Набат - Александр Гера

— Боже! Какие гадости вы говорите! — вскочил Триф.

— Тогда я прочту вам кое-какие выдержки из того доноса… — Из кармана пиджака Судских достал несколько листков бумаги: — «…эти записки он хранит отдельно от других под нижним ящиком газовой плиты». О чем речь, помните?

— Боже мой! — опять вскочил Триф. — А я то думал, куда они подевались. Понимаете, я тогда собирался диссертацию писать о раннем периоде христианства. С трудом разыскал запрещенную у нас «Хагиографию в лицах», сделал выписки, а книгу вернул владельцу. Да-да! В сентябре нас послали на картошку, и ключи я оставил Ниночке, Боже мой, это не она, это сынок ее подловатый.

— Проверено, Илья Натанович.

— А кто убил ее? Вы нашли убийцу?

— Пока нет. Это будет известно очень скоро. Скажите, Илья Натанович, а какие отношения у вас были с ее последним мужем?

— С Гсоргием? — уточнился Триф. — Или с Басягиным?

— А какой вам больше импонировал? — решил расширить свои познания Судских.

— Я раздружился с Георгием, — поджал губы Триф. — А Басягина видел всего два раза. Ниночке не везло с нашим братом.

— Почему вы так считаете?

— Ну как вам сказать… Допустим, Георгий. Приличный с виду человек, научный работник, я питал к нему симпатии, мы часто дискутировали о религии вообще, а историю и каноны магии он знал блестяще, я часто консультировался у него. Милейший, умнейший человек. И вдруг узнаю — Ниночку избивает. Только благодаря друзьям Ниночки его удалось выставить из ее же квартиры.

— И много друзей было у Мотвийчук? — чуть иронично спросил Судских. Триф не заметил.

— Очень много! К ней шли со своими бедами, и для каждого она имела слово утешения. Я почти уверен: убийство — дело рук Георгия.

— А чем она зарабатывала на жизнь? — не стал пока разубеждать Трифа Судских.

— Не интересовался. По-моему, вязанием на дому. Я ей старался чем-нибудь помочь. А с мужьями, я говорил, ей не везло.

— Да уж, Илья Натанович, — открыто усмехнулся Судских. — Ваш ангел зарабатывал гаданием и всяческим мух-лежом. И такие деньги брала с клиентуры, какие вам и не снились. Одна обстановка ее новой квартиры тысяч на двести долларов потянет.

— У Ниночки новая квартира? — изумился Триф не цене мебели, а переездом. — Выходит, я не увижу ее на прежнем месте… Ах да… — стал мыслить реально Триф. — Ниночку убили. Она гадала?

— Это все знали. А научил ее Георгий. И не было множества людей, приходящих за теплым словом, а была расчетливая нажива на людских печалях. Георгий понимал, что дал нечистоплотной особе средство наживы, стал мешать ей. Тогда она наняла бандитов. После этого вы виделись с Георгием?

— Всего один раз. Где-то через неделю после его изгнания Георгий позвонил и предложил встретиться в парке. Он обелял себя, я не верил, разговор был сухим. Тогда он, прощаясь, подсказал мне, что распускать Библию надо вертикальными рядами.

— Как-как? — не понял Судских.

— Это термин такой у дешифровальщиков. Любая книга таинств содержит в себе зашифрованные тексты, которые подвластны самым-самым посвященным. Не зная ключа, скрытый текст прочесть невозможно, а Г еоргий, по моему убеждению, относился к высоким профессионалам. Его подсказка очень помогла мне в работе над «Вертикальными рядами».

— И вас не удивляло, что подлый человек открывает вам тайну?

— Еще как удивляло! Я потом часто намеревался разыскать его, но что-то останавливало меня. Может, обида за Ниночку, может, мои сомнения в неправоте моей. Не знаю. А потом начались мои злоключения. Я стал зайцем и только бежал, бежал…

— Скажите, Илья Натанович, а во времена вашей дружбы Георгий помогал вам в исследованиях?

— Да, конечно! Именно он подсказал мне, что тайну Апокалипсиса следует искать в Эклесиасте, после чего, зная счисления вертикальных рядов, можно расшифровать всю Библию.

— И вы знаете как?

— Да, конечно. И вам сразу скажу: нет в Библии ничего сверхтаинственного, это скорее всего руководство для избранных.

— И что это сокрыто в Эклесиасте? — мягко подталкивал Судских Трифа к интересующей его теме.

— Э-э, какой вы… — не торопился Триф. — Аристотель гнев свой обрушил на ученика своего Александра Македонского за то, что он тайны богов открывал смертным.

— Я, выходит, не сподобился? — прищурился Судских.

