Застава - Ирина Крупеникова

Владимир Полозов отвернулся и опёрся плечом на дверной косяк. Всеволод Полозов тревожно, но неподвижно наблюдал за близнецом и, убедившись, что вспышка гнева угасла, обернулся к мешкообразному телу. Несколько секунд внутри его боролись врач и человек, только что узнавший об убийстве младшего брата. Тур не определил, кто из двоих победил, когда снимал перчатку и наклонялся к пострадавшему. Пальцы прикоснулись к рыхлой шее. Пульсация. Ладонь моментально похолодела, и чужая жизнь покорно поползла наружу. Тур отдёрнул руку.

— Пока живой, — произнёс он.

— Поехали, — обронил Ворон.

— Пожалуй, я составлю вам компанию, — мрачно предложил Славик.

— Спасибо, но это лишнее, — вздохнул Всеволод Полозов.

Славик неопредёленно пожал плечами.

— Ты уверен?.. Жаль, что так с мальцом вышло. Давайте-ка оба домой. Игорька я вам завтра доставлю. Если хотите, по частям.

— Он того не стоит, — глухо ответил Владимир Полозов. — Не марайся о дерьмо, Славик. Ты и так много для нас сделал.

День шестой

Лис сидел на кочке до тех пор, пока озноб не превратился в крупную дрожь. Мышцы спины свело. Юноша изогнулся и вскрикнул. Что-то, давно забытое телом, тянуло рефлексы к фантомному безрезультатному движению.

Свернуться бы клубком, закрыться от моросящего дождя пушистым хвостом, забыть про сосущий в желудке голод и уснуть.

Травинка с каплей перед острым носом. Удачная охота. Лай взволнованной лисицы. Это было. Когда? Сегодня утром? Годы назад? Или во сне?

Оскаленная пасть гончей. Стремительная осенняя река…

Лис по крупицам выуживал из воспалённой памяти обрывки пёстрых видений: чужие, но знакомые голоса, гигантские предметы и запах человеческого жилья, руки, бережно перевязывающие израненное звериное тельце.

Тур спросил однажды: «Откуда у тебя на спине рубцы?» Лис не посмел тогда сказать: а ты вспомни лиса, из которого вынимал свинцовые дробинки и удивлялся, почему же зверь безропотно доверяет твоим рукам. Пришлось солгать: «С дерева на штакетник свалился».

— Я нашёл дорогу к дому тогда, найду и сейчас, — тихо произнёс Лис и встал, опираясь о берёзовый ствол.

Выпрямился, расправил плечи и замер, будто лисица, выслушивающая округу. Звуки вечернего леса обняли слух и потекли в сознание.

Визгнула муха в паутине. Шаркнула змея. Зашевелилась белка в дупле. Далеко-далеко чавкнула трясина. Совиные крылья хлопнули на ветру…

В глазах поплыло. Лис дёрнулся и потряс головой. Где, что, когда, как далеко? Звуки шуршали в ушах, сотни тонких запахов щекотали ноздри. Лисица умела расшифровать всё, что впитывали чуткие звериные органы. Человеческий мозг беспомощно метался в хороводе непривычных ощущений, и сознание качалось над бездной, задыхаясь под гнётом навалившейся извне информации.

Лис двинулся вперёд наугад, как будто надеялся встретить по пути какую-нибудь разумную идею. Мышцы ломило, но он упрямо шёл по болоту, невзирая на накатившую дурноту. В сумраке показалось, что слева мелькнула тропинка. Лис, игнорируя лужи, повернул, пробился сквозь бурелом и остановился на сухом пригорке. Перед глазами развернулась прикрытая ночной сенью рощица. Тени стволов распластались на земле жутковатыми зигзагами.

В спине появилась неприятная дрожь. Лис судорожно оглянулся. Никого. Рощица впереди поманила тихим шуршанием лиственных крон. Под ногами сухая земля. Остаться здесь, в относительном комфорте или идти дальше, надеясь, что за уродливыми деревцами появится долгожданная опушка?

Пока он размышлял, в носу защекотал отчётливый дух псины. Лис оцепенел. Собака или волк? Слух уловил ритмичное дыхание. Запах усилился: мокрая шерсть, зловонный смрад из пасти и диковатый страх. Лис осторожно оглядел кустарник, но никого не рассмотрел в темноте.

Если собака, значит охотник рядом. Если волк, авось удерёт. И юноша громко крикнул в лес:

— Эй, там!

Зверь не шевелился.

Лис отчаянно вслушивался в ночь. Ни шагов, ни треска сучьев. Получается, зверь один. И голос его не спугнул.

— Опаньки, ядрён-батон! Ты откуда тут взялся?

Лис подскочил. Сердце выдало сумасшедшую чечётку, и кровь ударила в голову так, что в глазах забегали искры.

Человек совершенно бесшумно приблизился к юноше и обошёл вокруг, точно рассматривал музейный экспонат.

— Как вы меня напугали, — не своим голосом выговорил Лис.

— О, это я могу! — тот засмеялся. — А ты, это, сынок, разве видишь меня?

