Бриганты (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Зерновые на полях возле деревни скошены. Зерно досталась англичанам или было сожжено, как и солома, но на полях осталась стерня, которая сойдет на корм лошадям. Отсюда до города Рошешуар, как сказал мне местный житель, встреченный в предыдущей сожженной деревне, километров восемь. Если англичане решат осаждать его, мы будем достаточно близко к ним, чтобы наносить удары, и достаточно далеко, чтобы нас не обнаружили случайно. Уверен, что в этой деревне англичане больше не появятся, потому что нечего взять. Я приказываю отряду остановиться, посылаю Мишеля де Велькура осторожно разведать, что делают англичане, а нескольким бойцам — проехать по тропинкам в лес и найти там поляну, на которой можно встать лагерем. Располагаться надолго в отрытом поле у меня нет желания. Англичане ведь могут приехать сюда и не случайно, если мы хорошенько насолим им.

Остальные мои бойцы разбредаются по сожженной деревне в поисках какой-нибудь добычи. Многие из них — бывшие крестьяне, поэтому находят пару ям, в которых спрятано зерно. Его пересыпают в мешки и грузят в фургоны. У нас с собой несколько ручных мельниц, так что пару недель будем есть пресные лепешки, которые пекут на разогретых на костре камнях. Свежими эти лепешки довольно вкусны.

Возвращаются посланные в лес бойцы и докладывают, что нашли подходящую поляну. Я еду с ними в лес. В нем сыро и тихо. Наметанный взгляд выхватывает грибы. Люблю их собирать, но готовить не умею, поэтому в двадцать первом веке раздавал соседям. Поляна оказывается достаточно большой, чтобы поместился весь отряд. По ней протекает ручей с чистой водой, который метров через сто впадает в болото. Значит, с той стороны на нас не нападут. С других трех сторон приказываю срубить деревья, завалить подходы к поляне, чтобы было не так-то просто напасть на нас, а нашим лошадям уйти с поляны. Фургоны и палатки располагаем возле ручья, на обоих берегах. Когда заканчиваем оборудовать лагерь, возвращается Мишель де Велькур и докладывает, что англичане осадили Рошешуар, готовятся к штурму. Что ж, завтра с утра дадим им понять, что такое партизанская война.

18

Во главе английского отряда человек из сорока скачет на буланом коне рыцарь или оруженосец лет двадцати трех. У него тонкие черные усики и маленькая элегантная бородка. На голове бацинет без забрала, покрытый красной материей с золотым узором по краю, а тело защищает кольчуга с длинными рукавами и кольчужные шоссы, усиленные накладками из толстой кожи на плечах, локтях, запястьях и коленях. Такие доспехи обычно носят гасконцы. Сужающийся книзу прямоугольный щит разбит на четыре части. В левой верхней и правой нижней на красном поле нарисована белая тощая птица, которая кажется общипанной, а на двух других на белом поле по три красных креста, расположенных равнобедренным треугольником вершиной вверх. Грудь коня защищена кольчужным пейтралем, а голова — шанфроном из толстой кожи. Копья у командира нет, потому что уверен, что сражаться с достойным противником не придется. Наверное, за него можно было бы получить хороший выкуп, но у нас нет ни крепкого помещения, ни лишних людей для охраны, а отпустить под честное слово нельзя, чтобы англичане не узнали, кто на них нападет и сколько нас. Воины его отряда тоже не ожидают нападения. Многие, сняв шлемы, весело болтают. Они ограбили и сожгли деревню, теперь возвращаются к Рошешуару.

Я натягиваю тетиву, тихо говорю оруженосцу Анри де Халле:

— Труби.

И пускаю стрелу. Она стремительно пролетает между ветками и листьями, не задев ни один, вонзается в правую щеку гасконца рядом с носом и влезает наполовину. Наверное, острие высунулось сзади из бацинета, украшенного красной материей. Гасконец еще жив. Он хватается правой рукой за стрелу, намереваясь то ли выдернуть ее, то ли сломать, но, словно передумав, роняет руку на бедро и начинает заваливаться вперед. Высокое седло не дает ему упасть.

В это время Анри де Халле издает очень мелодичные звуки. В кои веки в моем отряде оказался трубач, у которого есть не только желание играть, но и музыкальный слух. Одна за другой я выпускаю еще пять стрел. Последней промазываю, потому что всадник падает чуть раньше, сбитый болтом из арбалета. Несколько минут — и все бойцы английского отряда лежат на земле, мертвые или раненые.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Выходим! — командую я.

