ГКЧП. Был ли шанс? - Геннадий Янаев

Обо всех случаях изменения общественного порядка и противоправных действиях немедленно докладывать по командной линии штабов и линии оперативных дежурных».

Следователь расспрашивал, каким документом определено введение повышенной боевой готовности. Я ответил:

— Директивой Генерального штаба.

— В соответствии с этой директивой, какие права имеет министр обороны?

— В самом полном объеме. Директиву подписал министр и начальник Генерального штаба.

Вот такие дремучие вопросы задавал следователь. Предъявили мне и решение коллегии МО о выводе войск из Москвы.

«Коллегия Министерства обороны СССР 21.8.91 г. в 8.00 рассмотрела ситуацию, сложившуюся в результате осуществления мер чрезвычайного положения, введенного в отдельных местностях СССР 19 августа с.г. решением Государственного комитета по чрезвычайному положению СССР.

Для реализации мер, предусмотренных Конституцией СССР и Законом СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения», привлечены отдельные подразделения и части Советской Армии. Перед ними поставлены задачи по обеспечению стабильности обстановки, предотвращению возможных провокаций экстремистских сил, охране важнейших государственных учреждений, коммуникаций. Воины этих подразделений и частей с достоинством и честью выполняют свой конституционный долг, добросовестно решают поставленные перед ними задачи. Они, как и весь личный состав армии и флота, отчетливо осознают, что их участие в реализации мер чрезвычайного положения направлено на претворение в жизнь воли советских людей, выраженной в итогах всенародного референдума, на сохранение и упрочение единой для всех народов страны многонациональной Родины — Союза ССР. Время, прошедшее с момента введения чрезвычайного положения, показало, что личный состав в основном выполнил задачи, поставленные перед ним руководством страны.

Коллегия Министерства обороны СССР заявляет, что Советские Вооруженные Силы были, есть и будут частью народа, верным защитником его коренных жизненных интересов. Они твердо поддерживают политику перестройки, обновления советского общества, сохранения и упрочения международного мира и всеобщей безопасности и всегда готовы обеспечить достаточную и надежную оборону нашей страны.

Из того, что решение Коллегии подписал не Язов, а Моисеев и Кочетов, следствие сделало вывод: решение вывести войска из Москвы было принято без министра обороны, якобы он был против, а на выводе настоял Шапошников.

Надо было доказать следствию, что инициатива собрать Коллегию принадлежала мне, что мы еще до начала работы Коллегии начали выводить тяжелую технику. Члены Коллегии были едины в том, что личный состав и технику выводить необходимо. Правда, еще никто из членов Военной коллегии не думал, что рушится единый Союз и нам угрожает сепаратизм. На обломках великой страны появятся 15 государств без единой армии, с обездоленными и обнищавшими народами.

Загадка состояла в том, что я после Коллегии уехал во Внуково, а директиву поручил подписать начальнику Генерального штаба.

…Приближались ноябрьские праздники. Эмма Евгеньевна была на свидании в октябре, передачи на троих хватило всего на два дня. Самые тяжелые дни в тюрьме — воскресенья. В один из воскресных дней слышим: в коридоре беготня. Спросили через «кормушку», что происходит? «Не знаем, не ведаем», — был ответ. Вдруг заиграло радио, чтобы нас отвлечь. А через жалюзи в окне донеслись звуки духового оркестра. Оказалось, что в штабе воздушно-десантных войск, расположенном напротив тюрьмы Матросская Тишина, проходила репетиция оркестра.

Ноябрьские праздники не запретишь шахрайским указом, не запретишь и русскую песню. Сколько теплоты она излучает. Да если бы ее запретили, мы бы выродились в нацию бурбулисов, Гайдаров, превратились бы в стадо обезьян. И чем больше глумятся над нами демократы, тем больше бронзовеют на ветрах Истории фигуры наших духовников: истинных русских писателей, философов, публицистов, кинорежиссеров, мастеров сцены, полководцев, которые радели о благе державы. И никакие международные авантюристы не замутят святые родники русской души. Выживем!

А пока за стенами тюрьмы репетируют «Прощание славянки» и песню на слова славянина А. Фатьянова. Вся «Тишина» с воодушевлением подхватила знакомую мелодию. Нет, не запамятовали русские свои родные мотивы. Пока напеваем русские песни, мы — нация!