— Вижу, — запнувшись, ответил парень.

Бесшумный незнакомец почесал лохматую седую голову и цокнул.

— Опаньки.

Лис справился с бурным дыханием и в свою очередь рассмотрел собеседника. Дед как дед. Клетчатая рубашка, грубая безрукавка, брезентовые штаны и высокие резиновые сапоги. Лицо крупное, морщинистое, чуть помятое, но взгляд трезвый, даже бодрый. Сизый нос-картофелина — этакий индикатор объёмов принятого вовнутрь алкоголя — лихие усы и трёхдневная щетина. На вид деду было к семидесяти, но Лис сбросил пяток на специфический деревенский образ жизни. В целом мужик казался крепким, как бывалый охотник.

— А где ваша собака? — ляпнул Лис.

— Что, боишься пёсика? — мужичок расплылся в хитрой улыбке. — Ай-ай, а ведь большой мальчик… Погодь-ка, — улыбка исчезла, и её место заняло неподдельное удивление. — Ты как собаку учуял?

— Носом, — огрызнулся Лис. Беззлобная ирония деда ему совсем не понравилась.

— Опаньки. Значится, ты меня увидел, а мою Галку унюхал?

Лис собрался с духом и пошёл в атаку.

— Ваша собака прячется вон в тех кустах, — он махнул рукой на заросли. — Я её не боюсь. Это она меня боится. Она одичала одна.

— Опаньки… — дед сурово сдвинул густые брови.

— Никакие не «опаньки». Ты призрак. Но я тебя вижу и слышу, потому что я сын Огненного Змея, хранителя царства, кое в народе зовут «Тридесятым».

— Ух…

Блазень мгновенно оказался в десятке метров от собеседника.

— Постой, дед, не уходи, — Лис пошёл за призрачным охотником.

Под ногой угрожающе хлюпнуло, и он запоздало понял, что впереди трясина.

— Эй, Болотник, — он посмотрел на застывшего деда и попятился. — Брось свои штучки! Меня не проведёшь.

Хотя — Лис это понимал — Болотник почти добился успеха: ещё шаг, и жертва ухнула бы в прожорливую топь. Со всеми предосторожностями юноша вернулся на сухую гриву и сел под деревом. Глаза горели от усталости, в затылке стучала кровь, но слабость он упрямо не признавал.

Пыхтение из кустарника переместилось ближе к человеку.

— Галка! — спокойно позвал Лис, дабы продемонстрировать болотнику свою лояльность.

Собака на полусогнутых выбралась на бугорок, принюхалась и заворчала. Лис тоже принюхался и определил, что пёс продолжает побаиваться. Прежде он имел дело с собаками исключительно в роли загоняемого. Как вести себя в роли старшего, человека, он не знал, но интуитивно нашёл метод наладить контакт с одичавшим животным.

— Галка, иди ко мне, — он протянул руку ладонью вверх. — Иди, девочка! Ко мне!

Собака подползла к человеку, осторожно обнюхала руку и завиляла хвостом. Лис рискнул погладить её сначала по грязной морде, а осмелев, и по загривку. Пальцы нащупали старый кожаный ошейник с металлическими заклёпками.

— Эй, Дед, снял бы ты с неё этот хомут. Смотри, шерсть на шее совсем сопрела.

Болотный дух медленно поплыл над трясиной в направлении гривы, где сидел Лис.

— А ты хороший человек, сынок, — произнёс он.

— Я буду называть тебя Дед. А ты зови меня… Лис.

— Опаньки! Глупый ты или сильный, если мне своё имя назвал? — призрак погладил усы, ещё раз оглядел юношу и ответил на свой вопрос сам. — Сильный.

Лис промолчал. Собака тем временем доверительно прижалась к его ноге, положила морду на колени и подставила холку, мол, почеши. Юноша автоматически запустил руку в огрубевшую шерсть.

— Давно ты здесь, Дед? Год? Два?

Болотник присел рядом с юношей. При этом ни одна травина не пошевелилась.

— В позапрошлую осень утоп. Прямёхонько во-он там. Тама где-то тело моё и гниёт.

— Тело в болоте не гниёт, — поправил Лис. — Торфяные слои содействуют мумификации.

— О! Студент, что ль?

— Люблю читать, — уклончиво ответил парень, вспомнив про проваленный зачёт и мрачные перспективы на экзаменах. Если таковые для него состоятся. — А что ж ты в Переход не пошёл?

Болотник вздохнул, как живой человек.

— А её куда ж я брошу? — он показал на собаку. Та подняла голову. — Видал, она меня чует. Три года её растил. Хлеб на двоих делили. И вот нате — с пьяных глаз решил у деревца нужду справить, да и ахнулся… Галатея, девочка…

Он сделал движение, будто смахнул что-то с ресниц.

— Галатея? — Лис присмотрелся к собаке.

В кинологии он был, мягко говоря, не силён, но с некоторым сомнением определил овчарку. Хотя в его представлении овчарки были либо чёрно-серые, либо чёрно-рыжие, а шерсть этой казалась радикально чёрного окраса.