Истребители — на взлет! - Михаил Жирохов

С такой целью ВВС попытались создать уже вполне полноценный «воздушный мост», не только проведя дополнительную мобилизацию сил легкой авиации, но и задействовав в мероприятиях по снабжению армии три полка военно-транспортной авиации на самолетах Ли-2 (101-й, 102-й и 103-й). При этом от каждого полка выделялось по паре эскадрилий для формирования сводной группы, которая должна была совершать регулярные рейды в «котел», базируясь на аэродром Хвойное. Практически все экипажи группы состояли из очень опытных летчиков, служивших ранее в гражданской авиации, многие из которых к маю 1942 года уже успели активно поучаствовать в воздушных боях.

В 20-х числах мая в Хвойное прибыли первые эскадрильи, которые практически сразу приступили к боевым вылетам.

При этом самой большой проблемой для летчиков стало полное отсутствие прикрытия со стороны своих истребителей и как следствие — повышенная угроза со стороны истребителей люфтваффе. В районе любанского «котла» на то время действовала третья группа эскадры «Grunherz», в состав которой входило много опытных воздушных бойцов, таких, как Ханс-Йоахим Хейер, Райнхард Зайлер, Эрвин Лейкауф и Вильгельм Шиллинг.

На стороне немцев была и природа — в конце мая на географической широте Ленинграда ночи (а именно в ночное время транспортники осуществляли свои рейды) не отличаются продолжительностью, и даже в наиболее темное время суток имелась возможность провести удачный перехват на самолете, не оснащенном специальным оборудованием. Однако на первых порах советским летчикам везло в том смысле, что у немцев хватало работы и днем, так что ночные перехваты до 20-х чисел июня были явлением скорее эпизодическим.

Операция по выводу войск из «любанской бутылки» начиналась вроде бы неплохо — к концу мая на Большую землю вышли остатки 6-го гвардейского и 13-го кавалерийского корпусов, 191-й, 378-й и 382-й стрелковых дивизий, все батареи реактивных минометов и часть тяжелой артиллерии. Однако немцы уже 23 мая почуяли неладное и уже 31-го числа встречным ударом 20-й моторизованной и 58-й пехотной дивизий намертво перекрыли выход к Мясному Бору, одновременно начав наступление по всему периметру «котла».

Резко активизировалась и немецкая бомбардировочная авиация, методично истреблявшая уже совершенно беззащитных перед лицом воздушного противника окруженцев. В этих условиях командование Волховского фронта предприняло последнюю отчаянную попытку избежать катастрофы.

10 июня соединенные силы 52-й и 59-й армий при поддержке 60 танков, 250 орудий и минометов и трех дивизионов катюш ринулись в атаку на немецкую оборону с внешней стороны кольца окружения. Им навстречу атаковали бойцы 2-й ударной — все, кто смог держать в руках оружие: «7 июня решением Военсовета армии 80% личного состава было поставлено в строй, включая артиллеристов и минометчиков. Однако успеха армия не имела из-за отсутствия боеприпасов и плохо организованного взаимодействия между частями, наступавшими с востока. Кроме патронов, 45-мм снарядов и 50-мм мин, ничего не было… Личный состав получал по 30—40 граммов сухарей в день, раненые — по 70—80 граммов на человека. Единственный продукт питания — конина. Однако из-за вражеской авиации нельзя было разводить костры, и конину ели в сыром виде, без соли. Истощение. Смертность в частях, особенно в госпиталях…»

Этот фрагмент доклада полковника Кресика отражает действительность даже не в полной мере. В начале июня для бойцов 2-й ударной конина стала уже деликатесом, а смертельно изголодавшиеся люди ели кирзовые сапоги, шишки и древесную кору. В армии неоднократно имели место случаи людоедства, постоянно росло число самоубийств. Однако же случаев добровольной сдачи в плен и дезертирства было поразительно мало, и этот факт заставляет восхищаться высочайшим моральным духом и стойкостью солдат, продолжавших сражаться в условиях, когда их шансы на спасение оказались близки к нулю.

Летчики транспортной авиации также делали все от них зависящее, по доставляемая по воздуху помощь была лишь каплей в море — количества задействованных самолетов и экипажей явно не хватало для снабжения почти 50-тысячной группировки.

Тем не менее немецкое командование в полной мере уяснило себе ту роль, которую играла для окруженных войск значительно усилившаяся группировка советской транспортной авиации. Поэтому было принято решение незамедлительно перевести большую часть истребителей III/JG 54 на ночной режим боевой работы.

