Сафари - Артур Гайе

— Нам придется потратить не мало времени, чтобы выманить этого кота из чащи; идемте скорее, — пробурчал старик.

— Влезть в эту чащу, вероятно, нельзя? — спросил один из молодых людей, закуривая папиросу.

— Влезть? Да там ничего не разглядишь на десять сантиметров от носа, и поэтому вы не увидите льва, пока не наступите ему на хвост! А тогда он вас конечно поймает за галстук раньше, чем вы успеете чихнуть. Здесь есть только два места, где лев может выбраться наружу. Встаньте вы оба около одного из них, а я стану около другого. Затем негры будут кричать, шуметь и бросать туда камни, пока лев не выпрыгнет. Тогда моментально стреляйте, иначе дело будет плохо. Лев и на трех ногах прыгает как блоха. Ну, вот мы и пришли!

Они дошли до места. Ярко-зеленый камыш, высокий болотный пырей, засохший, искривленный терновник и взъерошенные кусты с темными листьями вроде лавровых образовали дикую непролазную чащу. Группа черных загонщиков, вооруженная камнями и палками, была наготове. Над чащей стояла тишина. По знаку своего хозяина негры образовали цепь вокруг этого места, а он повел своих гостей на противоположную сторону. Там на почве были видны следы двух больших мягких лап и резкий след от якоря капкана.

— Видите, здесь он влез, и отсюда он вероятно появится обратно. Ты, Замли, вскарабкайся на дерево, может быть, ты увидишь его. А вы встаньте направо и налево и будьте внимательны. Я пойду к проходу на другой стороне. Итак, действуйте.

Он удалился. Оба молодца взяли ружья в руки, заглянули в аппараты для съемки и закурили. Поднялся адский шум. Негры кричали, визжали и свистали, ударяли одной палкой о другую, бросали камни и комья земли в чащу. Взлетела стая птичек. В роще было тихо.

Оба охотника на львов переступали с ноги на ногу. Они нервно перебирали пальцами затворы ружей, вытирали капли пота со лба и пристально глядели то на островок из кустов, то вокруг себя, то друг на друга.

— Вы бледны, бана! Может быть там уже нет зверя? — сказал один из них, дергая свой воротник.

— Вероятно он еще в кустах, но, может быть, он освободился от капкана! Мне, кажется, дурно от жары…

Продолжение фразы замерло в новом сумасшедшем шуме, поднятом загонщиками; некоторые из них проникли на несколько шагов в чащу. Замли, сидевший на верхушке дерева, зажигал пучки смолистых веток и бросал их в чащу. Вдруг в зарослях раздался короткий заглушенный звук, как удар по барабану, и резкое, зычное рычание. Невероятным прыжком негр спрыгнул с дерева и попал прямо на нагнувшегося молодого человека, с беспокойством глядевшего вслед своему убегающему товарищу.

С душераздирающим криком охотник громадными прыжками мчался от чащи, бросая на бегу ружье, камеру и сумку с патронами. Он несся по долине, словно преследуемый чертом, а за ним следовал его друг и заразившийся их страхом Замли, затем один за другим все негры, захваченные паникой. Позади них грохнули два выстрела. Это увеличило страх, и беглецы помчались с невероятной быстротой вверх по откосу, сталкиваясь друг с другом, падая и кувыркаясь один через другого. Когда Замли опрокинул наземь безоружного охотника, тот в ужасе заорал:

— Он меня настиг, он меня настиг! Стреляйте! Он меня настиг!

Ему казалось, что его сцапал лев.

Внизу около убитого льва стоял плантатор, глядя с открытым ртом на барахтающуюся, орущую и разбегающуюся толпу. Он приложил руку к уху и прислушался к незнакомому слову «мията», звучащему из толпы.

— Что значит мията? — крикнул он снизу.

Но ответа не было. Под конец он увидел, что от всей толпы остались лишь два его гостя. Один, придерживая руками свои штаны, удалялся в кусты, другой одиноко сидел на солнышке. С тех пор они навсегда остались с кличкой «бана Мията».

Машинист

Когда старику Висмену говорили о львах, он выходил из себя. Он жил около двадцати пяти лет в Африке и ни разу не видел ни единого льва, не слышал поблизости его рева даже в таких местах, где туземцы покидали свои деревни из-за львиного засилья. Зато некоторым везет.

В этом отношении нечто исключительное произошло с одним машинистом Узамбарской железной дороги. Этот молодой человек прибыл в понедельник из Германии. В тот же день он явился к начальству и во вторник приступил к работе в железнодорожной мастерской, а в среду его прикомандировали к машинисту товарного поезда. Это была его первая поездка в глубь Африки.

Африканские экваториальные дороги отапливаются дровами, заготовленными по пути штабелями. Оба машиниста остановили паровоз за тридцать километров до Момбо, и негры, работавшие у топки и тормоза, стали с шумом и гамом кидать поленья в тендер.

Новичок минуты две смотрел на их возню, затем загляделся на освещенную вечерним закатом пустынную степь. Тысячи таинственных голосов манили к неслыханным, ярким и диким приключениям. Море травы колыхалось под дыханием вечернего ветерка; в глубокой дали виднелись туманные очертания кустарников и деревьев, озаренных золотистым светом. Точно колокольчик, прозвучал вдалеке манящий призыв какой-то птицы.

— Что это? — спросил молодой мечтатель своего товарища.

— Это, должно быть, цесарка!

— Сколько времени мы здесь простоим? — торопливо спросил новоприбывший.

— Минут двадцать.

— Одолжите мне ваше ружье. Мне очень хочется пробежаться немного вглубь; может быть я подстрелю эту цесарку, и тогда у нас будет хороший ужин.

Старый машинист рассмеялся.

— Я уже знал, что будет дальше, когда вы стояли и глядели в даль. Я вас понимаю, и со мной было то же самое, когда я был новичком в этой стране обезьян. Умеете ли вы обращаться с этой штукой? Хорошо! Вы знаете, что мы останемся здесь лишь двадцать минут, но вы не знаете, что здесь очень легко заблудиться. Не теряйте из виду железнодорожной насыпи! Около нее с вами ничего не случится. Вот вам ружье, ступайте!

И новичок двинулся с такой быстротой, точно намеревался подняться сегодня же на дальние откосы горы Паре, окрашенные в темно-фиолетовые и золотисто-коричневые тона. Кругом простиралась молчаливая степь, освещенная последними лучами солнца, словно золотистый сказочный сад. В котловине уже лежал белый туман, по небу тянулись яркие лучи и умирали в голубоватом и светло-зеленом свете, а через несколько минут опустились на землю тени тропической ночи.

Молодой человек остановился, оглянулся и отогнал от себя соблазн подальше углубиться в эту безграничную тихую пустыню. Вот насыпь; ближайший путь вел мимо большого дерева. С ружьем в руках он медленно побрел, поглядывая на шумящую крыльями стаю пролетевших над ним журавлей. Внезапно он остановился и повернул голову. Не шевельнулись ли невдалеке от него ветви? Большое дерево образовало вместе с кустами нечто вроде закрытой, темной беседки. В сердце машиниста что-то екнуло — он остановился, наклонившись вперед, и усиленно прислушивался в глубокой тьме. Ничего! Но вот! — снова тихое движение. С быстротой молнии мелькнула мысль: какие здесь есть животные? Может быть это кабан? Почти бессознательно он поднял и приложил ружье к щеке. Где шевелились ветви? Кажется именно там, куда он теперь целился. Он выстрелил.