Черный город - Александр Тамоников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Понял… И дернул меня черт за язык?!
– Ты, Паша, сержант! – поучительно сказал капитан. – Командир отделения, дембель, а ведешь себя как обиженный первогодок в карантине.
– Я все понял!
– А понял, так ступай! Построение здесь, у меня!
– Есть!
Сержант удалился, а капитан прошел к дому, где солдаты сложили трофейное оружие. Взял два оставшихся автоматных заряженных магазина, проверив калибр боеприпасов. У духов были 7,62-миллиметровые АКМы, у десанта – 5,45-миллиметровые АКСы.
Ровно в 2.45 подошли бойцы, выстроились в шеренгу. Сомов приказал встать полукругом, чтобы довести общую задачу до каждого солдата:
– Внимание, орлы! Справа, северо-западнее места, где мы находимся, метрах в пятистах сектор частных домов заканчивается. Дальше – кварталы многоэтажек, в основном пятиэтажных домов. Сразу за сектором – сквер, за ним детский сад, бывший, как и все здесь вокруг. Выйдем в сквер, осмотримся, уточню задачу. Порядок построения прежний – колонна, в авангарде Тарасюк и Алексеев, в арьергарде Никонов. Дистанция – расстояние взаимной видимости. При встрече с духами действовать по обстановке. В этом мы кое-какой опыт уже приобрели. Главное в подобной ситуации что? Правильно, опережение противника. Помните: любой позиционный бой – это практически гибель для нас. В случае экстренной ситуации и невозможности прорыва либо отхода драться до конца. Вопросы?
Поправив на груди пулемет, Алексеев сказал:
– Какие могут быть вопросы, товарищ капитан?
– Значит, уходим от парка, – подытожил Тарасюк.
Капитан утвердительно кивнул:
– Да, отходим – чтобы вернуться целыми и невредимыми и прорваться к своим. Сейчас продолжать марш в юго-западном направлении смерти подобно.
– А почему, товарищ капитан, Руденко у нас сигареты забрал? – спросил Никонов. – И еще, что мы жрать будем, как найдем укрытие? Воду найдем, возможно, а сухпай почти закончился; да и в кабак духи перед штурмом нас не пригласят.
– Я понял тебя. Сигареты сержант изъял по моему приказу. Курение – привычка вредная и опасная. Рано ли поздно, но от нее надо избавляться. Почему бы не сейчас? Ну, а кому невмоготу станет, у меня остался запас, не дам помереть. Теперь насчет пищи: ее будем искать в многоэтажках. После того, как найдем надежное укрытие на день. Не найдем ничего – перетерпим. Стройнее станем.
– Ага, – усмехнулся Тарасюк. – Если духи дадут стать…
– Еще вопросы есть? Нет? Тогда передовой дозор – вперед! Остальным построение в колонну. Продолжаем марш.
Павлов добавил тихо, так чтобы Сомов его не услышал:
– Марш в неизвестность…
Передовой дозор отошел от отделения на сорок метров.
– Видимость хреновая, – проговорил замполит роты. – Обернулся к сержанту: – Я пошел, Паша, отправишь ребят, догонишь!
– Есть, товарищ капитан!
– Ну, с богом, ребятки! – перекрестился Сомов.
Колонна медленно, осторожно двинулась вперед. Путь ее лежал к кварталам многоэтажек. А что ждало десантников там, не знал никто. Как, впрочем, и того, что ждало за каждым разрушенным домом, сараем, кустом или деревом частного сектора. Снег усилился, подмораживало. Идти стало легче, и следы заметались. Это играло на руку бойцам отделения. Однако против них были ухудшение видимости и холод, который охватывал не остывшие от резких движений тела.
Пройдя сто пятьдесят метров, бойцы дозора неожиданно присели на корточки. Капитан поднял руку вверх. Колонна остановилась, тут же заняв позиции для обороны. Капитан, держась проломленного в нескольких местах забора, подошел к дозорным, которые также отошли в сторону:
– В чем дело?
– Духи, товарищ капитан, – ответил шепотом Тарасюк.
– Где?
– Впереди, в усадьбе справа.
– Много?
– Из дома выходили двое. Молодые, с автоматами. Отлили с крыльца и вернулись в хату.
– Ты имеешь в виду сохранившийся дом?
– Так точно, он справа один, еще пара слева.
– Огня в окнах не видно.
– Могли одеялом завесить. Ну что, атакуем и этих духов? Их в хате много не поместится. Ну, рыл десять, не более. Подойдем к окнам и забросаем гранатами!
– А прорываться к своим ты с булыжниками будешь? И нам здесь шум не нужен. Этот дом обойдем, а вот что в левых хатах? Проверить надо. Алексеев!
– Я, товарищ капитан! – ответил пулеметчик.
– Пролом в заборе слева видишь?
– Так точно!
– Давай туда и из проема держи под контролем дом, где обнаружены боевики. Что бы ни происходило, огня без сигнала не открывать.
– А что за сигнал?