Причем немцев очень устраивал факт отсутствия у советских транспортников истребительного прикрытия.

После первых тяжелых поражений советские авиаторы стали спешно принимать меры, которые могли бы позволить снизить уровень потерь и избежать полного разгрома. Поскольку принимавшие участие в операции по снабжению окруженцев самолеты не имели специального оборудования для ночных боевых полетов, то для начала их оснастили пламегасителями па выхлопных патрубках, а техники посоветовали пилотам при полете над занятой неприятелем территорией обеднять горючую смесь двигателей для уменьшения яркости свечения исходящих выхлопных газов.

Помимо этого командование ВВС фронта наконец-то озаботилось проблемой истребительного прикрытия для транспортных машин, и в первую очередь для Ли-2, на которых летали самые опытные экипажи.

Казалось бы, взять истребители было просто неоткуда, однако в запасных полках нашлось некоторое количество уже порядком изношенных морально устаревших машин И-15бис и И-16, которые по своим скоростным характеристикам прекрасно подходили для сопровождения медлительных транспортников. И вскоре по инициативе генерала Журавлева была сформирована сводная истребительная группа под командованием полковника Кондрата.

Расчет оказался верным — первые же бои свежесформированной группы с летчиками JG 54 дали положительный результат. Хотя ни одна из противоборствующих сторон побед не добилась, зато все транспортные машины благополучно вернулись на свой аэродром. Сложилась своего рода патовая ситуация — советские истребители не могли результативно атаковать мощные скоростные «мессершмиты», а немцы на своих перетяжеленных подвесным вооружением машинах практически не имели шансов поймать в прицел и без того гораздо более верткие И-15 и И-16. При этом советским летчикам достаточно было просто ходить вокруг транспортников и пресекать заградительным огнем атаки своих наиболее рьяных противников. Немцы же, получив достойный отпор, поступили совершенно привычным для себя образом — они не стали лишний раз биться головой о стену, а принялись искать там, где полегче. А именно охотиться за легкими бипланами и одиночными самолетами, возвращающимися на аэродромы.

В итоге за период с 25 мая по 30 июня 1942 года летчики третьей группы эскадры «Granherz» записали на свой счет 56 самолетов, сбитых в ночных воздушных боях над любанским «котлом», и вряд ли эта цифра сильно далека от истинной. Среди пилотов особенно отличились Райнхард Зайлер — 16 сбитых, Гюнтер Финк — 9 сбитых, Эрвин Лейкауф — 8 сбитых (6 — в ночь с 22 на 23 июня) и Ханс-Йоахим Хейер — 6 сбитых советских машин. При этом сами немцы потерь не имели, за исключением трех «мессершмиттов», получивших повреждения от огня зенитной артиллерии (один из этих трех, увлекшись погоней, залез в зону ответственности собственных зенитчиков, которые и прислали ему «боевой привет»).

А что же 2-я ударная армия? Ее дальнейшая судьба уже достаточно хорошо известна. После того как 23 июня немцы окончательно перекрыли коридор, связывавший армию с Большой землей (кстати, в этот же день была захвачена последняя площадка, где могли приземляться самолеты У-2), окруженцам оставалось только бросить все имущество и тяжелое вооружение и пробиваться к своим через оборонительные позиции противника, буквально по головам солдат вермахта. Последняя более-менее организованная группа вышла из окружения 29 июня, а небольшие спонтанно возникавшие группы и одиночные бойцы переходили линию фронта вплоть до 10 июля. Командующий армией генерал Власов, отказавшийся ранее покинуть вверенные ему войска, воспользовавшись самолетом, попал в плен 12 июля. Офицеры штаба армии, последовавшие примеру своего командира, также оказались в плену либо погибли в боях. Начальник Особого отдела армии А. Шашков, начальник политотдела И. Гарус и комиссар И. Зуев покончили с собой, не желая попасть в плен к врагу. Немцам, объявившим об успешном завершении операции по разгрому 2-й ударной 28 июня, досталось в качестве трофеев 649 артиллерийских орудий и 171 танк. В лагерях для военнопленных оказалось 32 759 советских бойцов, многие из которых были ранены или находились в крайней стадии физического истощения. Что же касается вышедших из окружения, то таковых было всего 10 898 человек.

За все время проведения Любанской операции, с 28 февраля но 28 июня 1942 года, общие потери участвовавших в ней армий составили 403 тысячи человек, из числа которых почти 150 тысяч погибло, попало в плен или пропало без вести.