Мои бойцы выбираются из леса на дорогу, добивают раненых, сноровисто стягивают с трупов доспехи, одежду и обувь, а затем оттаскивают тела, схватив за руки или ноги, в кусты, метров на десять-пятнадцать от дороги. Через несколько дней они начнут разлагаться и вонять, благодаря чему их легко будет найти, но к тому времени, как я надеюсь, их уже не будут искать. Я приказываю присыпать землей лужи крови. Ничто не должно выдать, что здесь перебили отряд. Пусть англичане поломают голову, куда он делся? Это уже второй отряд, уничтоженный нами. Первый был позавчера неподалеку отсюда. Надеюсь, что оба заподозрят в переходе на сторону врага. Англичане не доверяют гасконцам, потому что слишком много их перешло на сторону французского короля. Мы собираем верховых лошадей и разбежавшийся скот, отнятый англичанами у крестьян, разворачиваем телеги с награбленным в деревне, добавляем в них трофеи и едем в свой лагерь.

Мои бойцы уже обжили поляну в лесу. Такое впечатление, будто мы стоим здесь несколько месяцев, а не дней. В тени под деревьями, где их меньше достают оводы, стоят привязанные лошади. На ночь их погонят пастись на крестьянские поля. Рядом стоят арбы, телеги, фургоны, наши и отбитые у англичан. Добытый скот — волы, коровы, козы, овцы и свиньи — пасется на других полянах в лесу. На нашей поляне трава уже объедена под корень. Под одним навесом, сооруженным между деревьями, сложены трофейные доспехи, оружие, одежда и обувь, под другим — съестные припасы, в основном зерно в мешках и вино в бочках. Каждый день к столу у нас свежее мясо и молоко. Такое впечатление, что мы на лесной базе отдыха, а не на войне. Бойцам здесь нравится. Потерь пока нет, а добыча есть. Ходят веселые, подсчитывают, сколько заработали за эти дни, сколько получат за трофеи.

Я даю бойцам отдохнуть день, а на ночь веду половину отряда к Рошешуару. В лесу километрах в трех от лагеря осаждающих останавливаемся, спешиваемся. Дальше пойдем пешком, когда станет совсем темно. Я сажусь под толстый дуб, с которого нападали зеленые желуди. Рядом занимает место Хайнриц Дермонд. Я разрешил ему взять двуручный меч, поэтому у оруженосца прекрасное настроение. Хайнрицу очень хочется испытать меч в бою. Надеюсь, сегодня у него не будет такой возможности.

— Как долго ты собираешься воевать? — любопытствую я.

— Не знаю, — отвечает он. — Наверное, пока много денег не наберу.

— А сколько, по-твоему, много? — интересуюсь я.

— Не знаю, — опять произносит Хайнриц Дермонд. — Чтобы хватило на большой дом в городе и на жизнь.

— А поместье не хочешь купить? — спрашиваю я.

— Можно, конечно, и поместье купить, но рядом с городом, — говорит он. — В деревне я со скуки умру.

Еще лет сто назад рыцари избегали городов, предпочитали жить в замках между крестьянских полей. Теперь доход от феодов сильно сократился, крестьяне добились больших прав, не посамодурничаешь, иначе стрелу или болт в спину получишь от них, а в городе жизнь стала безопаснее и веселее, со многими соблазнами.

Я спрашивал его, чтобы самому определиться, где поселиться, когда наберу денег. При такой напряженной ситуации в стране покупка замка в сельской местности казалась авантюрой. Пушки пока плоховаты, но уже способны разрушить стены замка. Пожалуй, за стенами города будет безопаснее. В нем защитников больше. Осталось найти такой город на побережье. Я собирался в скором времени вернуться на море, заняться привычным делом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

После полуночи, когда зашла луна, я приказал двигаться дальше. Пять человек остались охранять лошадей, а остальные двадцать зашагали по лесной дороге к лагерю англичан. Сейчас нам нужны именно англичане. Как донесла наша разведка, рядом с лесом, на скошенном поле слева от дороги, расположилась сотня лучников. У них всего одна палатка, видимо, командирская. Остальные сделали шалаши или навесы для защиты от дождей, которые сейчас редки, и солнца, которое днем припекает от души. Лучники — элита этого отряда, стоят лишь немного ниже рыцарей, но выше многих оруженосцев, не говоря уже о гасконской легкой коннице, копейщиках и арбалетчиках. Всю черновую работу выполняют гасконские солдаты. Английские лучники стоят днем в караулах, а ночью спокойно спят. Уверен, что это очень сильно не нравится гасконцам. На чем я и решил сыграть.