— Не будем так, Игорь Петрович, — тихо ответил Триф. — Я обязан вам жизнью, отдам все свои знания, но, как сказано в «Книге начал», ученик должен знать исходное искомое и сам сложить квадрат магии, тогда тайна станет служить ему. Если ученик познает искомое, сложенное в квадрат магии, от учителя, тайна придавит обоих. Не будем нарушать высоких истин. Кто знает, какие силы подвигают их. А вот исходное искомое я вам дам.

— Спасибо и за это, — серьезно ответил Судских.

— Так вот. Есть несколько вариантов Библии, но искомым считается каноническое, то есть без вольных трактовок. Исходное здесь — это нумерация страниц и набор текста строго по оригиналу. Правая и левая часть каждой страницы разделена вертикальными рядами, это так называемые параллельные места. В тринадцатой главе «Откровений» сказано: «Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число это шестьсот шестьдесят шесть». Многие мудрецы ломали голову над этим магическим числом, сколько легенд возникло! А это всего лишь ключевой знак. Обратите внимание, что Эклесиаст расположен в Библии не вполне логично между Соломоновыми притчами и книгой «Песнь песней Соломона». Если вы поймете эту нелогичность, тогда тайна трех шестерок сама ляжет в вашу ладонь. А зная природу вертикальных рядов, можно, как говорится, смотреть далее по тексту. Вот и все.

— Я попробую, — кивнул Судских. Кивок вышел сухим.

— Ради Бога, не обижайтесь только! — горячо запросил Триф.

— Вы должны понимать, что не хлебом единым жив человек и не все тайны могут стать достоянием массы!

— Не беспокойтесь, Илья Натанович, я буду достойным учеником, — успокоил его Судских.

— А что мне делать дальше? Я в неведении.

— Сегодня мы перевозим вас на постоянное место жительства. Там совсем безопасно, вы можете работать, как считаете нужным. У нас вы не в заточении — хуже будет, если вы попадете в руки авантюристов или, паче чаяния, к святым отцам.

— Даже под страхом смерти! — начал уверенно Триф, но Судских предупреждающе выставил ладонь:

— Вы нужны живым, — и тут же переключил его внимание: — Телефончик Георгия помните?

— Да, там есть три шестерки, и он врезался мне в память…

Минут через пятнадцать, отъехав, Судских набрал этот номер.

— Он здесь больше не живет, — было ответом.

— А новый адрес не подскажете?

— Не подскажу. Будто бы он в Новую Зеландию уехал.

«Оригинал, — отметил Судских. — Все в Америку едут, а он в Новую Зеландию. Опять же получить визу туда простому смертному сложно. Выходит, не простой смертный Георгий Момот…»

Он связался со штаб-квартирой и дал задание установить, где нынче обретается Момот. Потом связался с Гришей Лаптевым.

— Ну как там, получается? — с легкой иронией спросил он.

— А помаленьку, Игорь Петрович, — в тон ему отвечал Гриша. — В конторе будете?

— Уже еду.

— Вот и покажу кое-что.

— А скажи, Гриша, тебе тайна трех шестерок ведома?

— На сегодняшний день — да.

— Посвятишь?

— Тогда это не тайна, — засмеялся Лаптев.

«Скажи-ка ты, клан причастных», — слегка обиделся Судских.

— Да вы и сами ее откроете, Игорь Петрович, — понимая многозначительную паузу, ответил Лаптев. — Она в Эклесиасте.

3 — 11

Президент и Гуртовой вошли в зал Президентского совета одновременно, и выглядело это так, будто Гуртовой на правах старшего распорядителя привел собравшимся виновного. Гуртовой, как всегда, нес свою голову по-верблюжьи важно, президент свою наклонил: свекольный цвет лица говорил за президента — были неприятные события.

В зале скопилось изрядно чиновничьей челяди, более пятидесяти человек, и каждый занимал внушительный пост, обладал большими полномочиями. Но самое интересное, никто ни за что конкретно не отвечал, имея возможность сослаться на промашки других.

Со времен Петра Великого, с разгона бояр и уложения двенадцати чиновничьих рангов по департаментам делопроизводства повелось на Руси отбояриваться от любых дел, даже таких, которые должно решать незамедлительно. Птенцы гнезда Петрова выросли, обленились; новые поколения пернатых чаще всего не имели тяги к полетам, превращаясь потому в сумчатых и мелкотравчатых. Коммунисты ничего другого не внесли в систему госаппарата, еще больше расстроив громоздкую пирамиду подотчетности, наивно полагая запугать огромную банду чиновников партийной ответственностью: у старшего стрелочника всегда есть младший.