Адмирал (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич

В Москве сейчас шёл второй процесс над нацистскими преступниками. В этот раз скамья подсудимых была куда как представительнее чем у Нюренбергского трибунала. Отношения между бывшими союзниками после войны и так были накалены до предела, а после событий в Аргентине, накалились на столько, что в этот раз, в трибунале заседали только советские судьи. Об этом много писали в Аргентинской прессе, пока её не заткнули. Журналисты сходятся во мнении, что в мире грядёт новое грандиозное событие, и скорее всего это будет столкновением великих держав. Я не знаю связанно ли это было с захваченными моей эскадрой материалами и ракетой, но в этой истории Советский Союз смело шёл сейчас на конфронтацию с США, не желая идти на уступки даже в мелочах. Как бы снова войны не было…

С этим же конвоем прибыл и новый командующий. Георгий Константинович Жуков должен был своей железной рукой навести пролетарский порядок на новой территории, и покарать сбежавших в Аргентину сволочей. Со мной он встретился всего раз, приняв официально командование. Командующий был сух в общении и немногословен. Из истории и рассказов других людей, я знал, что этот прославленный полководец обычно бывает груб и резок с подчинёнными, со мной же он был строго официален. Контр-адмирал Сергей Николаевич Шамкий, когда-то бывший моим помощником на «Диксоне», стал его заместителем, мне же было предписано вернутся на родину для «нового назначения». И вот я туда теперь плыву на раздолбанном «Шторме», в компании трофейных кораблей, которые находятся не в лучшем состоянии.

— Вы бы закусывали товарищ вице-адмирал! — осуждающе смотрит на меня вестовой, который забирает почти полные тарелки с едой у меня из каюты и ставит на их место новые — уже который день толком не едите!

— Я курятиной закусываю, не нуди! — отрешенно отмахиваюсь я от матроса.

— Так, а где курятина? Сегодня говядина же была — удивленный вестовой осматривает тарелки.

— Вон, на столе лежит — я киваю на полную пепельницу окурков — кстати, принеси мне ещё пять пачек, у меня уже заканчиваются!

— Есть товарищ, адмирал — вестовой тяжело вздыхает и уже открыв дверь с порога говорит — а поесть надо, похудели так, что на шкилет похожи!

— Брысь отсюда! — в дверь летит пепельница, но она уже закрылась, и бронзовая тарелочка с лязгом бьётся о сталь переборки, заполняя всё помещение окурками и клубами серого пепла. Через секунду я весь покрыт грязью — тфу! Твою мать!

Как следует выматеревшись, я скинул с себя покрытый пятнами и разводами китель и отправился в душ. Ну вот не дают спокойно посидеть! А может это в последний раз, перед тем как меня на кукан натянут! Да я может быть семью свою никогда больше не увижу, почему нельзя оставить меня в покое!

На удивление душ возымел чудесное воздействие на мой пропитый организм. Струи воды, как будто смывали с меня тоску и печаль. Будь что будет! Я ничего плохого не сделал! Я смотрел на себя в зеркало и понимал, как прав был матрос. На меня смотрел не весёлый красавец Витька Жохов, а худой, покрытый недельной щетиной и едва зажившими шрамами мрачный старый алкаш! Чего я расклеился? Может не всё так плохо, может пронесёт и в этот раз? У меня как у кошки — много жизней, только у неё девять, а я давно за этот лимит перешагнул! Начиная со своего появления в этом мире, когда меня выловили из ледяной воды Японского моря, я был на грани смерти очень много раз и всё время выбирался! Глубоко вздохнув, я начал приводить себя в порядок. Прорвёмся и в этот раз!

На мостике меня никто явно не ждал, я тут уже давненько не появлялся. Команда корабля вообще была минимальной, и я прошёл по коридорам и трапам, так и не встретив никого у себя на пути.

— Всё пьет командир, случилось чего, не иначе! — голос слышался из открытой двери рубки и принадлежал рулевому.

— Не твоё дело салага! Пьет, значит так надо! Приболел просто! — осадил рулевого штурман. Он перешёл на «Шторм» с подбитого тральщика, заменив своего погибшего коллегу — ляпнешь кому, про это, голову оторву! Да тебе любой на флоте за Жохова голову оторвёт и в задницу засунет! Молодой ты ещё, чтобы командира обсуждать!

