Клетка для невидимки - Андрей Дышев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лагутин осторожно, боясь боли, пощупал нос, а потом посмотрел на пальцы. Странно, но под носом крови не было.
– Заметят нас, – сказал Лагутин уже без надежды на то, что Безымянный от него отвяжется.
– А кто больше должен беспокоиться, чтоб его не заметили? Если меня хоть одна собака увидит, мне опять за решетку идти. А что с тобой станется? С острова снимут и домой отправят? – Он похлопал Лагутина по плечу с небывалым великодушием и добавил: – Не все же время дармовщинку жрать!
Глава 25
Факел
Ворохтин пробежал по берегу километров пять, прекрасно разогрелся и снял с себя курточку, оставшись в одной борцовке. Бронзовый от турецкого загара и лоснящийся от пота, он уже штамповал свои следы на гладком песке пляжа базы, как ему наперерез, будто под колеса «КамАЗа», кинулась Кира.
– Гвоздев только что сел в джип и куда-то уехал! – крикнула она.
Ворохтин остановился и схватил девушку за плечи.
– Сможешь за ним проследить?
– Конечно!
– Поедешь на моей «десятке»!.. Стой! Я тебе дам ключи и рацию!
Ворохтин изо всех сил рванул к «Скорой», которая все еще служила ему домом. Кира отстала, но, пока он вытряхивал из карманов брюк ключи от машины и настраивал на свою волну радиостанцию Павлова, девушка, высунув язык, подбежала.
– Все время будь со мной на связи! – на ходу инструктировал Ворохтин.
– Хорошо!
– И если он сядет в лодку и поплывет к островам, немедленно сообщи!
– Само собой!
– У тебя хоть права есть?! – крикнул он вдогон удаляющейся машине, которая прыгала на дорожных ямках, словно большая механическая лягушка.
Застегивая куртку на ходу, Ворохтин вбежал в аппаратную. Саркисян был занят, он просматривал какой-то эпизод.
– Где твой помощник? – спросил Ворохтин, раздвигая в стороны монтажеров и садясь на стол напротив Саркисяна.
– Привет! Ты еще здесь? – обрадованно произнес Саркисян, словно повстречал лучшего друга. Но его внимание было рассеянным. – После третьего рекламного блока какой даем остров?
– Четвертый! – отозвался кто-то.
– Какой еще Четвертый? Кто там сошел с ума? – беззлобно заворчал Саркисян. – На Четвертом уже следы Павлова простыли! Третий даем! Наш юный друг покажет зрителям, как готовить жаркое из водяной крысы.
Он снова осчастливил своим вниманием Ворохтина:
– Извини, о чем ты меня спросил?
– Гвоздев где?
– Понятия не имею! Где-то болтается, сукин сын. Может, в столовой?
– Куда ты его отправил?
– Да господь с тобой! – отмахнулся Саркисян. – У меня не хватает ни власти, ни денег, чтобы им управлять… Ну-ка, ребятушки, кто даст мне хронометраж смонтированного куска?
– Семнадцать минут, Арам Иванович.
– А-я-яй! Как всегда, перебор!.. Голубчик, может быть, ты слезешь со стола?
– Имей в виду, – сказал Ворохтин, ткнув пальцем в грудь Саркисяну. – Если сегодня что-нибудь случится, то это будет явный перебор и ты уже не отвертишься!
– О чем он? – часто моргая, спросил Саркисян, вращая толстой короткой шеей во все стороны. Чтобы увидеть спину Ворохтина, который уже выходил через тамбур наружу, ему пришлось сделать пол-оборота на крутящемся стульчике. – Наверное, он сошел с ума! Милиция завела на него уголовное дело, и у него от этого поехала крыша!
Ворохтин отошел подальше от генераторов, которые оглушительно трещали, вынул из кармана радиостанцию и надавил кнопку вызова.
Девушка ответила не сразу. Наверное, ей понадобилось время, чтобы пристроить наушник, а сделать это, управляя автомобилем на лесной дороге, было не так-то просто.
– Да… Слушаю! – наконец отозвалась она.
– Кира, ты где?
– Я у него на «хвосте»! – сквозь гул и треск помех раздался ее голос. – Он едет в поселок!
– Он тебя не видит?
– Вряд ли… Очень плохая дорога, а у него скорость будь здоров… Как у вас омыватель включается? Стекло в пыли…
– Кира, будь осторожна! – кричал Ворохтин, кидая взгляды во все стороны. – Не приближайся к нему слишком близко! Этот тип на все способен!
– Хорошо, не беспокойтесь… Ах, черт возьми!
– Что там у тебя?
– Он не доехал до поселка и свернул в лес! По-моему, эта дорога ведет в детский лагерь!
Ворохтин торопливо ходил по опушке леса и места себе не находил. Как жаль, что он не может разорваться на две части! И за островами следить надо, и Гвоздеву на «хвост» не мешало бы сесть, чтобы потом взять его с поличным и как следует намылить ему морду!
