Завтра мы здесь упаковываемся, так что в городе мы будем где-то в середине дня.

Детектив-старший инспектор Вебер побарабанил пальцами по рабочему столу:

— Вы вот так вот собираетесь прийти и забрать у меня мое расследование?

Кабинет Вебера размещался в одной из самых лучших комнат здания — в самом углу, с большими окнами, выходившими на заколоченный кинотеатр напротив.

Ноутбук доктора Макдональд притулился на рабочем столе Вебера, там, где все могли видеть экран, а веб-камера могла видеть нас. Правда, сама доктор Макдональд задумчиво смотрела в окно, одной рукой обхватив себя за грудь, а другой играя с волосами.

Дики вздохнул:

— Только тупить не надо, вы прекрасно таете, как это работает. Это я кашу расхлебываю за все, что делает Мальчик-день-рождения. Хочу я этого, или нет. — Нахмурился: — Я уже рассказывал вам про мою язву?

— Плевать я хотел на вашу язву, у меня…

— А что, если мы вот так сделаем — у нас что-то получится, и вы сидите рядом со мной на пресс-конференции. Мы оба делаем заявление, вы получаете половину всех похвал, двенадцатилетние девочки продолжают расти, и никакой больной ублюдок больше не пытает их до смерти, а я выхожу на пенсию, оставляя позади себя все это дерьмо.

Вебер снял очки и протер их носовым платком:

— Ну что ж, в интересах межведомственного сотрудничества, так сказать… Я полагаю, что мы пришли к некоему рабочему взаимопониманию.

Дики даже не попытался улыбнуться:

— Доктор Макдональд? — Хмурый взгляд. — Доктор Макдональд, вам есть что добавить? Эй… Кто-нибудь, дайте ей хорошего тычка, ради всего святого.

Я дал, она подпрыгнула:

— Аа-ах. За что?

— Детектив-старший суперинтендант Дики хочет знать, хотите ли вы что-нибудь добавить?

— О-о, конечно, вот что… — Она дернула стул вперед, ближе к ноутбуку. — Родители Хелен Макмиллан говорили что-нибудь о том, у кого она брала книги?

На маленьком экране Дики открыл, а потом снова закрыл рот.

— Книги? — Он нахмурился.

— Они говорили, где она их взяла? В смысле, может быть, у нее был богатый родственник, который их коллекционировал, а потом умер и оставил книги Хелен, или что-нибудь вроде этого?

О’кей, лучше начать с того, что у доктора Макдональд с самого начала не все было в порядке с головой, а от вчерашнего удара у нее там явно что-то свихнулось.

— Книги? — Вебер откинулся на спинку стула. — Это что, на самом деле имеет какое-то отношение…

— Там еще дежурит тот офицер по связям с семьей? Если он там дежурит, пусть проверит книги у Хелен в комнате. Те, которые на полке.

— Доктор Макдональд… — Вид у Вебера стал еще более хмурым. — Элис, я знаю, что для вас все это было сильным стрессом, а работаете вы великолепно, но, может быть, мы найдем кого-нибудь более подходящего…

— Нет, я что хотела сказать, в смысле, когда мы были в ее комнате, я помню, что я тогда подумала, что это очень странная коллекция для двенадцатилетней девочки. Мне кажется, что это были первые издания. — Она повернулась ко мне: — Точно они там были, не правда ли, вы тоже посмотрели на них и…

— Понятия не имею. Это были просто книги, — сказал я и взглянул на Вебера.

— Подписанные первые экземпляры. Вы хотя бы представляете, сколько они стоят? Тайная Комната[60] — около полутора тысяч, Узник Азкабана[61] — от двух до трех тысяч, в зависимости от версии, и одному Богу известно, сколько стоит Лев, Колдунья и Платяной Шкаф[62] или Диккенс.

Лицо Дики стало угрожающе пурпурного цвета, наверное, из-за экрана.

— А-а… Я понял.

Доктор Макдональд снова обняла себя одной рукой, пальцами другой руки закручивая в волосах маленькие тугие колечки:

— Что могла делать двенадцатилетняя девочка с книгами ценой в двадцать, а то и тридцать тысяч фунтов?

