Колхозное строительство 3 - Андрей Готлибович Шопперт

— Сщас спою!

Высоцкий пристроил на колени кубинку и грянул.

— Эль пуэ́бло уни́до хама́с сэра́ венси́до.

Оба на! Нежданчик! Чего украли. Как теперь чилийская революция без этой песни. Ну, хотя, ничем хорошем один чёрт не закончилась.

Высоцкий в конце разошёлся. Стал просто лупить по струнам. В результате одну таки порвал.

Вещь. В сто раз лучше, чем у самих чилийцев.

— Уже вся Куба, вся Мексика поёт. Да, вообще вся Южная Америка. А вы и не слышали.

— А мы и не слышали. Несправедливо это. Кубинская медаль у тебя есть, теперь Мексиканский орден, а наших наград нет. Я сегодня же напишу представление на орден Дружбы.

— Может, обмоем это дело тогда? — взвился Семёнович.

— А надо?

— Так ещё повод есть. Мы с Джанеттой Боске пожениться решили.

— С Боске? Дочерью члена Политбюро КПК? Негритянкой? Ростом под два метра? — Штелле ржал. Внутри. Ещё обидится.

— Ничего и не два. Ну, повыше чуток.

— А папа знает? — чуток. На голову!

— Знает.

— А как же Татьяна Иваненко? Людмила Абрамова? — ох, не хорошо на душе.

— Разведусь с Людмилой. Завтра на развод подам. А Татьяна что — увлечение.

— Ну, ты сам себе хозяин, — может негритянка и лучше Марины Влади. Там её сынок Игорёк, вроде и подсадит Высоцкого на наркотики. Теперь уже могут и не встретиться. Пятый Московский международный кинофестиваль, который открылся 5 июля 1967 года в Москве, прошёл без Высоцкого. Давно уж закончился. Уехала и «Колдунья».

— Дак, что отметим, приходи вечеров ко мне. Друзья подойдут.

Стоп. Друзья. Как бы его чуть оторвать от друзей.

— Подожди про друзей. Ты про Боске пока поясни.

— Ну, Джанетта с Крыльями Родины из Пуэблы-де-Сарагоса полетела в Лос Анжелес, а нас с цыганами и Левко назад на Кубу. Там ещё одни концерт дали и домой. Вчера вот вернулся.

— Так твоей Джульетты теперь два месяца не будет. Президент Columbia Records Клайв Дэвис заключил с «Крыльями» контракт на сорок концертов. Это месяца два. Не успеешь ещё на ком жениться?

— И ничего не Джульетты. Джанетты. Дождусь. Так что с «отметим»?

— Володя, ты бы бросил пить. Друзья. Жениться вон собрался на молодой девочке. Давай я тебя пока в Краснотурьинск отправлю. Будешь песни писать, испанский учить. Потом Джанетту свою русскому обучать.

У неё там квартирка однокомнатная. Пока один поживёшь. Потом уместитесь думаю. Уместитесь?

— Ох, странный ты человек, министр. Самое обидное, что всегда прав. Так и хочется из-за этого чего против твоих советов сделать, — взял гитару стал снимать порванную струну, — Выписывай командировку в свой Краснотурьинск.

Здорово.

Интермеццо 5

В Киеве напротив общественного туалета стоят два бандеровца и беседуют:

— А що то за літера «М»?

— Там москалі какають!

— А літера «Ж»?

— Там жиди какають!

— Тю, а ми де будемо?

— Наша Україна, де хочемо, там і серемо…

— Проходи Семён, — Брежнев поднялся навстречу гостю, взял под локоть, повёл к двум креслам у журнального столика.

— Слышал, приболел, Леонид Ильич? — Цвигун грузно плюхнулся в маленькое для его комплекции кресло, еле протиснулся между ручками.

— Ерунда, на охоте ногу подвернул. Прошло уже, — но генерал видел, что ещё прихрамывает Ильич.