— Так он сам то не старик, я даже старше его буду! — обиженно бурчит на отповедь рулевой.

— Он может и молодой ещё, но всяко повидал побольше нас с тобой Егорка! Гордится должен, что тебя с твоего засранного корабля снабжения на «Шторм» рулевым перевели! Потом детям своим будешь рассказывать, что самого Жохова знал, и на «Шторме» служил! — как неразумному дитя с жалостью объясняет штурман рулевому, какое это счастье служить под моей командой — он завсегда за своих матросов горой, хоть в бою, хоть на берегу! А то ты не знаешь! Помнишь тот случай с боцманом, пару месяцев назад который был?

— А то! Это когда они на пару с Бергом патрулю наваляли⁈ Конечно знаю! — оживился рулевой — так-то неверное байка!

— Никакая не байка! Я сам видел, как они с берега возвращались, и фингал у командира видел! А ты говоришь, пьет! Ему можно! Ему всё можно!

Невольно подслушав разговор подчинённых, я улыбнулся. А ведь и правда было! Тогда, получив весть, что меня сняли с командующих и ясно поняв намёки дипломата, что меня ждёт что-то нехорошее дома, я нажался примерно, как сейчас. Вообще надо завязывать конечно, последнее время заметил за собой, что любые неприятности я заливаю водкой. От того и случилось тогда со мной это небольшое приключение. Напившись, я одел рабочий комбинезон и полез проверять ход проведения работ. Перемазался весь, и старший механик всеми правдами и неправдами, пытаясь избавится от моей компании, сказал, что на пирсе лежит недавно отремонтированный в портовых мастерских резервный дизель генератор, предложив его за каким-то хреном осмотреть. Ну и я пошёл. Хорошо помню, что я стоял, пялясь на закрытый ящик и не понимая чего я тут делаю, когда услышал крик: «Полундра, наших бью!». Рефлексы сработали отдельно от головы, которая соображать не хотела. Через пару секунд я был за задней стеной склада, где трое армейских от души пинали паренька в черной форме и тельняшке, пытаясь его скрутить. Матрос отчаянно сопротивлялся, комментируя действия противников с помощью непередаваемого морского фольклора. Точно наших бьют! Ещё через пару секунд, стоя с матросом спина к спине мы вовсю дрались с армейскими. Всех перипетий драки я не помню, но вырваться и убежать мы сумели.

— Спасибо братишка, чуть не повязали крысы сухопутные! — морячок с залитым кровью из рассечённой брови лицом, дружески обнял меня, похлопав по спине — Должок за мной, фляга рома! Если чего будет надо, меня на «Устрашающем» можешь найти, боцман Пашка Берг я! А тебя как зовут, кому гостинцы загонять?

— Усёк Пашка, ром — это хорошо, принимается подарок. — кривясь от боли в недавно заживших и растревоженных крепкими кулаками патрульных ребрах, согласился я — Если что на «Шторме» меня спросишь, меня там все знают, Витька Жохов меня зовут!

Боцмана я не сдал. Сам тоже хорош, а если бы нас скрутили⁈ Вот был бы номер! Берг тоже божился, что никому не расскажет, а вот поди же ты, пошла байка в массы! Да и хрен на неё, зато ром и правда был хороший!

— Докладывай! — прервал я разговор двух моряков, поднявшись в рубку — до куда доплыть успели, пока я болел?

— Товарищ адмирал, в Финский залив входим! — браво отрапортовал штурман.

— Етит твою налево! — выругался я. Вот это я отдохнул! Считай почти дома! За иллюминаторами было хмурое, дождливое небо, затянутое облаками. Точно Финский залив!

— Есть лево руля! — нервно отреагировал рулевой, пытаясь переложить штурвал. Мы со штурманом оба в один миг оказались возле нервного вахтенного в последний момент останавливая поворот штурвала.

— Ты что⁈ Дебил⁈ Мы же на буксире идём! — заорал штурман на растерявшегося моряка — в этой луже камней на дне что в твоих почках!

— Так товарищ адмирал же приказал… — с круглыми от ужаса глазами рулевой только что понял, что он едва не натворил.

— Смени его, устал он. Пусть к доктору зайдёт и слух проверит, сдается мне, что приболел старшина — остановил я начавшего набирать в грудь воздух штурмана, который уже собирался сказать моряку всё что он о нём думал — да и ты иди, я сам на вахте постою. Развеется хочется, продышаться.