Олег Бакланов

Бакланов Олег Дмитриевич родился 17 марта 1932 года в Харькове (Украина). В 1948–50 годах в Харькове получает рабочую профессию в ремесленном училище связи. Затем поступает на Харьковский приборостроительный завод, где проходит все ступени карьерного роста — от монтажника, регулировщика радиоаппаратуры до директора предприятия.

В 1962 году О. Д. Бакланов назначается заместителем главного инженера, а уже через год — главным инженером завода (1963–72). В 1970-е годы завод имени Т. Г. Шевченко выходит на новый технический уровень. К этому времени НПО «Элас» Минэлектронпрома (КБ Г. Я. Гуськова) произвело переворот в отечественном радиоэлектронном приборостроении, создав аппаратуру в микроэлектронном исполнении с использованием бескорпусной элементной базы, а также многослойных плат из полиамидной пленки толщиной до 50 микрон, микросборки с помощью вакуумного напыления, фотолитографии и сварки золотыми проводниками на ситале или анодированном алюминии.

В 1972 году после назначения О. Д. Бакланова директором Харьковского приборостроительного завода имени Т. Г. Шевченко завод приступил к изготовлению цифровой аппаратуры бортовых и наземных систем управления ракетными комплексами разработки КБ В. Н. Челомея. Директору лично приходилось много работать с руководством ВПК, министерств и предприятий Москвы, Ленинграда, Киева, Красноярска и других городов, Академии наук СССР по внедрению прогрессивных научно-технических решений на предприятиях отрасли.

В апреле 1975 года О. Д. Бакланов назначается генеральным директором производственного объединения «Монолит», головным предприятием в котором стал приборостроительный завод имени Т. Г. Шевченко. В «Монолит» вошли также Особое конструкторское бюро, завод «Электроприбор» и СМУ-31.

В 1976 году за выдающиеся достижения в освоении новой техники О. Д. Бакланов удостаивается звания Героя Социалистического Труда. В ноябре того же года его переводят в Москву, он становится заместителем министра общего машиностроения. Бакланову поручается руководство 5-м и 6-м Главными управлениями министерства, а затем — вновь созданным 10-м Главным управлением, в которых было сосредоточено создание систем управления ракетно-космическими объектами. В 1981 году Олег Дмитриевич назначается первым заместителем министра.

Важной страницей в биографии О. Д. Бакланова был день 15 мая 1987 года, когда с Байконура впервые успешно стартовала ракета-носитель «Энергия» (О. Д. Бакланов возглавлял Государственную комиссию по проведению запуска). Это дало «зеленый свет» завершению подготовительных работ к запуску системы «Энергия — Буран», который был блестяще осуществлен 15 ноября 1988 года. У многих в памяти сохранились обошедшие планету кадры репортажа о финальной стадии полета: после 3-часового пребывания в космосе «Буран» вынырнул из облаков, солидно и мягко коснулся взлетно-посадочной полосы, замедлил ход и плавно остановился — и это в беспилотном режиме!..

Незадолго до этого триумфа, вклад в подготовку которого О. Д. Бакланова трудно приуменьшить, он был избран секретарем ЦК КПСС по оборонным вопросам (1988–91). Непродолжительный срок в 1991 году он работал заместителем председателя Совета обороны при Президенте СССР. 1991 год — особо драматичный в судьбе О. Д. Бакланова. Набиравшие в стране центробежные силы привели в конечном итоге к «августовскому взрыву» — открытому противоречию центральных и республиканских властей в вопросе сохранения СССР у последней черты и намечавшемуся закулисному подписанию шестью республиками договора о конфедерации вместо Союза (21 августа 1991 г.). О. Д. Бакланов вошел в состав ГКЧП и на полтора года оказался в «Матросской тишине».

Ныне Олег Дмитриевич является научным руководителем ряда программ по ракетно-космической технике. Он — председатель Совета директоров корпорации ОАО «Рособщемаш».

С трудом выбираюсь из объятий сна. Луч солнца на моем одеяле. Смотрю на часы — уже десять. Почти опаздываю: в одиннадцать должен быть в Центральной клинической больнице у В. И. Болдина. Появляется Лилия Федоровна в нарядном халате с тарелками в руках.