Расчетам вопреки - Рената Лонг

— Спасибо, лучше, — прошептала она, отворачиваясь от Рэндалла и изо всех сил сжимая веки, чтобы не дать прорваться неожиданно нахлынувшим слезам.

— Тебе точно не надо принести чего-нибудь? — Он поднял руку, видя, что Флоримел собирается что-то сказать. — И я обещаю не упоминать о… — тут он остановился и одними губами произнес: — о е-д-е.

Флоримел не выдержала и рассмеялась. Если откровенно, то сейчас она ничего не имела бы против омлета. Но в таком случае ей трудно будет заставить окружающих поверить, будто у нее желудочный грипп. Так что Флоримел посмотрела на Рэндалла и покачала головой.

— Нет, спасибо.

— Тогда я спущусь в столовую и скажу, что ты легла отдохнуть. — Рэндалл пошел к двери, но на пороге обернулся и посмотрел на Флоримел. — Ты мне скажешь, если что-нибудь понадобится?

— Ну… Я тут хотела спросить… — Флоримел замолчала.

— Что?

— Почему ты мне не сказал, что ты Рэндалл Бриджуотер?

Рэндалл рассмеялся.

— Как это — не сказал? Кажется, я называл тебе мои имя и фамилию.

Флоримел покачала головой.

— Но ты ведь Рэндалл Бриджуотер — тот самый!

Он пожал плечами.

— Откуда мне знать, что ты слышала обо мне?

Эта маленькая ложь не причинила ему особой неловкости. Да и вообще, что еще он мог сказать? Что удивлен, почему Флоримел не догадалась раньше? Не связала его фамилию с названием его школы? Если успех чему и научил Рэндалла, так это тому, что скромность — лучшая политика.

— Тебе не кажется, что с моей стороны подобное предположение было бы самонадеянностью?

— Ну, разве что, — согласилась Флоримел. — Но нет, ведь ты Рэндалл Бриджуотер! Про тебя каждая собака в Сиднее слышала! Какую газету ни возьми — везде что-нибудь написано про тебя и про твою школу!

Если раньше самолюбие его страдало оттого, что Флоримел не догадалась, кто он, то сейчас Рэндалл просто-напросто смутился.

— Ну, ты же понимаешь, каково быть знаменитостью, — сказал он, желая обратить все в шутку. — Пресса всегда за нами охотится.

— Это уж точно, — тяжело вздохнула Флоримел, подыгрывая ему.

Рэндалл смотрел на нее несколько мгновений, а потом понял, что улыбается. Положительно, ему нравится ее чувство юмора.

— Угу, — отозвался он и взялся за ручку двери. — А теперь отдохни.

— Рэнди…

Он снова застыл на месте и медленно повернулся к ней.

— Да?

— Почему же тогда… Ведь не из-за денег же ты согласился мне помочь?

Очень разумный вопрос — не даром Рэндалл сам все время спрашивал себя об этом. Он не знал, что ответить, поэтому, поискав какое-нибудь разумное объяснение своему поведению и не обнаружив такового, сказал правду:

— Видишь ли, не могу спокойно смотреть на женщину, попавшую в беду.

7

Рэндалл медленно сыпал сахарный песок в горячий кофе, наблюдая, как белые кристаллики исчезают в темной глубине чашки. Он едва успел принять душ и налить себе кофе, а уже чувствует себя утомленным. Последние три дня подготовки к свадьбе Джефри вконец измотали его. Надо было исполнять поручения, делать домашние дела, посещать обеды и ланчи. Улыбаясь и пожимая руки, Рэндалл чувствовал себя так, будто разгружает вагоны. Роль мужа Флоримел Спенсер оказалась более трудной, чем он ожидал: если бы Рэндалл работал за деньги, то отработал бы каждый фунт.

Последние три дня сказались также и на Флоримел. Несмотря на то что она чувствовала себя лучше, «желудочный грипп» продолжал донимать ее, так что сестре жениха пришлось сократить программу действий. Хотя Рэндалл был рад возможности побыть отдельно от «жены», которая все более и более завладевала его мыслями, оборотной стороной отсутствия Флоримел оказалось почти постоянное присутствие Синди рядом с ним.

Кузина Флоримел не мыслила себя вне завоевательной кампании, и у Рэндалла возникло неприятное ощущение, что Синди выбрала его в качестве цели. При любых других обстоятельствах ему бы это польстило, но не сейчас. Увы, было слишком очевидно, что Синди преследует его только потому, что видит в нем мужа своей кузины.

— Флори еще спит?

Рэндалл взглянул поверх чашки: в кухню вошла Милдред и направилась к плитке налить себе чашку кофе из кофейника. Безумная суета прошедших дней утомила и ее.

— Нет, проснулась, но хочет еще немного поваляться.

— Как она?

— Лучше, мне кажется, — сказал Рэндалл, поднимаясь и отодвигая стул для «тещи». — По крайней мере, ночью чувствовала себя нормально. Вот утром — это другое дело.

— Что ж, ничего удивительного в этом нет, — откликнулась Милдред, отпивая кофе.

— Ничего удивительного? — Рэндалл покачал головой. — Вы насчет простуды?

— Да нет, — ответила Милдред, косясь на него из-за чашки. — В этом нет ничего удивительного… учитывая сложившиеся обстоятельства.

Рэндалл отдавал себе отчет в том, что беготня последних дней сказалась на его умственных способностях, но… что же имеет в виду Милдред?

— Я чего-то не заметил?

— Вы ведь не думаете, будто вам удастся обвести меня вокруг пальца?

Рэндалл почувствовал, как кровь леденеет в его жилах. Милдред обо всем догадалась: он слышал это в ее голосе, видел в ее глазах. Она догадалась, что никакой это не брак, что все это игра, что он не муж ее дочери.

— Видите ли, Милдред… Я… я не знаю, что сказать. Мне очень неловко.

— Чего ж тут неловкого. Тебе совершенно незачем оправдываться.

— Мне очень жаль, что все так…

— Рэндалл, дорогой мой, — сказала Милдред, отставив чашку и положив свою руку поверх его, — зачем ты извиняешься? Я ужасно счастлива.

Он уставился на свою собеседницу.

— Что?!

— И не стоит беспокоиться, — продолжала Милдред, пожимая его руку, — я сохраню все в секрете.

— В-в самом деле? — выдавил из себя Рэндалл.

У него возникло ощущение, будто он забыл проснуться сегодня утром и теперь ему снится сон.

— Но я уверена, что Айрин и Джефри все поймут.

— Айрин и Джефри… — Рэндалл прижал дрожащую руку ко лбу, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли.

Нет, кажется, ему все-таки снится сон. Самый настоящий кошмар.

— Весьма благородно, что вы не хотите отвлекать внимание окружающих от Айрин и Джефри. Но я уверена: они бы не стали возражать… Да что там, были бы счастливы!

— Счастливы? — Рэндалл сделал несколько глубоких вдохов. — Милдред, о чем идет речь?

— Ну, не стоит водить меня за нос, — сказала та, хлопнув его по руке. — Неужели мать не знает своих детей? Когда два дня назад утром я только бросила взгляд на Флори, я сразу поняла, почему она такая зеленая.