Король-одиночка - Анастасия Дробина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Своих Король заметил сразу. Кроме возглавлявшего процессию Таракана, к «Мерседесу» шествовали заспанный Голубь и Али с огромной сумкой. Отставший Лягушонок догонял их, энергично распихивая локтями толпу. Король нажал на газ, и машина выползла на дорожку выезда.
– Ой, мама дорогая! – Зямка просунул в машину рыжую голову в бейсболке. – Здрасьте, Король, наше с хвостиком!
Не обратив на него внимания, Король открыл переднюю дверь и впустил на сиденье рядом с собой Таракана. Остальные полезли назад, и в результате шумного и бестолкового размещения пузатая сумка оказалась на животе Лягушонка.
– Куда ставишь, гад! Ему вредно! Суй в багажник! – раскричался было Зямка, но был вынужден умолкнуть под тяжелым взглядом Таракана. «Мерседес» вырулил на шоссе и понесся к Москве.
Ведя машину, Король изредка посматривал на Леньку. Тот, казалось, не замечал этого. Их вчерашняя беседа по междугородней линии была короткой, и со стороны Таракана преобладали непечатные слова. Король, впрочем, ничего другого не ждал и сейчас был готов снова выслушивать бесконечное Ленькино бурчание. Но Таракан явно не желал выяснять отношения при «чижиках». Путь до Москвы был проделан в молчании, которое лишь после въезда в город решился нарушить Лягушонок:
– Король, ну спасу уже нет! Фамильное достояние отвалится!
Сжалившись, Король притормозил. Они с Тараканом вышли первыми и молча пронаблюдали за тем, как избавленный от сумки Зямка выпадает из машины на руки Голубя:
– Хрен вы мине больше увидите, мама…
– Да сиди ты, гнида! – ругается Гришка, роняя умирающего на тротуар. – Покоя от тебя нет! Щас как вмажу!
– Зачем они тебе? – недовольно спросил Король.
– Понадобятся, – проворчал Таракан. – У Лягушонка здесь вроде люди есть. Ну, доигрался, атомщик?
Король оставил бестактный вопрос без комментариев. Кратко изложил вчерашнюю историю с Ганкой, которая не вызвала в Таракане никакого сочувствия.
– Дешево отделался. Как будем – не знаю. Еще неизвестно, что местная братва скажет. Зачем им с цыганами лишний хипеж?
– Потерпят, – хмуро отозвался Король. – Мы что, не в законе? Имеем право…
– Это в Одессе мы в законе. А здесь мы два жида в три ряда. Ты с Монахом-то поговори, пригодится. Может, поможет чем.
– Ни к чему. С цыганами я сам…
– Вижу я, как ты сам, – ехидно заметил Таракан. – Лучше думай, где эту артистку искать. Может, прямо у нее и Графа прихватим. Я бы еще Розку эту из «Подковы» прижал, но ты ж не дашь…
– Не дам, – подтвердил Король, хотя вчера, стоя над трупом Ганки и ее брата, готов был своими руками задушить эту чертову куклу Розу. Но, придя в себя, сообразил, что ссориться с Розкиным мужем сейчас не время. От кого тогда узнавать последние новости цыганского радио?
– Как там в Одессе? Как Лариска?
– Не очень. – Таракан сразу потемнел. – Все жалуется, говорит – неправильно там что-то… Говорю, ложись на сохранение – не хочет, ревет… И вообще! Оставил бы ты меня в покое, что ли! Вот тут уже цыгане твои! Только собрался на покой – получите с прибором… – сплюнув, он сердито замолчал. Молчал и Король.
– После решим, – наконец сказал он. – Лягушонок! Зямка! Отойди оттуда, кому говорят!
– Я здесь! – Зямка прекратил прохаживаться фертом мимо магазинной витрины, за которой виднелись внушительные формы кассирши, и подошел к машине. – Чего изволите?
– Дуй по своим шестеркам, найди человек пять. Могут уже сегодня понадобиться. Ночевать идите к Маме Римской, она про тебя каждый раз спрашивает. – Зямкина физиономия сделалась чрезвычайно довольной. Король усмехнулся: – Что в тебе девки находят, блоха конопатая?
– Показать? – невинно осведомился Зямка. – Уж что выросло, то выросло, грех жаловаться! Гриша, ты слыхал? Ехай по народу, и чтоб пять человек к ночи было, а я – до Мамочки…
– Не трожь Гришку. У него вид поприличнее, он в «Ромэн» поедет.
Голубь вытаращил глаза. Однако, выслушав Короля, кивнул:
– Сделаю.
– Фуй, какое свинство! – встал в позу Зямка. – Этого босяка – и в культурное место! Ты его спроси, кто «Лебединое озеро» сочинил, – скажет, что Шолом Алейхем! А я вместо него буду, как ишак, по Москве носиться? Какой с меня потом Мамке толк будет? Король, нечестно, ей-богу! От имени многострадального еврейского народа выражаю…
– Иди, – оборвал его Король. – Устал я от тебя.
Зямка оскорбленно отходит, величественным жестом подзывает к себе Голубя, и они, препираясь на ходу, устремляются к метро. На асфальте остается сидеть Али в обнимку с сумкой и с подозрительно блаженной улыбкой на рябом лице. Его мутные глаза с трудом фокусируются на Короле. Владимир вполголоса спрашивает у Таракана:
– Чего он опять накурился?
– Слежу я за ними?! – огрызается Таракан. – Поехали!
Двор в Спиридоньевском переулке, где Король не был с весны, встретил визгом носящейся ребятни, зеленой тенью тополей… и двумя «БМВ», стоявшими прямо у подъезда. Прежде чем Король сумел что-то сообразить, из них посыпались цыгане.
– Та-ак, – протянул Таракан. – Как будем?
Король не успел ответить: сзади в открытое окно медленно выдвинулся черный ствол. Король резко обернулся. Пьяные от анаши глаза Али, не мигая, смотрели на цыган. В его руках был автомат, который Король после случая с Ганкой возил под сиденьем.
– Стой!.. – рявкнул было Король, но было поздно: Али открыл огонь. Очередь взбила пыль на тротуаре, в разные стороны брызнули стекла, послышался чей-то отчаянный вопль. Немедленно раздались ответные выстрелы, лобовое стекло покрылось сетью трещин и мелких дырочек. Король услышал хриплый вскрик Али, увидел, как образовались два темных пятна на рубашке Таракана. И – резкая боль в его плече остановила руку на полпути к «беретте».
Неожиданно все смолкло. Подняв глаза, Король увидел облепивших машину цыган.
– Выходи, – спокойно сказал один из них – длинноволосый, похожий на индейца. Король послушался. Ловкие руки обшарили его с головы до ног, в кармане перестала чувствоваться тяжесть оружия. Цыгане быстро подняли и затащили своих раненых в одну из машин, которая тут же сорвалась с места. Короля толкнули ко второй. Напоследок он еще успел оглянуться на Леньку и убедиться – амба.
– Не крутись. – Его ударили в спину, и он, выругавшись от боли, полез на заднее сиденье «БМВ». Двое с автоматами сели к нему, и машина вылетела со двора.
Через четверть часа выехали на Кольцевую, и «БМВ» понеслась по почти пустому шоссе. Цыгане, не обращая внимания на Короля, негромко переговаривались на своем языке. К своему крайнему удивлению, он убедился, что почти ничего не понимает. Даже знакомые слова звучали как-то странно, необычно. И тут на ум пришел один из разговоров с сестрой – лет восемь назад, когда его дела с цыганами только начинались, Белка тогда рассказывала о каких-то знакомых и вскользь упомянула:
