Никогда не связывайтесь с животными. О жизни ветеринара - Стил Гарет

Самсон был крупным конем и очень страшным. У лошадей вообще часто бывают свои закидоны. Они представляют определенную и весьма значительную опасность. Для начала – лошади умеют кусаться. Меня один раз уже кусала корова, но для коров это нехарактерно и вообще – это не по их части. А вот лошади, напротив, весьма в этом искусны и часто кусаются назло. От их укуса может остаться довольно обширная рана с кровоподтеками. Да и в целом лошади крупнее и выше человека, даже если это здоровый мужчина. У лошадей в наличии четыре конечности, и, в отличие от коров, они способны довольно резво лягаться всеми четырьмя в разные стороны, хоть и не сразу всеми одновременно. Вряд ли кто забудет, если к нему хорошенько приложится лошадь своим копытом, которое еще и обуто в железную подкову. Металлические подковы невероятно эффективны в передаче силы удара. Даже шаловливый тычок может оставить на теле большой синяк или же сломать кость. А если конь лягнул с явным намерением нанести урон, то считайте, что противник погиб. Рогатый скот намного медлительнее и более неуклюж, чем лошади. Ведь они весьма атлетичны, могут вставать на дыбы и бьют прицельно как передними копытами, так и задними. Ну а еще они могут применять другие тактические приемы: например, прижать к стенке всем корпусом, забодать мощной головой и тому подобное. За свой стандартный трудовой стаж любой лошадиный ветеринар должен быть готов в среднем получить семь-восемь производственных травм, треть которых потребует госпитализации, ну а в процентах десяти из всех случаев не исключена потеря сознания у врача. Лечение лошадей считается одним из самых опасных занятий в мирное время в Соединенном Королевстве. Совокупно такая специальность может считаться более рискованной, чем традиционная роль пожарного, где тоже хватает опасностей, но есть и свои преимущества, которых ветврач лишен, а именно: у пожарного намного больше времени на сон, физическую подготовку и есть возможность участвовать в соблазнительных фотосессиях для модных календарей.

К счастью, Самсон оказался миролюбивого нрава. Для начала надо было сделать ему успокоительный и обезболивающий укол. Седативное средство поможет в двух аспектах. Во-первых, конь расслабится и, возможно, спазмы в пищеводе сократятся и удушье уменьшится. Во-вторых, если он будет спокоен, то я смогу провести осмотр и, возможно, без его активного сопротивления. Хозяйка коня надела на него оголовок с чомбуром – крепкой веревкой, с помощью которой она могла контролировать движения его головы. Пока она управлялась с упряжью, я набрал в шприц ацепромазин и буторфанол. Ацепромазин – это транквилизатор, а буторфанол – опиоидный анальгетик. В сочетании два вещества обеспечат необходимый уровень седации, но конь будет стоять на ногах. Я набрал нужное количество и ввел инъекцию Самсону в яремную вену. Обнаружить ее у Самсона было труднее, чем обычно: конь был мускулистый и любитель чего-нибудь пожевать, так что мне пришлось потрудиться, чтобы нащупать вену в основании его мясистой шеи и пережать ее левой рукой. В правой я держал шприц с лекарством. Дождался, пока вена достаточно набухнет, и потом медленно ввел иглу. Немножко оттянул поршень назад, и втянувшаяся в шприц темно-красная кровь подтвердила, что в вену я попал; затем нажал на поршень и ввел весь препарат. После этого я оставил хозяйку с конем, а сам пошел к машине за необходимыми материалами. Мне нужна была распорка для рта, чтобы Самсон не закрывал его, пока я буду проводить осмотр. Также мне понадобится вода, причем очень много – для промывания желудка, зонд и воронка.

Я рысью потрусил к машине, собрал все необходимые инструменты. Когда вернулся, увидел, что Самсон уже клюет носом, его голова была низко опущена – успокоительное начало действовать. Роторасширитель, или зевник, выглядит как пыточный инструмент, которым наверняка пользовалась испанская инквизиция в моменты особо пристрастного дознания. Его надевают на голову; там есть две петли, которые цепляют за верхние и нижние резцы. Это позволяет раскрыть пасть животному, храповой механизм не дает ей закрываться, а я могу осмотреть ротовую полость и не бояться, что меня укусят. Мне надо было убедиться, не застряла ли у него во рту еда и могла ли она перегородить дыхательные пути. Я недолго возился с зевником. Потом хозяйка подлезла под голову коня, уложила его нижнюю челюсть себе на плечо и поднялась – теперь морда была прямо на уровне моих глаз и мне было легче «смотреть дареному коню в зубы». С налобным фонарем мне было все хорошо видно, и я тщательно осмотрел и ощупал, что у него во рту. Из горла торчали ошметки свеклы, которые он сумел откашлять, и все это было размочено слюной; пришлось убирать эти остатки пищи, чтобы не заслоняли обзор. Осмотр зубов тоже был не лишним, с ними проблем не было. Зубы у лошадей растут всю жизнь, и те, что слишком выступают, могут причинять вред. Любые проблемы с зубами у лошадей влияют на то, насколько качественно они пережевывают пищу, и если недостаточно хорошо, то крупные куски непрожеванной еды тоже могут застрять в пищеводе. Но у нашего Самсона зубы были загляденье. Я снял зевник. Теперь переходим к следующему этапу.