— Принёс письмо, Леонид Ильич. Это копия, с оригиналом работают эксперты.

Брежнев взял лощёные листы фотобумаги, перетасовал как карты. Три небольших листа и не больно много текста.

— Что скажешь, Семён? Интересно?

— Перебор, — Цвигун хотел добавить, но Брежнев жестом остановил его и углубился в чтение. Читал. Вздыхал. Кхекал. Хмыкал. Свистнул даже. Потом глаза прикрыл. Потом открыл.

— Перебор, говоришь. Не заметил, что письмо отличается от других. Фактов меньше и они другие.

— Заметил. Зато какие. Что там, маньяки, предатели, фашисты недобитые. Приятно, но мелочь. А это две бомбы. А третий листок не вписывается, словно для количества добавлен.

— Для количества? Как думаешь, генерал, может это быть и в самом деле сын Сталина Яков? — Брежнев достал пластмассовую зажигалку Бик, неделю назад Цвигуном и подаренную, и зажёг сигарету. Покрутил зажигалку, — Красивая. Где взял?

— Инопланетянин наш подарил десяток. Ему его миллионер привёз. Ящик целый. Сам видел.

— Так что Яков?

— Леонид Ильич, аналитики уверяют, что текст составлял русский человек.

— А ты думаешь Яков грузин? Он, поди, на грузинском и разговаривать не мог. Не аргумент это. Ну, потом. Есть намётки по кукурузнику?

Цвигун подобрался. История тёмная. Нет, Брежнев не замешан, но кое-кто из персонажей ведь вполне себе жив и у руля.

— Ждём ваших указаний, Леонид Ильич.

— Давай на минутку представим, что это — правда, и Хрущ признается. Что это нам даст? — Брежнев загасил сигарету и сразу же достал из пачки новую. Волнуется.

Генерал обратил внимание, что сегодня не обычные, не «Новость», сегодня редкие «Столичные». Ещё как волнуется.

— Есть ведь и другие тайны. Пойдут довеском. Да и на ряд деятелей будет информация интересная. Можно в узде держать, а можно и придушить этими вожжами.

— Грубый ты человек, Семён. Хорошо. Хрущёва незаметно изъять. Применить эту вашу сыворотку правды и выспросить про то, что этот «Яков» написал, правда ли, что Сталина отравили. Там ведь и на самом деле в декабре 1952 года Сталин затеял глобальную реформу политбюро, введя в его состав сразу шестнадцать новых членов. Это революционное кадровое изменение явно было направлено против старых соратников. Могли Берия с Хрущёвым и Маленковым подсуетиться. Берия тогда вообще на волоске висел, активно шло следствие по Мингрельскому делу, направленному лично против него и его выдвиженцев. Яков вот пишет, прозаключение медицинского консилиума о смерти Сталина. По его словам выходит, что этот официальный документ, хранящийся в архивах, был подписан врачами уже летом 1953 года, через несколько месяцев после смерти Сталина. При этом оригинальных записей врачей за период с 1 по 5 марта не сохранилось, только отдельные черновики. Срочно проверить, — Брежнев не докурив, задавил сигарету в зародыше.

— Уже занимаемся, Леонид Ильич.

— Откуда? Скажи? Ну, откуда этот Яков всё знает? Как такое может быть? — опять достал пачку вынул последнюю белую трубочку и скомкал и пачку и сигарету, — Пойдём по рюмашке коньяка примем. Голова разболелась.

Выпили, чего ж, не выпить, если есть. Брежнев снял спортивную куртку, остался в рубахе, подошёл к выходу на балкон, но открывать не стал, вернулся и ещё чуть плеснул обоим в маленькие рюмочки.

— Что с американцами? Суки. Удавить обоих, если, правда. Вызвать сюда и удавить. Андропова загнать на Колыму колхозом руководить, если просто дурак. А если враг — расстрелять! — Сунулся за сигаретами в карман, не нашёл, — Дай сигаретку.