– Кира, держись от него на приличном расстоянии! – пуще прежнего забеспокоился Ворохтин – мало ли что этот подонок на безлюдной лесной дороге может выкинуть! – Если он вдруг остановится, сразу же давай задний ход и уходи!
– Поняла, поняла, – процедила Кира. – Что ж вы так кричите… У меня уже в ухе звенит… Ай! Так и знала…
– Что? Он опять свернул?
– Да нет же… Вы меня, наверное, убьете!
– Говори, не трави душу!
– Я передним колесом в яму села.
– И не можешь выехать?
– Пока не получается. Попробую враскачку…
Ворохтин сплюнул и опустил руку с радиостанцией, которая от напряжения уже начала неметь. Доверил девчонке такое опасное дело! Не дай бог с ней какая-нибудь скверная история случится!
– Как ты там, Кира? – спросил Ворохтин, снова прижимая радиостанцию к губам.
– Да вот подкладываю под колесо ветки… Понимаете, тут передок на грунт лег, потому так тяжело выходит…
– Джип где?
– Да его уже не видно. Скрылся за деревьями.
– А ты уверена, что эта дорога ведет в детский лагерь?
– Конечно, уверена! Вон слева видно, как вода блестит.
– Хорошо, – произнес Ворохтин. – Не суетись. Все, в общем-то, уже понятно… Прислать кого-нибудь на помощь?
– Вы что, опозорить меня хотите? – громко возмутилась Кира. – Сама справлюсь, не маленькая! Веток только надо побольше собрать и под колесо сунуть. А если не получится, я с домкрата попробую…
– Ну давай, пробуй!
Ворохтин отключил радиостанцию и посмотрел на часы. Без четверти шесть! Пятнадцать минут до начала связи с островами.
Он кинулся на спасательную вышку, поднялся наверх и взял у наблюдателя бинокль.
– Что это ты так запыхался? – спросил наблюдатель. – Голую женщину увидел?
Ворохтин молча рассматривал призрачные из-за тумана очертания островов. Мощная оптика стерла объем, и казалось, что острова, словно лодки у причала, прижимаются друг к другу и с Первого острова совсем не трудно дотянуться до сосновых веток Пятого… Вот опустевший Первый. После того как на нем погибла Лена, он стал казаться Ворохтину темным и мрачным. Этакий Летучий Голландец, дрейфующий по озеру без экипажа, но с тенью мертвеца.
Чуть дальше и правее – Второй. Лагутина увидеть невозможно, даже если бы в распоряжении Ворохтина был телескоп. Зеленая униформа растворяется в лиственной массе, словно кусок сахара в стакане чая. Третий и Четвертый стоят обособленно, разделенные небольшим проливом. Пятый в бинокль различить довольно трудно, он сливается с береговой полосой, и точно определить его границы почти невозможно…
Ворохтин чуть повернулся и посмотрел на лодочную станцию. Казалось, что стекла бинокля запотели. Густой туман серыми смазанными полосами накрыл детский лагерь и большую часть озера. С трудом можно было различить лишь темную полоску причала. Все остальные детали были словно смыты скипидаром с полотна художника.
– Случилось что-нибудь? – уже с нотками озабоченности спросил наблюдатель, пялясь на туманные очертания островов. Ворохтин вел себя необычно, и это его насторожило.
– Не знаю, – ответил Ворохтин, возвращая бинокль.
– Опять интуиция?
Без пяти шесть! Робинзоны уже должны приготовиться к сеансу связи, еще раз продумать, о чем они собираются рассказать и что показать. Они наводят камеры туда, где будут сидеть, насколько это возможно, приводят в порядок свой внешний вид, стараются улыбаться, проверяют, звонко ли звучит голос. И все это для того, чтобы убедить миллионы болельщиков в своей несокрушимой воле к победе.
Ворохтин настроился на волну Бревина.
– Спасательная служба на связи! У вас все в порядке? – спросил он.
– Конечно, – не совсем уверенно и удивленно ответил Бревин. – А что, собственно, случилось?
– Ничего не случилось, – как можно естественней ответил Ворохтин. – Формальная проверка.
Ботаник долго не отвечал на вызов, и у Ворохтина уже заныло от напряжения под ложечкой.
– У меня все по плану, – наконец флегматичным голосом ответил он на вопрос Ворохтина. – Делаю голубцы из листьев одуванчика и муравьиных яиц. Надеюсь, зрителей не будет тошнить?
– Лодки поблизости не видно?
– Лодки? Да тут такой туман, что я своей руки не вижу, – явно преувеличил он.
Лагутина, как и его соперников, также ничто не беспокоило.
– Холодно и одеяло промокло, – равнодушно сказал он. – А в остальном – полный порядок.