– Трассеры в небо. Мы с Тарасюком уйдем левее, пройдем до двух впередистоящих домов. Посмотрим, что и как там. Вернемся сюда. Понял?
– Чего ж не понять?
– Давай!
Алексеев бросился к пролому в заборе, и тут же из него показался на миг и исчез ствол пулемета. Сомов повернулся к Тарасюку:
– Задача ясна?
– Так точно!
– Ну, тогда пошли! За мной, солдат!
Сомов перепрыгнул через невысокий забор, за ним последовал рядовой Тарасюк. Прошли мимо занявшего позицию Алексеева, дальше кустами до ближайшего дома, стоявшего практически напротив дома, где обосновались боевики. Он оказался пуст. Подошли ко второму зданию. Это был крепкий, каменный дом. Сомов рукой подал сигнал Тарасюку обойти здание и посмотреть, что с тыла. Сам попробовал открыть дверь террасы. Она оказалась закрытой. Подошел к окну. Завешено плотным одеялом. Прислушался. Тихо. Тенью появился Тарасюк, прошептал:
– В доме люди!
– Боевики?
– Вряд ли. Хотя… я слышал детский плач. Плакал ребенок лет трех-четырех. И еще голос женщины – она успокаивала ребенка. Потом все стихло. Окна сзади завешены материей.
– Значит, в доме чеченская семья?
– Возможно… Зайдем?
– Зачем?
– Харчами разжиться.
– Не тот случай. Смотрим, что дальше.
Но отойти десантники не успели. Дверь террасы неожиданно открылась, и на пороге появилась женщина с ведром. Она увидела десантников. Уронила ведро. Хорошо, оно упало рядом со ступеньками, не издав звука.
– Нет! – воскликнула женщина и скрылась в доме, забыв закрыть дверь.
– Черт! – вырвалось у Сомова. – Теперь придется войти. Оружие к бою!
– Готов!
– Вперед!
Капитан и рядовой быстро миновали террасу, прихожую и вошли в комнату. Внутри скудная мебель – диван, шкаф, стол, стулья; на столе лампа «Летучая мышь», свет от которой еле освещал комнату, но позволял видеть обстановку. У двери, завешенной простыней, женщина с ребенком на руках. Женщина смотрела на десантников полными страха глазами.
– Кто, кроме тебя и ребенка, есть в доме? – прошептал Сомов.
– Еще старшая дочь. Спит в комнате справа.
– А что помещение за спиной?
– Вторая спальня, моя и сына. Он болеет, плачет, приходится успокаивать.
– Так ты что, одна с детьми в доме?
– Да!
– Ты и раньше жила здесь?
– Нет, это дом родителей. Они умерли. Мы жили в пятиэтажном доме, что недалеко отсюда. Когда начались бомбежки, мы ушли сюда.
Сомов чувствовал, что женщина говорит не всю правду. Спросил:
– Как тебя зовут?
– Бэла.
– А где твой муж, Бэла?
Женщина опустила глаза:
– Не знаю! Он тридцатого числа поехал к своим родственникам в Шали и не вернулся. 31-го в городе начались бои. А мой муж, он не боевик, он простой шофер. Раньше таксовал….
– А почему ты глаза прячешь, Бэла?
– Я ничего не прячу.
– Ребенок уснул, отнеси его в спальню.
– Он не мешает. И долго не проспит один. У него температура.
Сомов взглянул на Тарасюка:
– Осмотри дом начиная со спален!
– Нет! – вновь воскликнула женщина. – Не надо, не пугайте детей!
Солдат посмотрел на офицера. Капитан повторил приказ:
– Осмотри дом!
Женщина попыталась закрыть собой вход, завешенный простыней, но Тарасюк отстранил ее. Вошел в комнату и тут же сказал:
– Оп-па! Товарищ капитан, здесь мужик раненый. Грудь и голова забинтованы. В углу автомат. Никак боевик.
Капитан подошел к входу, взглянул в комнату и увидел мужчину лет тридцати, лежавшего на матрасе на полу. Грудь его и голова были перебинтованы, где бинтами, где обрывками белой материи. На бинтах кровь. Мужчина тяжело дышал, но находился в сознании; он также со страхом смотрел на капитана.
– Забери его автомат, – приказал Тарасюку Сомов. – И смотри за ним, пока я с хозяйкой дома побеседую.
– Есть! А если дух дернется? Валить его?
– Если дернется – валить. Но без стрельбы. – Капитан повернулся к женщине: – Бэла, почему ты обманула нас?
– Потому что… боялась. И боюсь.
– Кто этот мужчина?
– Мой муж Алим.
– Это который уехал в Шали и не вернулся?
– Я не могла сказать вам правды. Ведь вы…
Она положила ребенка на диван и бросилась к ногам Сомова. Произошло это быстро и неожиданно, так, что замполит на мгновение оторопел. А женщина, обхватив руками ноги офицера, взмолилась:
– Прошу вас, не убивайте мужа, всем святым прошу!