12

— Если сейчас не выедем — мы опоздаем. Что если мы не приедем туда вовремя и не успеем на паром? Что мы тогда будем делать? Ведь вы сказали, что нам нужно выехать в половине пятого!

Я вытащил из папки очередной отчет:

— Ваши стоны по этому поводу процесса не ускорят. Почитайте журнал или что-нибудь еще.

Комната была забита дюжиной рабочих столов и кипами документов. Розоватого цвета стены, плитки напольного покрытия на краях загибаются вверх и покрыты подозрительными пятнами, лотки для входящей и исходящей документации, забитые до отказа. В спертом воздухе неприятный запах человеческого пота. Прогнувшиеся квадраты потолочных панелей заляпаны кусками упаковочной ленты поносно-коричневого цвета.

Несколько офицеров в форме сгрудились в дальнем углу, рядом с электрическим чайником и холодильником — забивают информацию в древние компьютеры бежевого цвета. Все остальные в гражданском.

Рядом с ними, заложив руки за спину, мотается детектив-сержант Смит. Изображает генерала.

— Это просто никуда не годится! — Повернулся к громадной демонстрационной доске, протянувшейся во всю длину комнаты, в которой располагался криминальный отдел. — Вам что, ребята, на самом деле нужно объяснять, насколько важны в расследовании первые двадцать четыре часа?

Как будто мы первый раз имели дело с местом свалки трупов.

Доктор Макдональд покопалась в своей сумке:

— Я что хочу сказать… сейчас почти половина пятого, а что, если мы опоздаем на паром и нам придется остаться в Абердине и что, если мы не сможем устроиться в гостиницу, потому что мы ее заранее не заказывали? Вот у меня, например, есть подруга, которая тоже вот так вот поздно выехала, и ей пришлось спать в машине, а я не хочу спать в машине — что, если туда кто-нибудь заберется?

Детектив-сержант Смит вытащил из кармана маркер и нацарапал что-то на демонстрационной доске. Полосы черной изоляционной ленты делили ее поверхность на колонки, озаглавленные «ИЗВЛЕЧЕНИЕ ТЕЛА», «ВИКТИМОЛОГИЯ», «МЕСТО СОВЕРШ. ПРЕСТУПЛЕНИЯ» и «ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ИНДИКАТОРЫ». Под ними шла маркированная информация. Новичок еще, карьеру делает. Учит провинциальных тупиц, как работает полиция Грэмпиана.

Постучал маркером по демонстрационной доске:

— Вопрос, который вы должны все время себе задавать: «Где их держали до того, как похоронить?»

Да неужели.

Рона оторвалась от компьютера и заметила меня. Оскалилась, кивнула головой на детектива-сержанта Смита, произнесла беззвучно «задрот», сделав соответствующий жест рукой. Потом встала и, пройдя мимо нескольких рабочих столов, подошла к моему.

— Что за придурок. — Тихо так сказала. — Командует нами, как будто он подарок божий, мать его.

Присела на край стола, настолько близко, что доктору Макдональд пришлось отодвинуть свой стул сантиметров на двадцать.

— Тут из Тэйсайда сообщили, шеф, книги из спальни Хелен Макмиллан сплошь первые подписанные экземпляры. Ее папаша, как только узнал, что они чего-то стоят, сразу полез в Интернет и выяснил. Те, которые постарее — так, более-менее, но все вместе тянет на тридцать две тысячи фунтов.

— Тридцать две?..

— Да, представьте себе, — глаза Роны расширились, — стоят себе у ребенка на книжной полке.

Если бы она жила в Олдкасле, а не в Данди, кто-нибудь из криминального отдела уже давно бы все это спер. Вроде меня. С тридцатью двумя тысячами от целой кучи дерьма можно избавиться.

Доктор Макдональд расстегнула ремень безопасности:

— Мы опоздаем…

— Не опоздаем, если вы поторопитесь.

Дом на Флетчер-роуд стоял в полутьме. Поднялся ветер, и старые дубы стонали, царапая облака своими костлявыми пальцами. Мерцали китайские фонарики. Без четверти пять. Куча времени.