Шаг 2 – надо вставить носопищеводный зонд. То есть надо ввести резиновую или пластиковую трубку через нос, вдоль задней стенки гортани, в пищевод. Важно подобрать правильный размер и длину, хорошенько смазать зонд вазелином, потому что у лошади в носу есть очень нежные костные структуры под названием «носовые раковины». Травма этих костей весьма болезненна и может привести к сильному кровотечению. Травмирование в какой-то степени неизбежно, поэтому необходимо соблюдать предельную осторожность. Я на глазок прикинул длину и диаметр зонда, сделал отметку на трубке. Теперь надо было аккуратно вводить хорошо смазанную трубку через ноздрю. Настойчивое поступательное движение обычно проталкивает трубку туда, куда нужно. Как только она пройдет твердое небо (зонд проходит над сводом рта лошади), трубка начнет спускаться вниз по гортани. Гортань – это место, где дыхательная и пищеварительная системы встречаются. Она играет важнейшую роль в защите дыхательных путей. Когда мы едим и пьем, эпиглоттис, то есть надгортанник, закрывает вход в трахею и проводит пищу в пищевод. То, что эти две системы, которые должны существовать порознь по соображениям безопасности, пересекаются в этом месте, вызывает у меня предположение, что, видимо, так было задумано богом. А если не богом, то тот, кто это сделал, вероятно, очень торопился, да так, что делал все в суматохе в последний момент, прямо как в офисе доделывают все дела перед рождественской вечеринкой. Почему бы не сделать две отдельные дырки: одну для еды, а другую для воздуха? Это что, так трудно? Уж наверняка бы это облегчило мой труд. Ну да ладно. Когда зонд дойдет до края мягкого неба, важно замедлить ввод и позволить лошади самой «заглотнуть» зонд. Потом по ходу спуска зонда надо прощупывать шею лошади и контролировать, чтобы он попал в пищевод. Если у вас есть под рукой лошадь, то можете потрогать среднюю часть ее шеи, там вы нащупаете такую ребристую трубку, почти как шланг пылесоса, – это трахея. Сразу за ней идет мышечная трубка пищевода. Ее сложно нащупать, потому что между приемами пищи она обычно схлопывается и становится плоской. Но гибкий резиновый носопищеводный зонд прощупывается очень даже неплохо, потому что он расправляет пищевод, пока спускается. Крайне важно, чтобы зонд попал в пищевод. Если зонд пойдет в трахею, то вы рискуете начать промывать водой легкие животного. Чуть-чуть перельете воды – и все: ваше животное захлебнется на пустом месте.

Я медленно и аккуратно проталкивал вниз зонд, остановился, чтобы конь его заглотнул дальше, снова начал толкать внутрь и, когда он достаточно вошел, отдал конец зонда хозяйке, чтобы она его подержала. Опять-таки крутая гора мышц на шее Самсона затрудняла прощупывание местоположения зонда, я попросил хозяйку немного пошевелить им в разные стороны, чтобы понять, где он находится. Еще немного стараний – и зонд дошел до места. Я почувствовал, как трубка уперлась в препятствие. Теперь надо было ввести немного воды, а потом дренировать ее обратно. Я буду повторять такие промывания, пока не размягчу края пробки. Также с помощью зонда я буду немножко поддавливать на пробку, может быть, она пройдет дальше в желудок, на что я очень надеюсь. Все эти манипуляции требуют терпения и аккуратности. Слишком много воды – конь захлебнется, сильно передавишь зонд – можно нечаянно проткнуть пищевод, и все его содержимое попадет в грудную клетку, вот тогда коню кирдык. Уверен, что инструментарий и процедура промывания со временем улучшились, но тогда мои действия напоминали танец вприсядку с головой коня (очень неуклюжий и топорный танец), в котором мы с хозяйкой синхронно жонглируем подпругой, недоуздком, чомбуром, зондом в желудке коня, воронкой в зубах, периодически наливаем в воронку и сливаем воду. Не нужно, наверное, и говорить, что очень скоро мы двое, врач и хозяйка, вымокли до нитки, еще и были покрыты свеклой с головы до ног. Спустя полчаса такого синхронного плавания я чуть-чуть дальше толкнул зонд – и вдруг он легко прошел вперед. Я посмотрел на отметку, которую поставил на трубке, и, судя по ней, зонд дошел до желудка. Мы освободили Самсона!